– Понимаете, Вирджиния, я не из тех людей, кто четко планируют свою жизнь и просчитывают каждый шаг наперед. Я живу здесь и сейчас. Что я зарабатывал, то сразу тратил. Путешествия, пятизвездочные отели, дорогие подарки Ливии, крутые рестораны… Деньги как приходили, так и уходили. А затем… затем мы продали все, что у нас было, и вложили все средства в покупку яхты. На время кругосветного путешествия мы решили жить только случайными заработками. Правда, у нас еще было кой-какое золотишко, и в случае крайней необходимости я отнес бы его в ломбард или в скупку. Но и его безвозвратно отняло море. Вот так.

– Это кругосветное путешествие…

– …должно было дать мне материал для новой книги.

– Для нового детектива?

– Да.

– Но ведь в Германии ваши книги, наверное, еще продаются? Тогда…

Натан понял ее с полуслова:

– Тогда я снова когда-нибудь буду при деньгах. Ясное дело! Вирджиния, то, что сейчас я нищий, не означает, что я буду нищим всегда. Но сегодня… Ничего не поделаешь, у нас нет ни дома, ни квартиры, ни мебели. Со счетов в банке снято все до цента. Когда-нибудь на них снова поступят деньги, но, естественно, это произойдет не сегодня и не завтра.

Снять со счетов все до цента… Вирджиния представляла себе, как оценил бы Фредерик подобное легкомыслие, сколько колкостей он наговорил бы Натану по этому поводу. Да, какое все-таки счастье, что в эти выходные мужа нет дома!

Вчера после ужина Натан сразу же отправился спать. Было видно, что он устал настолько, что едва держался на ногах. У него даже глаза покраснели от переутомления.

Проспав пятнадцать часов, он выглядел совершенно другим человеком. Свежим, отдохнувшим, спокойным. Его загорелое лицо не казалось уже таким вялым и обескровленным, как вчера вечером.

– Выспался всласть, – с улыбкой сообщил он. – Давно мне не удавалось отдохнуть как следует. Ведь с того самого момента, как случилось несчастье, я спал лишь урывками.

Вирджиния поставила перед ним чашку дымящегося кофе и села напротив.

– Я очень рада, что вы чувствуете себя лучше. Вы поедете сегодня в больницу к Ливии?

– Да, пожалуй. Хотите поехать со мной?

– Сегодня мне нужно забрать дочку с детского праздника, – с сожалением в голосе отозвалась Вирджиния. – Скорее всего, я смогу навестить Ливию только завтра.

– Чудесно. Думаю, она обрадуется.

Натан внимательно оглядел пространство кухни:

– Что же вы делаете тут целыми днями, Вирджиния, к тому же в полном одиночестве, без мужа? Вы просто фантастически готовите, я уже говорил вам об этом вчера. Но ведь вы не стоите у плиты круглые сутки, верно?

Такой вопрос застал ее врасплох. Если бы его задал другой человек, Вирджиния сочла бы подобное любопытство невежливым. Но в глазах Натана был виден неподдельный интерес.

– Конечно, я не торчу целыми днями на кухне. Но я почти постоянно дома. Или неподалеку, в парке. Мне очень хорошо здесь.

– Вместе с вашей маленькой дочерью.

– Да. Понимаете, я нужна Ким. И в первую очередь потому, что ее отец так редко бывает дома.

– Ваш муж политик?

Поразительно, он угадал даже это!

– Да, он немного занимается политикой. Откуда вы знаете?

– В поезде, на пути сюда, я кое-что прочитал о нем в газете. Он хочет занять кресло в нижней палате парламента.

– Да, при определенных усилиях с его стороны он, наверное, сумел бы…

– Но тогда вы будете чувствовать себя еще более одинокой.

– Я не чувствую себя одинокой.

– Вы не чувствуете себя одинокой, постоянно пребывая лишь в обществе семилетнего ребенка? Ни за что не поверю.

– Нет, не чувствую.

Этот разговор стал неприятен Вирджинии. И кто он такой, что она должна оправдываться перед ним?

– Ваша дочь скоро вырастет. Она вылетит из родительского гнезда, и у нее начнется своя жизнь, а вы останетесь совершенно одна в этих мрачных стенах, окруженных гигантским лесопарком, среди этих деревьев-великанов, из-за которых не видно даже неба.

Вирджиния натянуто улыбнулась:

– Зачем вы все преувеличиваете? Натан, мне…

Ей снова стало трудно дышать. Как вчера, когда она стояла в окружении любопытных мамаш. Этот человек зачем-то лез к ней в душу. Специально или нет, но он переступил невидимую запретную черту.

Натан порылся в кармане своих брюк и достал оттуда какое-то фото. Вирджиния не сразу разглядела, кто был изображен на этой маленькой, слегка помятой карточке.

– Вот что я нашел вчера в моей комнате. В самом нижнем ящике комода. Там лежала целая куча фотографий, аккуратно разложенных по конвертам.

Вирджинии потребовалось несколько секунд, чтобы переварить тот небрежно-равнодушный тон, с которым это было сказано.

– А вы всегда шарите по чужим шкафам? – выговорила она наконец.

Натан оставил этот вопрос без внимания: Он невозмутимо разглядывал фотографию.

– Итак, это вы, – возвестил он. – Лет пятнадцать тому назад, не так ли? Здесь вам где-то двадцать с небольшим, насколько я могу судить.

Он протянул Вирджинии фото. На нем беззаботно смеялась молодая женщина, одетая в длинную цыганскую юбку и футболку с бахромой на подоле и рукавах. Красивые волосы длиной до талии мягкими прядями спадали ей на грудь. Она сидела на Испанской лестнице в Риме среди десятка других туристов, и ее глаза излучали блаженство и счастье.

– Двадцать три, – глухо произнесла Вирджиния. – На этой фотографии мне двадцать три года.

– Рим, – улыбнулся он. – Рим, лето…

– Весна, – буркнула женщина. У нее в горле неприятно запершило. Вспоминать про Рим она совсем не хотела. Она желала только одного – чтобы этот человек как можно скорее исчез и оставил ее в покое.

Вирджиния резко выдвинула свой стул и вскочила.

– Натан!

Он потянулся через весь стол и мягким движением взял фотографию из ее рук.

– Я не могу наглядеться на это фото, – шептал он. – И со вчерашнего вечера меня занимает один-единственный вопрос… Где сейчас эта живая, энергичная хохотушка? Куда она пропала? И почему?

Вирджиния внутренне негодовала, однако это чувство так и не переросло в настоящую ярость.

Этот человек зашел слишком далеко! Адрес он, видите ли, раскопал в ящиках чужого комода. Явился сюда вслед за хозяевами дачи, уложил жену в местную больницу, рассчитывая, что при таких обстоятельствах Квентины не откажут ему в приеме. И этот расчет оказался верным.

Едва переступив порог комнаты, предоставленной ему для ночлега, он снова ринулся рыскать по шкафам, совать нос в дела, которые его совершенно не касаются… И эти провокационные вопросы… Кто дал ему право задавать их? Даже старый, испытанный друг не всегда решится произнести некоторые вещи вслух. А он-то кто такой? Чужак! Беспардонный наглец!

Равнодушно, с милой улыбкой на губах, он ранил ее в самую душу. А все потому, что она с самого начала проявила себя слишком кроткой.

Может быть, в сложившейся ситуации есть и ее вина? Но ведь она всего лишь хотела поддержать несчастных людей, неожиданно попавших в беду. Ливия, молодая привлекательная женщина, неделю работала на Квентинов в Данвегане, показала себя трудолюбивым и скромным человеком, поэтому Вирджинии захотелось помочь ей в трудную минуту. Сама-то Ливия, в отличие от своего мужа, не проявила никакой навязчивости. Она лишь с благодарностью приняла то, что предложила ей Вирджиния – например, ту же одежду. Поселившись на даче Квентинов, она наверняка не вынюхивала там чужих секретов, да и в Норфолк поехала не по своей воле, а потому, что ее в невменяемом состоянии потащил за собой муж. Не будь Натана, Ливия вне сомнений постаралась бы как можно быстрее вернуться домой в Германию.

Именно Натан вцепился в Вирджинию, как рыба-присоска, и не давал себя сбросить.

Может быть, интуиция у Фредерика оказалась более тонкой, чем у нее? Она знала своего мужа как человека отзывчивого, который не раз приходил на помощь нуждающимся людям. Но в случае с этой немецкой парой Фредерика как подменили. Он с первого же момента был настроен против горе-путешественников, и, как это ни горько было осознавать, худшие из его предчувствий потихоньку начинали оправдываться.