Две эти долинные цивилизации развивались независимо друг от друга. В обеих правили цари, их подданные поклонялись многим богам, занимались сельским хозяйством, изобрели алфавит и письмо, научились использовать металлы и строить корабли. Египет был более сильным и стабильным. До восемнадцатой династии его ни разу не завоевывали, тогда как шумерам, Акадии и Вавилону нередко досаждали враги.

Теперь, во времена детства Нефертити и Эхнатона, династический Египет достиг безопасности, процветания и достатка, которыми ему не суждено было наслаждаться впоследствии. Культурный скачок из каменного века был настолько велик, что он явился одним из самых удивительных событий в развитии человечества. Фактически древние египтяне значительно дальше отстояли тогда от каменного века, чем мы сегодняшние – от их времени.

Их эрой была империя. Жизнь в ней текла по накатанной колее, как и в предшествующее тысячелетие.

Плодородная земля интенсивно культивировалась. Насколько хватало глаз, вверх и вниз по реке тянулись поля, засеянные пшеницей, ячменем и другими зерновыми культурами, фруктовые сады и огороды, за которыми ухаживали рабочие, пользовавшиеся деревянными инструментами. Все посадки орошались каналами, проведенными от Нила.

С помощью кос, теперь уже обитых медью, косцы убирали зерновые, из которых готовили хлеб, и ячмень, из которого варили пиво. Собирали папирус, чтобы сделать из него бумагу. Коз и овец выращивали на мясо и шерсть; в такой жаркой стране, как Египет, носили довольно мало шерстяной одежды, поэтому в основном шерсть использовали для набивания матрасов, подушек и плетения драпировок на стены. Обширные территории были засеяны льном, из него делали прохладные, простые, состоящие из одного куска ткани одежды, которые носили все.

Духовенство, знать и царь имели свои клейма, которыми клеймили принадлежавший им крупный и мелкий рогатый скот. У них были стада овец, коз и свиней, а также мясники, забивавшие их для обеда или жертвоприношения.

Страна все еще была сельскохозяйственной, но неолитические фермерские сообщества уже превратились в города, и величайшим из них были Фивы. Они были столицей Египта, а Египет был ведущей державой мира.

Благодаря энергии предшественников Эхнатона Египет превратился в сильнейшее государство. Как центр международной торговли, он был открыт для всех культур, все окружающие земли платили ему дань и почитали его. Он простирался от Евфрата в Северной Сирии до Судана на юге.

Двое наших детей мало знали о землях, лежащих за пределами их собственных. Они слышали о Нубии, где отцу Эхнатона пришлось наказывать враждовавшие племена, когда мальчику исполнился год, и о Пунте на юге, откуда привозили любимые духи Нефертити и фимиам, окуривавший их головы, когда они участвовали в богослужении вместе с царской семьей в великом храме Амона. Они знали, что где-то «ниже» по Нилу, к северу, существовал Нижний Египет и города не менее великие, чем Фивы, называвшиеся Мемфис и Гелиополь, они знали о великих пирамидах на севере. Они знали, что дальше лежит Средиземное море и остров со странным названием Крит; к северо-востоку, в Месопотамии, находилась Митанни, откуда происходили прекрасные принцессы, а к западу располагалось таинственное Зеленое море (Атлантика), которое, как всем было известно, было водной границей земли. Там мир кончался.

Двое фиванских детей могли слышать рассказы и о других городах. Они знали о Вавилоне, Ниневии и Тире (все – обреченные на разрушение, как в свое время и Фивы). Они могли слышать про маленький, но важный окруженный стеной торговый пост, на месте которого четыре века спустя царь Давид заложит город и назовет его Иерусалимом.

Но ни один город не мог сравниться с Фивами.

Когда-то их превосходил Мемфис на севере, но он потерял свою силу. Теперь, вот уже шестьсот лет, столицей Египта были Фивы, крупнейший и богатейший город в мире, центр мировой власти.

Это был первый крупный центр культурной и деловой жизни.

Он был красочным, вечно переполненным людьми, со множеством повозок и торговцев. Весь известный среднему египтянину мир делился на Египет и вассальные земли. Из вассальных земель приходили корабли, привозившие дань, и приставали к каменным фиванским причалам. Тир, Сидон, Вавилон и города Ханаана ежегодно платили дань Фивам, но большая ее часть доставалась Амону, чьи богато одетые и украшенные опоясываниями жрецы постоянно толпились в городе.

В то время город был известен как Но-Амон, он был посвящен Амону, высшему богу среди богов Египта.

Дети росли.

Теперь Нефертити могла с восхищением наблюдать, как Эхнатон, вместе с молодыми придворными, участвовал в играх молодежи. Среди египетских юношей была распространена игра, напоминающая гандбол, в которой использовался набивной простеганный кожаный мяч, очень похожий на современный бейсбольный. Вероятно, Эхнатона учили бороться, драться на поединках тупыми палками, поднимать тяжести, участвовать в состязаниях по бегу и учебных боях. Будучи очень молодым, он уже ездил на собственной колеснице и мог участвовать в гонках, в которых соревновалась молодая знать (аналог сегодняшних автомобильных гонок). На колеснице он и охотился – с собаками, луком, стрелами и копьем, что было отличной тренировкой для будущих воинов, поскольку знатные люди сражались не сходя со своих колесниц.

Однако сомнительно, чтобы Эхнатон посвящал все свои мысли войне. Его и Нефертити растили для правления мирной страной. Он был мальчиком, которому предстояло стать мужчиной, умеющим получать удовольствие от женского общества. В годы приближающегося взросления он находился под влиянием своей матери, а ближайшей подругой его среди детей фиванского двора была Нефертити.

Неужели даже тогда фиванцев не интересовало, кто была эта девушка? Являлась ли она загадкой для египтян, увидевших ее в первый раз сразу же в качестве нареченной молодого принца, который со временем стал их царем? Впрочем, они могли знать правду о Нефертити. Однако позже все упоминания о ней были утеряны вплоть до того дня, когда ее бюст был обнаружен в Амарне.

Эксперты выдвигают различные теории ее происхождения. Аналогичные вопросы и теории они выдвигают относительно происхождения матери Эхнатона, очаровательной царицы Тиу.

Некоторые из авторитетных исследователей считают, что обе они были принцессами из Митанни. Теория эта появилась на основании любопытного политического соглашения, заключенного между Египтом и Митанни задолго до рождения обеих женщин.

Ранее, во времена восемнадцатой династии, между двумя странами существовала длительная вражда. Более ста лет египетские пограничные форты пребывали в состоянии постоянного напряжения. Но в начале становления империи, во времена правления Аменхотепа II, Месопотамия оказалась под угрозой вторжения своих вечных врагов – вавилонян и хеттов. Правители Митанни пришли к заключению, что политика приносит больший доход, чем война, и попросили защиты у всесильного Египта.

В подтверждение новой дружбы митаннские цари послали вверх по Нилу египетским царям корабли, полные сокровищ. Украшенные барки с яркими развевающимися иностранными вымпелами подошли к длинному каменному причалу Фив, чтобы выгрузить разнообразные дары: редких животных, лошадей, колесницы и рабов. А вместе с ними, как высший дар их царственного отца, прибыли митаннские принцессы, чтобы стать дополнительными женами в гаремах египетских царей. Они стали завершающим штрихом митаннского договора с Египтом.

Три поколения египетских царей женились на царских дочерях из Митанни. Одной из них была бабушка Эхнатона, посланная в Египет своим отцом, царем Митанни Артамата, чтобы стать невестой Тутмоса IV. Там она приняла египетское имя Мутемуя в честь богини правды. Тутмос сделал ее своей «великой царицей», и она стала матерью Аменхотепа III, отца Эхнатона.

Мутемуя была известна своей красотой и добротой. Когда ее сын Аменхотеп избрал Тиу и решил на ней жениться, Мутемуя радушно приняла ее в царскую семью и уделяла ей много внимания. В свою очередь, царица Тиу явно с любовью относилась к девочке Нефертити, которую выбрал в жены ее собственный сын.