Шесть рун составляли первую «снежинку» письма.
Вторая вновь начиналась руной «ман», и Николай почти уже не сомневался, что так в шифре Маннергейм обозначил себя самого.
Три следующие: «рэйд», «лагу» и «иса» —
легко выстроились в предложение — «Маннергейм двигался по замерзшей воде (то есть по льду)». Пока все правильно.
Следующее предложение заставило его усомниться в этом.
Выглядело оно так:
Если первая руна «тюр» даже своими очертаниями свидетельствовала о направлении поисков спрятанного, то следующие за нею две подряд руны «ур» выдавать скрытый смысл никак не хотели…
Эта руна обозначала дикого быка тура, необузданную силу Вселенной или же, почему-то, мощь коллективной воли. На письме так передавали букву «U».
Следующие знаки ситуацию также не проясняли.
Николай догадывался, что непонятное пока предложение должно дать направление ищущим клад — об этом свидетельствовала первая руна.
Он решил, что «необузданная сила Вселенной», так же как и «мощь коллективной воли», здесь ни при чем.
Оставалось единственное значение — два быка или, точнее, тура.
Какой же реальный географический объект подразумевал Маннергейм?..
Бык — это одиночная скала, крупный камень, возвышающийся над водой. Николай неплохо знал ту часть Выборгского залива — быков там не было. Встречались группы камней, называемые «банками». Там собирались стаи мелкой рыбешки, и за ней регулярно охотилась щука, а иногда туда поднимались из прохладной глубины проголодавшиеся судаки.
Конечно, война и природоубийственные старания человека могли за прошедшие почти шесть десятилетий изменить рельеф заливного дна и уничтожить существовавшие некогда скалы. Но верить в это не хотелось, и Николай решил посмотреть попадавшиеся ему в Интернете финские карты Карельского перешейка тех лет. Может быть, там обнаружится что-нибудь связанное с двумя быками? Кстати, нужно выяснить, как будет бык или тур по-фински…
Карта медленно загрузилась, и он, щелкнув кнопкой «мыши», выбрал нужный участок — район острова Высоцкий. На мониторе появилось изображение черно-белой сильно потертой страницы финского атласа.
Полустершиеся надписи читались с трудом, но ему почти сразу удалось найти разгадку. Ну, конечно же, как он мог об этом забыть — остров Высоцкий до советской оккупации носил название Uuras — вот они, две подряд руны «ур».
Эти и следующие за ними руны легко сложились в предложение: «Направление движения — Уураз — восход (то есть на восток) — два участка замерзшей воды».
Это понятно: Маннергейм имеет в виду проливы между островами. На восток от Высоцка первым расположен остров Долгунец, вытянувшийся почти на половину залива, а следом за ним, отделенный километровым проливом, — остров Стеклянный. Похоже, речь в письмах именно о нем.
Николай вспомнил выложенную из крупных тесаных гранитных глыб пристань, и стенку волнолома, и уцелевшие участки фундаментов — когда-то на острове была большая усадьба. На Стеклянном сохранилась даже старая дубовая аллея, кем-то заботливо выращенная — просто так дубы в том районе не встречались.
Итак, Стеклянный, — первый конкретный результат расшифровки. Однако остров немаленький — нужны уточнения…
Тревога и страх покинули его — Николай увлекся поиском разгадки, предчувствуя близкую удачу.
В следующем предложении попались три ранее не встречавшиеся руны — «нид», «пеорд» и «кен».
Первая означала «потребность».
Вторую с некоторой долей приблизительности можно определить как «поиск правильного решения среди множества случайных вариантов» — толкователи рун утверждали, что ее форма имитирует стаканчик для игры в кости.
Руна «кен» обещала буквально «пролить свет» на нечто, пока не видимое.
В целом предложение можно прочесть так: «Потребность в выборе правильных действий Маннергейм освещает».
«Немного странно это выглядит почти в середине зашифрованного текста, — подумал Николай. — Зачем маршалу упоминать, казалось бы, и так очевидное?»
Внимательно посмотрев на копии писем, он нашел ответ и на этот вопрос: следующие «снежинки» неодинаковы — для каждого из адресатов Маннергейм зашифровал особую информацию и специально указывал на это.
Николай решил начать с письма Хейно Раппала, но его отвлек усилившийся шум — вечерний выпуск закончился, и новостийный народ собирался на летучку. Полуверцев решил прерваться и выкурить сигарету — потом придется часа два терпеть, пока летучка не закончится.
Бессонная ночь сказывалась. Он потянулся, зевнул так, что свело скулы, усилием воли заставил себя не тереть покрасневшие от усталости и напряжения глаза и, с трудом протиснувшись сквозь группки оживленно галдящих коллег, выбрался на лестницу.
Покурив и наполнив кружку остывшим и горьким кофе, он вновь обратился к письмам.
Точнее, к письму, которое Маннергейм написал Анькиному деду.
Первое предложение состояло из девяти рун.
Начиналось оно уже знакомой конструкцией: «полученное и передаваемое в дар божественное имущество спрятано», а далее следовала руна «торн». Она обозначала стойкость — стилизованный шип колючего растения, и еще много чего, в том числе и созидательную энергию мужского начала. Последнее тут вроде ни при чем.
Далее руна «лагу», то есть, «вода» и «беорк» — «береза», которую можно также толковать как «очищение» и «возрождение».
И наконец, две последние руны: «эйхваз» и «одал».
«Эйхваз» считалась руной смерти, а «одал» обозначала «землю предков» или «родовой дом».
Усадьба на Стеклянном когда-то была, это точно. Но при чем тут смерть?..
Может, Маннергейм имеет в виду кладбище?
А как с этим соотносится колючий кустарник, вода и береза?..
Ему вспомнились рассказы медянских мужичков о братской могиле на Стеклянном, где хоронили погибших красноармейцев. Она вроде бы находилась на восточной стороне острова. Вплоть до самого берега там тянулись глухие заросли ельника. Может, именно его обозначил Маннергейм руной «торн»?..
Нет, что-то здесь не так…
Братская могила появилась там, видимо, позже, после тяжелых боев весны 1944 года. Усадьба же находилась на другой, западной стороне острова.
А главное — почему Маннергейм пишет это именно Анькиному деду?
Николай, поглощенный размышлениями, не заметил, как началась летучка, и вернулся в реальность только после того, как перед его глазами оказались две изящные девичьи коленки — это опоздавшая Анна, не обнаружив свободных мест, уселась на высокий подоконник рядом с его рабочим столом.
В большой комнате, скрытый от них стеной, Шаховцев рассуждал об успехах и неудачах «Новостей» на прошедшей неделе, а Николай шепотом рассказывал Анне о том, что уже успел расшифровать. Вдруг на полуслове он замолчал, задумчиво потер подбородок и спросил:
— Слушай, а что там тебе говорил этот специалист из Эрмитажа? Ну, какая-то фраза, что-то связанное с березой и еще чем-то?..
Ответить она не успела, зазвонил его мобильник, и Николай негромко ответил:
— Да? Алло, я слушаю…
Анна расслышала мужской голос и даже вроде бы уловила акцент, но слов разобрать не могла. Мельком взглянув в лицо Николая, она испугалась. Он побледнел и непроизвольно закусил нижнюю губу, судорожно вцепившись в подлокотник кресла.
Собеседник Николая продолжал говорить, и гортанный чеченский акцент, казалось, заполнил все вокруг:
— Слушай внимательно. Твоя жена и ее отец у нас. Если будешь умным, мы их не тронем. Слушай…
Николай услышал очень спокойный голос Елены — так у любимой проявлялось сильное нервное напряжение:
— Коля, у нас с папой все в порядке…
Она продолжала говорить, но трубку уже перехватил прежний собеседник:
