– Нет у них родины! – окрысился мужик и глотнул водку прямо из горлышка принесенной с собой чекушки. – Они же все там суки чернозадые.

– Базар фильтруй, – как мог мягко напомнил Борода. – Я, между прочим, тоже турок, только из наших, месхетинец.

– Да я же не про тебя, братан, – даже не понял своей оплошности пьяный. – Ты другое дело, ты же наш, русский. Ты хоть и басурманин, но по-человечески говорить умеешь, с пониманием. А они ж нас только на бабки разводят. Вот с ними разве посидишь так душевно, по душам поговоришь? Он же только одно слово знает – купи!

– Отдыхать в Турцию впервые ездил? – вяло спросил Валет.

– Да уж не на заработки, – засмеялся и тут же закашлялся мужик.

– На каком море отдыхал? – пока еще просто так, лишь бы не молчать, спросил Валет.

– На каком-каком? На Черном в Анталье.

– Вообще-то в Анталье Средиземное море. Но это так, для общего развития.

– Я там того моря, считай, и не видел. Даже не загорел, – мужик с готовностью рванул рубаху на груди и продемонстрировал незагорелое тело.

– Водобоязнь, что ли? – издевательски поинтересовался Валет. – Болезнь такая есть.

– Не боись, никакой заразы я не подцепил, – мужик приложился к горлышку, вытряс последние капли. – На хрена мне это море – лежать жариться. Там же в отеле «все включено». Но это только вроде как их послушаешь, так у них «все включено». Пей – залейся! А на самом деле они, суки черные, хитрые.

– Положим, не только турки хитрые, – вставил Валет. – У русских своя хитрость имеется.

– Только с десяти утра до десяти вечера наливают, а потом – сухой закон. Какое тогда это «все включено»? А если у меня душа продолжения просит? Только разогнался, а он – шабаш, больше не наливает. Потому и спешишь принять в течение дня. Утром продрал глаза – и к стойке: наливай! Он мне пятьдесят граммов нацедит в стаканчик и улыбается, издевается, мудак. Говорю ему, ты мне в пивной стакан налей, по-нормальному, чтобы махануть как положено. А он вроде не понимает. Я первый день заманался от столика в бар бегать, по пятьдесят их гребаных грамулек глотать. Потом фишку просек. На следующий день просто стал у стойки, он мне нацедил, я тут же, не отходя от кассы, маханул и снова рюмец подсовываю – повторить. Через полчаса он какого-то их старшего мудилу позвал. По-своему – по-тарабарски базарят, специально, чтобы русский человек ни хрена не понял, ублюдки. Нет чтобы по-человечески говорить. Чего базарить-то, наливай! Так они ничего против меня и не придумали. К обеду я так набрался, что прямо у стойки и заснул. К вечеру оклемался. Все нормально, опять понеслось по кочкам. Не успел я разогнаться, как тут без десяти минут десять объявляют: мол, с этого момента один «дринк» в одни руки и больше ни капли до завтрашнего дня, а там очередь выстроилась. Это ж издевательство форменное, басурманское. Еле уговорил их мне два «дринка» налить, еле втолковал, что у меня две руки, значит, двойной «дринк» положен – по одной в каждую. В пиво водяры налил, чтоб с прицепом пошло, по шарам врезало. А уж после десяти за бухло в том же баре платить приходилось. Только что на халяву пил, а тут тебе сразу за пузырь сорок баксов выложить приходится. Культуршок полный. А куда денешься, платишь.

– Много пропил? – спросил Валет.

– Считай, весь зеленый косарь, который с собой брал, на бухло ночное саданул. Ну, еще по мелочовке сынишке сувениров купил, орешки там, восточные сладости – «пархат-лукум» называются.

– Не «пархат», а «рахат», – машинально поправил Валет.

– Один хрен, есть нельзя.

– А жене чего купил?

– Я со своей бабой не живу, в разводе мы.

– Ездил там куда? На экскурсии, может? – предположил Валет.

– Братуха, какие экскурсии? Я там и в отеле мало чего запомнил – с утра вмажешь, похмелишься, поспишь, потом снова вмажешь. День-ночь, ночь-день, трансфер-самолет.

– Ясно, – неопределенно произнес Валет и добавил: – Культурная программа была насыщенной.

Мужик уставился на свою опустевшую чекушку. Борода потянулся к графину, стал разливать. Пьяный оживился, поискал глазами, схватил с пола перекатывавшийся там под порывами ветра пустой использованный стаканчик, дунул в него и подставил. На недоуменный взгляд Валета пояснил:

– Так мы ж в него водяры нальем, форменная дезинфекция произойдет. Опущенные сюда не ходят, дорого.

– Смотри, – пожал плечами Борода.

– Что ты всем как тот турок наливаешь? – обиделся мужик. – Разливай уже все на троих. Я еще схожу, добавить принесу, бабки у меня есть.

Валет показал Бороде взглядом, что стоит выпить да и уйти, тут спокойно посидеть не дадут. Не этот, так какой-нибудь другой пьяный тип привяжется с разговорами по душам. Однако Борода почему-то ответил взглядом, что стоит остаться. Напарники за время совместного преступного бизнеса научились прекрасно понимать друг друга без слов.

Выпили, мужик полез в карман брюк, вытащил оттуда пухлый бумажник, раскрыл его, зашелестел купюрами.

– Это чтоб вы не думали, будто я на халяву подсел выпить, бабки у меня есть. Сейчас и схожу, на всех принесу.

– Зря с собой столько носишь, – прищурился Валет. – Менты заберут или потеряешь.

– Пусть только попробуют, – мужик, придерживаясь за край стола, тяжело поднялся, качнулся, задумчиво приоткрыл рот. – Нет, братаны, до стойки я уже не дойду, обоссусь, отлить надо.

Оставив открытый бумажник на столе, мужик двинулся к поручням, на ходу расстегивая брюки. Борода потянулся к оставленному без присмотра кошельку.

– Не надо, – беззвучно прошептал ему Валет.

– Все равно пропьет, – Борода нагло запустил руку внутрь, выгреб практически все деньги, но засунуть их себе в карман не успел – предательски зазвенели, раскатились высыпавшиеся из отделения монеты.

Когда Борода поднял голову, то заметил с десяток прочно зафиксированных на себе взглядов. Суровые подвыпившие мужчины смотрели на него с нескрываемой злостью. У каждого из них в жизни случалось потерять деньги от рук карманника. И, хоть потери бывали невелики, потом годами с обидой вспоминалось, особенно в периоды безденежья, сколько бухла можно было бы купить на украденное.

И, самое главное, обманутые понимали, что вор именно таким образом и распорядился их кровно заработанными. И вот представлялся случай поквитаться, карманник-призрак наконец материализовался в реального персонажа, нагло тырившего и крупные, и мелочь.

– Ты смотри, – мрачно проговорил мужик с багровой физиономией, неторопливо отходя от стойки. – И мелочью не побрезговал, ворюга. Теперь пипец тебе будет, конкретный.

– У пьяного крал, – нашел отягчающие обстоятельства худощавый выпивоха и отставил недопитый стаканчик.

У Валета еще имелся шанс безболезненно уйти – испариться, сделать вид, что он не при делах. Но он был не из тех, кто бросает своих в трудной ситуации. Карманник лихорадочно прикидывал в уме, что такое можно сказать, чтобы остановить неминуемую расправу над Бородой. Но здравый рассудок подсказывал, что словами ситуацию уже не разрулить. Приходилось признаться самому себе, что день не задался с самого начала.

– Вы чего, мужики, подумали? – все-таки попытался он вербально воздействовать на разгоряченных спиртным народных мстителей. – Мы добавить скидывались. Вон и Петька подтвердит, – кивнул он на пританцовывающего у поручней пьяного мужика.

– Его Витькой зовут, Витька Копоть – кузовщиком на СТО работает, он с нами пришел. Не втирай, не на тех нарвался. Эй, Витька, они тебя обокрали!

Мужик обернулся, глянул на свой кошелек в руке Бороды, тот по неопытности даже не догадался его выбросить, когда только посыпались монеты.

– И точно! – Витька Копоть побледнел, он никак не мог справиться с замком брюк.

С десяток человек неторопливо двинулись от стойки к столику. У Валета неприятно похолодело внутри, от досады кривились губы. Борода, выполнявший роль его телохранителя при кражах, сам возомнил себя вором, вот теперь и приходится отдуваться. Хорошо еще, если кости не поломают.