− Ну и подкузьмила ты мне, – ворчал Хаим. – Каждое воскресение в церковь таскаться. Откуда такая странная идея?

− Пойми, мы имеем дело с девочкой-подростком. Если она будет настаивать, что ей надо уйти из дома и откажется объяснить почему, отчим запрет ее и никуда не пустит. А церковь − это святое, это даже мусульмане уважают. У нее травма, она потеряла мать и нуждается в утешении. Все очень правдоподобно выглядит.

− Ну и наивная же ты. Ибрагимов по уши в криминале, для него вера и церковь − это пустой звук.

− Ты веришь, что он распорядился убить Малку?

− Я этого не исключаю.

− Зачем?

− Друзья попросили. Такая возможность подвернулась через Тамару.

− А друзьям зачем?

− А вот тут я уже совсем залез в дебри, но ты выслушай, сделай приятное старику. (Вот ведь кокетничает, ему еще шестидесяти нет). Боюсь, что эти люди сидели у Малки на хвосте с того дня, как она прилетела в Ташкент и застукала женщину из их команды по перевозке. Они пасли Малку с этого момента и зафиксировали ее визит в посольство. Они не хотели, чтобы она вернулась в Израиль и там болтала языком про их дела.

− Но даже с точки зрения мафии глупо убивать человека из-за такой ерунды.

− А это смотря где, – тут Хаим посерьезнел. – В Америке и Израиле, да, я с тобой согласен. У нас все дороже, и убить человека стоит денег. Прежде чем убивать, надо хотя бы удостовериться, что человек а) владеет опасной информацией и б) собирается ее разгласить. А здесь мафия непрофессиональна, а человеческая жизнь дешева. Они считают, что чем больше крови и трупов, тем сильнее организация и больше доходы, а это далеко не так. Они прокололись дважды – один раз, когда решили убить обладательницу иностранного, тем более израильского паспорта, и второй раз, когда решили впутать в это дело жену Ибрагимова.

Следующий разговор превзошел все мои ожидания и не на шутку меня испугал. На экране моего компьютера появилась хитрющая довольная физиономия Хаима. Рядом сидела коротко стриженая девочка в джинсах с абсолютно славянским лицом, только глаза длиннее обычного. Надо же, как гены складываются. Мое вьетнамское происхождение было видно всем за километр, да и Малке похоже досталось на орехи за такое нетипичное для Израиля лицо. Ее отец, профессор Литманович, даже на фоне теперешнего ужаса вспоминал об ее подготовке к гиюру не иначе как с содроганием. А тут я бы никогда не сказала, что мать азиатка.

− Розмари, познакомся, это Ирина. Можешь говорить с ней по-английски.

− Что значит “познакомься”, Хаим? Ты соображаешь что ты делаешь? Ее, наверное, уже вся их полиция ищет. Это именно то, чего мы хотели избежать. Тебя обвинят в похищении малолетней, хорошо если не в совращении.

– Розмари, не кипятись. Не подходи к Ташкенту с мерками Нью-Йорка. Здесь все решают связи и взятки. Я поднаторел и в том, и в другом. Ибрагимов не хватится Ирины еще три дня. Он думает, что она на экскурсии с молодежной группой при церкви.

− Где она спит?

− У моих друзей, приличная еврейская семья.

− Не бойтесь за меня, – у Айрин был очень приятный голос и очень тяжелый русский акцент. – Вот видите, ваш коллега поверил мне. Завтра мы попробуем отыскать машину в горах.

− Айрин, у тебя хороший английский, – только и могла сказать я и снова напустилась на Хаима, перейдя на иврит. – Зачем ты берешь ее с собой искать машину? Ты что, не можешь записать номер и справиться сам? Зачем ты подвергаешь ребенка опасности?

− Она знает эти места, она часто ездила этой дорогой. Я там никогда не был.

− Ты себе никогда не простишь, если с ней что-то случиться. Я умываю руки, Хаим. Следующее известие, которое я хочу от тебя услышать, это то, что Айрин в безопасности. А до этого не звони мне больше.

Я отключила связь. Пусть подумает, ему полезно. А то вообразил себя ковбоем на Диком Западе. Ох, мужчины, до старости остаются мальчишками. И при этом хотят подчинения. Ну не смешно?

Через два дня Хаим прорезался со следующим сообщением.

− Розмари, я нашел машину.

− Где Айрин?

− Я посадил ее на самолет в Москву. У нее там родственники, семья отца. Приеду, говорит, вас, дядя Хаим, в Израиле навестить. Заработаю денег, вытащу маму из психушки и приеду.

Как все легко в четырнадцать лет. Где ты, маленькая Розмари Коэн, утешавшая на тель-авивской скамейке мастер-ганнери-сержанта Дэвида Коэна?

−…иначе давно бы на запчасти растащили.

− А? Что ты сказал?

− Я сказал, что машину мы нашли в очень глухом месте в горах, иначе бы ее давно растащили на запчасти.

− И в каком она виде?

− А вот тут много непонятного. При падении с обрыва она почти не пострадала, так, поцарапалась там и сям. Если бы машина сорвалась в пропасть на большой скорости, была бы не машина, а плюха.

− А… останки?

− Нету.

− Как это нету?

− Так. Во всяком случае мы не нашли. Ни тела, ни одежды, ни вещей.

− Следы?

− Засохшая кровь на обшивке сидения и на приборной панели. Я это тебе пришлю в контейнере на анализ. Скоро будешь встречать.

− Ты извлек машину из оврага?

− Да, сейчас. Я не дурак, чтобы так засветиться. Просто выломал сидения и приборную панель.

Я съездила в Бен Гурион, встретила контейнер и отвезла в лабораторию. Через некоторое время с поклонами и реверансами осведомилась, как продвигается. С судмедэкспертами надо дружить, их нельзя торопить, это каждый умный полицейский усваивает на первом году работы.

− Я же тебе электронное письмо отправил, – удивился доктор Зуаби. – Опять, что ли сервер, сдох?

− А если коротко, доктор Зуаби?

− А если коротко, то у меня нет научных оснований прийти к заключению, что твоя потерпевшая погибла.

− То есть как?

− А ты приходи, побеседуем.

Зуаби был человеком во всех отношениях примечательным. Он учился медицине в Штатах и в Париже, практиковал в Ливане, где, по слухам, чем-то очень помог нашей армии, знал много языков и вообще имел вид постаревшего Джеймса Бонда. Ему было больше семидесяти лет, но он продолжал прямо держаться и быстро двигаться, а женская половина нашего славного управления продолжала по нему дружно вздыхать.

− Какие тебе сначала новости, хорошие или плохие? – обратился ко мне Зуаби по-английски. Его ассистентка обиженно надулась при звуках незнакомого языка.

− Давайте все, а я сама решу какие плохие, какие хорошие.

− О, узнаю New York’s Finest. Итак, кровь на сидении и приборной панели принадлежит женщине средних лет. Материнская хромосома происходит из восточной Азии, отцовская из центральной Европы. Я сравнил ДНК с этого образца с образцом, предоставленным профессором Литмановичем. Таки да. Малка Бен-Галь находилась в этой машине и оставила следы своей крови. Сколько, ты говоришь, машина стояла в овраге?

Я заглянула в блокнот.

− Пару месяцев.

− А теперь прикинь, как выглядела бы обшивка сидений, если бы на ней долго разлагался труп. Запах, пятна, микрочастицы. А этого ничего нет. Вот что у нас с тобой получается, мисс New York’s Finest. В этой машине Малка истекала кровью, и, возможно даже, умерла, но не разлагалась. Или она, раненая, выползла из машины в надежде выйти на трассу, или кто-то забрал мертвое тело.

В свой кабинет я шла, как оглушенная. Заключения доктора Зуаби в сочетании с рассказом Хаима навевали мне уж совсем пугающие мысли. Ясно, что на месте крушения не побывал никто серьезный, иначе бы развинтили машину на запчасти, машина, между прочим, не дешевая, все-таки лексус. Вариант первый и, с горечью констатировала я, самый лучший. Малка умерла быстро, в скором времени после падения. Какая-то местная добрая душа похоронила ее и забрала ее вещи. Надо только найти могилу и, желательно, паспорт, и, как говорят мои бывшие коллеги, case closed. Вариант второй. Малка выжила, достала из багажника свой чемодан, выбралась из оврага и пошла по трассе обратно в Ташкент, но не дошла, погибла по дороге. Вариант третий, совсем уж кошмарный. Малка жива, но содержится где-нибудь в рабстве в горах. Стажеры напереводили мне кучу статей из российской прессы о том, что мусульмане из бывших советских республик держат русских в рабстве десятилетиями. Что ждет там красивую молодую женщину? Хорошо юному Стамблеру, он по-русски не читает, а каково старику Литмановичу даже подумать о том, что его дочь во власти жестоких дикарей, которые за год-два непрерывных издевательств превратят ее в отупевшее изможденное подобие человека? И неизвестно, поможет ли ей израильский паспорт или наоборот. В 98-ом чеченские боевики обезглавили четырех английских инженеров потому, что Бен Ладен предложил им больше денег за головы, чем британское правительство за живых. Это было тогда, а сейчас, после 9/11 и интифады Аль-Акса, обезглавить перед камерой израильтянку – самый писк, от такого удовольствия они не откажутся ни за какие деньги.