На глазах у Белеверна тени беззвучно разыгрывали сцену битвы. Когда из небытия появился черный прямоугольный провал, колдун невольно вздрогнул от неожиданности. Что ж, этим объясняется многое.

Не прошло и минуты, как из портала вылетел человек, растянувшись на полу башни. Мановением руки Белеверн остановил образ, чтобы разглядеть новоприбывшего. Чужак был облачен в диковинные одеяния, а на коленях у него лежало странное устройство: к арбалетному ложу вместо лука был прикреплен полый металлический прут.

Удовлетворившись осмотром, Белеверн повел рукой, и призрачная сцена вновь ожила. Чужак вступил в битву, очистив стену от нападающих при помощи своего колдовского оружия.

Это не сулит ничего хорошего в грядущей войне. Чародей подобной силы может обречь на крах намеченное вторжение целиком. Надо предпринять шаги, способные воспрепятствовать нежданной угрозе.

Когда призраки нападающих обратились в бегство, чужак осторожно двинулся вниз по лестнице. Белеверн не без удивления обнаружил, что он не захватил с собой огневую палицу. Неужели она осталась наверху?!

Не обращая внимания на продолжающееся призрачное действо, колдун ринулся вверх по лестнице, беспечно промчавшись прямо сквозь образ чужого чародея. И нашел наверху огневую палицу, прислоненную к зубцу стены. Протянув руку, колдун осторожно прикоснулся к палице.

Да, она все еще здесь. Он поднял палицу, оставив на месте только ее изображение. Взмах ладони – и видения угасли. Больше ничего интересного в них нет.

Сейчас Эрельвар с отрядом, должно быть, уже в Топи. Дарина уж решит, какие дальнейшие действия предпринять против него, Когда Белеверн доложит о случившемся.

Болото разительно отличалось от всех прочих, какие Стиву доводилось видеть до сих пор. Поначалу трясина являла собой только голую, мерзкую грязь, смердящую отравленной рекой, вливающейся в нее. Перед тем как двинуться через болото, его спутники обернули собственные ноги и копыта лошадей чем-то вроде промасленного брезента. Стив прекрасно понял смысл этой предосторожности: Бог ведает, что может таиться в этой грязи.

Примерно через час пути в болоте появились первые признаки жизни, хотя жизни исковерканной и уродливой: одуванчики с белыми пушистыми головками размером с баскетбольный мяч, лианы, утыканные шипами, способными удушить любое растение и выпить его соки. Против последних иной раз приходилось пускать в ход силу, чтобы не дать им поступить точно так же с путниками.

Каким образом его спутники ухитрялись отыскать брод под таким слоем грязи, было свыше понимания Стива. Но даже несмотря на это, дважды им пришлось возвращаться по собственным следам, когда тропа упиралась в трясину.

Мало-помалу растительность стала гуще, – наверное, когда вода начала очищаться от ядов. Спутники Стива то и дело бросали тревожные взгляды в небеса. Интересно, гадал он, кого они там высматривают? Может, летучих обезьян? На лад «Волшебника страны Оз». Они вполне вписались бы в картину этого причудливого сна.

А еще через час впереди замаячило первое дерево, напоминавшее кипарис, вот только воздушные корни, державшие ствол, поднимались довольно высоко над стоячей водой. Даже деревья в этом болоте не хотят касаться воды. И хотя более обильная растительность наверняка свидетельствует, что отравы в воде стало куда меньше, среди деревьев смрад вроде бы даже усилился.

На Соню ядовитые испарения действовали не очень благотворно. Цезарь шагал рядом с лошадью больного, поддерживая его по мере сил. Верхом ехал один лишь Соня. Остальные, в том числе и Стив, шли пешком; лошади и без того утопали в грязи, куда уж им еще везти людей.

Лиственный покров над головами путников стал плотнее, и они все реже и реже бросали тревожные взгляды в небо. Сквозь густую листву пробивалось все меньше света, и вскоре лес погрузился в своеобразные зеленые сумерки.

Сделав, наконец, привал, они перекусили на крохотном островке, возвышавшемся над топью. От усталости Стиву даже кусок в горло не лез, ведь в путь выступили еще до рассвета. Рухнув без сил на относительно твердую почву, он бросил взгляд на часы: отряд шагал уже добрых семь часов.

Привал промелькнул, как одно мгновение, – не прошло и получаса, как они снова тронулись в путь. Стив едва поспевал за остальными, то и дело припадая к шее идущей рядом лошади.

Споткнувшись, он упал на колени, расплескав смрадную воду, и на миг замер, отдыхая – коленопреклоненный, с понуренной головой. Потом перед глазами появились огромные лошадиные ноздри, обдало теплым дыханием, и Стив, обняв лошадь за шею, с трудом встал на ноги.

– Ты что? – спросил он у лошади. – Теперь я тебе нравлюсь, да?

Уловив краем глаза какое-то движение в тени среди деревьев, Стив обернулся, но ничего не увидел, кроме замшелых стволов.

– У меня от этого места мурашки по коже, – пробормотал он себе под нос.

И тут на его плечо легла ладонь, заставив Стива подскочить на месте. Это оказался Цезарь, жестом пригласивший его сесть в седло.

– Ага, верно, – согласился Стив и не без помощи псевдоримлянина вскарабкался в седло. – Будет неплохо немного проехаться верхом.

Чем дальше они вторгались в болото, тем темнее становилось вокруг. Тоненькие лучики солнца пробивались сквозь листву, бросая зайчики на мерзкую жижу, но, как правило, вдали от тропы, потому что на твердом грунте, по которому шел отряд, деревья росли гуще. Да и вообще, почва вокруг становилась все более и более надежной.

И снова Стиву показалось, что он краем глаза заметил какое-то движение. Однако на сей раз движение было настолько близко от него, что он разглядел что к чему: старый кипарисовый пень у него на глазах погрузил в темную воду трясины один из своих корней.

– Вон тот пень двигался! – завопил Стив, указывая на тварь мечом, неизвестно как оказавшимся у него в руке. Обнаруженная тварь, не видя больше причин прикидываться пнем, ринулась на путников, а точнее – на Стива, по неудачному стечению обстоятельств оказавшегося ближе других.

Оцепеневший Стив смотрел, как на него надвигается порождение кошмара на восьми ногах-корнях с плоскими перепончатыми ступнями. На верхушке «пня» появились два рачьих глаза на стебельках, а из передней части ствола выдвинулась пара челюстей, смахивающих на ятаганы.

Затем в «дерево» под самым глазным стеблем вонзилась стрела, и Стив, очнувшись от транса, нанес мечом удар наискосок, начисто срубив глазной стебель и вонзив меч в макушку чудища.

Обрубок стебля юркнул обратно в «пень», а челюсти сомкнулись вокруг ноги Стива. Бронзовые поножи отчасти защитили голень, но жвала глубоко вонзились в бок лошади.

Испуганно заржав, она вскинулась на дыбы, сбросив Стива в болото. Ядовитая вода хлынула в рану, и правую ногу будто огнем прожгло.

Лошадь умчалась прочь, покинув Стива один на один с жуткой тварью, нависшей над ним. Не долго думая, он ткнул мечом в единственное уязвимое место, попавшееся ему на глаза, – в пасть.

Отчаяние придало ему сил, и Стив вонзил меч почти по самую рукоятку. Изо рта чудища хлынула желто-коричневая жидкость, а жвала резко сомкнулись, вонзившись ему в плечо чуть выше локтя. Оба – чудовище и человек – одновременно испустили вопль, а потом оно еще раз дернулось и неподвижно застыло, навалившись на Стива.

Едва не теряя сознания от боли, Стив уставился на жвала, пронзившие плечо. Почему он не просыпается? Даже наяву он ни разу в жизни не испытывал подобной боли.

Потом пара рук в черных рукавицах ухватилась за жвала и медленно разжала их. Еще пара рук подхватила его под мышки и потащила прочь от трупа чудовища. Почему же он не просыпается?

Вытащив Стива из грязи, его уложили на поросшие мхом корни кипариса. Тьма заклубилась, мало-помалу заволакивая весь мир. Слава Богу, может, хоть теперь удастся проснуться.

Эрельвар аккуратно вытащил меч из пасти паука-коряги. Чужеземец сумел загнать оружие довольно глубоко, но осмотр показал, что клинок не пострадал. Это хорошо. Вытерев его о мох, Эрельвар подошел к Терону, врачевавшему тем временем раны пришельца.