Грейс содержала в чистоте главный дом – по крайней мере, ту его часть, где непосредственно жили Квентины. Целый флигель хозяевами не использовался, поскольку Вирджиния разумно рассудила, что нет никакого смысла каждый день прохаживаться по пяти гостиным, а вечерами мучиться выбором, в какой из четырех столовых накрывать стол к ужину. Поэтому добрую половину дома заперли на ключ, и лишь раз в месяц Грейс заходила туда с тележкой для профессиональной уборки, вытирала пыль, проветривала залы и проверяла, нет ли проблем, требующих вмешательства домашнего мастера – Джека.

Квентины занимали западное крыло дома. Там была прекрасная большая кухня, где Вирджиния сама готовила, жилая комната, библиотека, которая во время прихода гостей могла служить столовой, и четыре спальни. Из кухни можно было напрямую выйти в парк. Там, на одной из немногих хорошо освещенных солнцем полянок стояли качели для Ким, а рядом висели веревки, где Вирджиния развешивала белье после стирки.

Это был удобный, уютный мирок, притененный со всех сторон. Дни здесь шли своей чередой и были похожи один на другой, как братья-близнецы. Если на свете и существовали опасности, то они бродили где-то далеко, по ту сторону каменных стен, надежно скрывающих за собой парк. И кроме разбора тех мелких происшествий, что случались с Ким в школе, да обсуждений с Грейс новостей из телевизора и текущих проблем – вроде плохих показателей уровня холестерина в анализах Джека, – в жизни Вирджинии происходило мало событий.

Никаких поводов для особого беспокойства не находилось.

Именно такую жизнь и выбрала для себя Вирджиния Квентин.

Утром двадцать четвертого августа Фредерик собрался ехать в Лондон. Четверг был не самым подходящим днем для отъезда в город, но мистер Квентин принял приглашения на два важных мероприятия, одно из которых должно было состояться в выходные, а другое – в понедельник (именно на этот день пришелся в этом году Летний банковский праздник).

Вирджиния хорошо отдохнула и теперь пребывала в неплохом настроении. Она радовалась тому, что скоро наступит сентябрь – природа уже предупреждала о его приходе. Ей нравилось время, когда лето медленно прощается с этим краем. Скоро деревья полыхнут пестрыми красками осени, поля покроются мягкими туманами, в гуще которых так приятно бродить по тропинкам. На кустах заалеют ягоды, в камине затрещит огонь, и так славно будет сидеть у теплого домашнего очага, в то время как за окном беснуется шквалистый ветер.

Осень была любимым временем года Вирджинии.

Ким еще спала, когда она вернулась со своей обычной пробежки. Женщина приняла душ и поторопилась сесть вместе с мужем за стол, чтобы спокойно позавтракать на прощание. Она поставила перед ним большую яичницу с беконом и чашку крепкого кофе. Именно такую еду предпочитал Фредерик на завтрак, и ей приятно было угодить ему в подобных мелочах.

Они завтракали на кухне. Сквозь густые кроны деревьев бодро пробивались лучи утреннего солнца, и казалось, что на улице очень славно, но когда Вирджиния вышла за порог, она сразу же съежилась от холода.

А на их кухне было так тепло! Фредерик читал газету, Вирджиния помешивала ложечкой кофе в своей чашке. Они чувствовали себя легко и спокойно вдвоем, и так было почти всегда. Спорили они очень редко. Сколько эти двое знали друг друга, самым серьезным разногласием между ними стало то препирательство из-за горе-мореплавателей, которых Вирджиния привела в данвеганский дом. «Но по большому счету тот спор так и не вылился в настоящую ссору», – мысленно заключила Вирджиния.

Она подумала, а способен ли кто-нибудь спорить с ее мужем, найдется ли вообще на свете такой человек. И в это время Фредерик нарушил молчание.

– Какой ужас, – сказал он, шурша газетой. – Тут написано, что убита маленькая девочка из Кингс-Линна.

Вирджиния встрепенулась:

– Маленькая девочка? И кто ее убил?

– Неизвестно. Пишут, что ее украли с пляжа в Ханстантоне, а мать этот момент… м-м-м… упустила.

– Надо же! Когда это случилось?

– Когда мы жили на Скае. Малышке было всего четыре года.

– Чудовищно! А есть в статье знакомые тебе фамилии?

Фредерик отрицательно покачал головой:

– Сара Алби. Так звали девочку.

Вирджиния задумалась.

– Нет. Никого по фамилии Алби я не знаю.

– Девочка пропала две недели назад в Ханстантоне, – продолжал Фредерик. – А в этот вторник ее нашли мертвой в одной из окрестностей Касл-Райзинга. Ее изнасиловали и убили.

Невероятно! Это просто не укладывается в голове. Вирджиния ошеломленно смотрела на мужа.

– Изнасиловали? Четырехлетнего ребенка?

– Педофилы не жалеют даже грудных детей, – отозвался Фредерик. – Мерзавцы проклятые.

– Есть какие-то приметы преступника?

– Нет, ни одной. Тут говорится, что никаких следов пока не нашли.

– Я скажу Ким, чтобы она играла только рядом с домом, – сказала Вирджиния взволнованно. – Хотя бы до тех пор, пока не схватят этого негодяя.

– Зачем так беспокоиться? Не думаю, что кто-нибудь с улицы просто так возьмет и проберется на чужой участок. Ту девочку похитили прямо с переполненного пляжа. Вряд ли тот подонок будет скитаться по лесам. Наверняка он преспокойно ходит по улицам, смешивается с толпой и так высматривает своих жертв.

Вирджиния поежилась:

– Высматривает своих жертв… Звучит устрашающе. Думаешь, что он убьет кого-то еще?

Фредерик отложил газету в сторону:

– А ты разве думаешь иначе? Сама же испугалась за Ким. Он был прав. Вирджиния перепугалась до смерти. Ведь это сделал явно какой-то маньяк, а такие типы редко останавливаются на достигнутом. Их извращенная сущность просто ненасытна в своих желаниях.

– Скорее бы его поймали, – с чувством произнесла Вирджиния. – Я думаю, его все-таки схватят и осудят на пожизненное заключение.

– Думаешь, сегодня все преступники отсиживают свой пожизненный срок? – хмыкнул Фредерик. – К сожалению, это не так. Всегда найдется какой-нибудь сердобольный психиатр, который напишет: «Возможно полное излечение в течение двух лет», и прощай, камера. Таким типам часто везет на психиатров.

Он уже собрался встать с места и уйти, но задержался:

– Вирджиния, я хотел поговорить с тобой еще кое о чем. Женщина, находясь до сих пор под впечатлением от ужасной новости, невольно вздрогнула:

– О чем?

– Видишь ли…

Изящно сформулировать предстоящую просьбу было не таким легким делом для Фредерика.

– Вирджиния, ты прекрасно знаешь, что я собираюсь баллотироваться в парламент и что у меня неплохие шансы. Но… тот факт, что я везде появляюсь в гордом одиночестве, без супруги, не очень-то хорошо влияет на мою репутацию. Всем известно, что я женат, и люди спрашивают себя, когда же им наконец доведется познакомиться с моей второй половиной.

– Да, но…

– Это сразу наводит электорат на мысль о том, что у нас в семье не все ладно. Люди могут подумать, что мы с тобой живем как кошка с собакой.

– Но ведь у нас же дочь! Ей всего семь лет!

– Не всего, а уже. К тому же мы не так бедны, чтобы не позволить себе няню, приходящую хотя бы на несколько вечеров в неделю. «Ничего себе отговорка, – подумают люди, – им не с кем оставить семилетнюю лялечку!» – На несколько мгновений Фредерик задумался, а потом произнес: – Собственно, они уже считают это нелепой отговоркой.

– Вот как? – подняла брови Вирджиния. – Тебе это точно известно?

– Да, известно. Мне передали.

Женщина отвернулась.

– Видимо, это партия намекнула, что твои шансы уменьшатся, если пойдут слухи о проблемах в нашей семье? – процедила она сквозь зубы.

– У консерваторов свои традиции, – отрезал Фредерик.

Мужчина поднялся с места в явном волнении, а ведь он хотел во что бы то ни стало оставаться спокойным.

– Место в палате общин – это тебе не какой-то пустяк. Никто не преподносит такие вещи на блюдечке.

– Значит, сусальная семья, безупречная во всех отношениях, – необходимое условие для будущего парламентария? Вот уж не знала!