Я решаю, а не ты, что и как делать. Из-за тебя мой план едва не сорвался.
— Берт, я знаю, что ты здесь главный, — успокаивающим тоном произнесла Тесс. — Ты им был, и ты же им останешься. Но сам видел, что там, у Кушман, все пошло не так, как мы задумывали. Нас встретили в штыки, стоило нам переступить порог ее дома.
— Что за чушь ты несешь?
— Миссис Кушман оказалась совсем не такой сентиментальной, как мы ожидали. — Тесс осторожно попятилась и встала так, чтобы их разделяла софа. — Помнишь, ты говорил, что старуха сейчас возглавляет семейный бизнес Кушманов и что в умении вести дела она не знает себе равных — осторожная, расчетливая и на уступки не идет. Одним словом, крутая бизнесвумен. Единственное уязвимое место, и на этом мы хотели сыграть, — ее любовь к Элизабет. Казалось, что так оно и есть, раз Джейн Кушман до сих пор верит, что ее внучка жива. Мы все верно рассчитали, но ошиблись только в одном: у этой Кушман в груди не сердце, а камень. Ее так просто не проведешь и ничем не проймешь. Стоило мне посмотреть ей в глаза, как я с ужасом поняла, что она наперед знает все наши хитрые уловки: что мы скажем, как себя поведем. Мне показалось, что она читает наши мысли. И тут я подумала: раз она такая проницательная, то сейчас играть на ее чувствах и строить из себя несчастную сиротку, которая, страдая потерей памяти, тщетно силится вспомнить свое прошлое, было бы большой глупостью. Именно на это она и надеялась. Берт, ты меня понимаешь? Она ждала именно этой трогательной сцены! Ладно, решила я, специально для старой Кушман мы немножко изменим наш сценарий. Я повернула дело так, будто не мы, а она сама должна доказать, что я — это Элизабет Кушман.
Берт стоял и переваривал то, что ему сказала Тесс. Наконец его лицо смягчилось, он разжал кулаки и проворчал:
— Ладно, посмотрим, может, ты и права. — Тесс облегченно вздохнула. Берт продолжил:
— По правде говоря, когда мы были там, я и сам хотел тебя предупредить, что наш план меняется. Но, к сожалению, не смог, поскольку эти двое зануд не спускали с нас глаз ни на секунду. Я тоже подумал, что старуха уже достаточно насмотрелась на плачущих самозванок и их заискивающие улыбочки. Ты же вела себя по-другому. Возможно, она на это клюнет. Так ты нарочно сказала, что не помнишь ту серебряную чашку?
Тесс небрежно кивнула.
— А то. Кушман сидела невозмутимая, спокойная и ждала, что я, конечно, узнаю чашку. Мне захотелось ее немного расшевелить, сбить с толку.
— Ты правильно сделала, — неожиданно с важным видом проговорил Берт. — Но скажи, что, черт возьми, на тебя нашло, когда она завела ту дурацкую карусель.
Что нашло? Тесс сама не знала ответа. Заиграла музыка, и ей стало трудно дышать. Словно лавина сошла с гор и она оказалась погребенной под толстым слоем снега. Тесс чувствовала, что задыхается. Что нашло? Хм, хороший вопрос! Она-то надеялась, что уже навсегда распростилась с приступами астмы, одолевавшими ее в детстве. Внезапно Тесс испугалась: что будет, если болезнь вернется? Ведь тогда обман сразу раскроется. Джейн Кушман прекрасно знает, что ее внучка росла здоровым ребенком и не было у нее никакой астмы. Насколько знала Тесс, в роду Элизабет никто ни по отцовской, ни по материнской линии не жаловался на слабое здоровье.
— А что, у меня плохо получилось? — поинтересовалась она. — Я подумала, что самое время для драматического эффекта, а то спектакль какой-то скучный выходит.
— Да нет, ты сыграла хорошо, — сказал Берт, — но учти, в следующий раз никаких экспромтов! Ясно? У меня уже подготовлены материалы, которые я собираюсь подсунуть газетам. Они сразу же раструбят на весь мир о чудесном возвращении Элизабет Кушман. Так вот, в этих материалах я подробно описал твое лечение и возвращение домой, и я не хочу их заново переделывать, убирая противоречия, которые неизбежно возникнут, если ты будешь нести отсебятину. Мне не нужно, чтобы ты занималась творчеством! И дернул же черт тебя за язык! Что, скажи, мне теперь делать с твоей МОБП? Как мы выкрутимся? Газеты не оставят без внимания такую интересную подробность.
— Успокойся, Берт. Этим займусь я. Я тоже не бездельничала последние годы и завела кое-какие связи в этой организации. Меня там прикроют. Если газетчики туда сунутся, то уйдут с пустыми руками — им там ничего не разнюхать. Берт удивленно посмотрел на Тесс.
— Отлично, детка! Вижу, мои уроки не пропали даром.
— Я была хорошей ученицей, Берт. Ты же сам сказал — самой способной.
— С моей помощью, крошка, ты получишь финансовую империю. А этот Мэнсфилд пусть катится ко всем чертям! — Берт ухмыльнулся. — Однако, похоже, ты пришлась ему не по душе, что скажешь?
— Мерзкий тип, — скривилась Тесс. — Ему не адвокатом работать, а палачом в камере пыток. Там ему самое место.
Берт захохотал.
— Я же тебе говорил, что с ним надо держать ухо востро. Опасный парень. Но с моей-то головой и твоей мордашкой мы и его обработаем, уберем, так сказать, с пути, чтобы под ногами не путался. Знаешь, мне начинает нравиться этот спектакль. Я чувствую себя мастером, создающим свой последний шедевр. Если бы издавалась серия книг по искусству мошенничества, то моя операция заняла бы место в разделе классики.
— Да, Берт, скромности тебе не занимать! — усмехнулась Тесс. Она обошла софу и опустилась в кресло. — А как же бриллиантовые украшения от Картье? Вот это было дело так дело! Лучшее в твоем списке.
— Да нет же. — На его лице появилось мечтательное выражение. Он уселся на софу и вытянул ноги. — Не спорю, там было все тонко спланировано и красиво исполнено, но…
Весь следующий час они предавались воспоминаниям. Тесс смотрела на Берта с восхищением, умиленно всплескивая руками. Берт трещал без умолку. Время от времени Тесс удавалось вставить слово в этот поток красноречия. Естественно, во всех махинациях, которые они вдвоем успешно провернули в прошлом, она отводила главную роль Берту и, стараясь польстить ему, расписывала его таланты. Разговор перешел на Южную Америку. Берт во всех красках и подробностях рассказал, чем он занимался в банановых республиках. Разоткровенничавшись, он признался, что завел счета в швейцарских банках.
— Черт! Все нет времени их проверить. — Он с досадой хлопнул ладонью себе по колену и отправил Тесс на кухню приготовить ему омлет.
Она была рада избавиться хоть на время от Берта. Ну ничего, скоро она переедет в особняк Джейн Кушман и там сможет вздохнуть свободно. Его общество тяготило и раздражало Тесс, поскольку с Бертом ей приходилось быть всегда начеку. А когда Тесс ловила на себе его взгляды, ей иногда становилось даже страшно. В его глазах мерцал какой-то странный блеск, который не предвещал ничего хорошего. Похоже, этот скот заметил, что из худенькой, угловатой девушки-подростка, запуганной его побоями, она превратилась в хорошенькую, привлекательную женщину. Только этого ей сейчас не хватало! Тесс поежилась.
Безопаснее и приятнее возиться на кухне, чем находиться в одной комнате с Бертом, который в любой момент того и гляди начнет приставать к ней, даст волю рукам и… Конечно, она не собирается потакать ему, она сможет дать отпор, но вряд ли ей удастся справиться с Бертом — ведь он гораздо сильнее. Отвесит ей пару оплеух и выбьет из нее дух. Она представила себе эту сцену и содрогнулась.
На кухне она первым делом открыла буфетный шкаф и достала коробку с шоколадными конфетами. Проглотив пару штук, она почувствовала себя лучше. Жизнь стала казаться не такой мрачной. Хорошо еще, что у нее есть конфеты — без них она бы пропала. Памятник поставить тому, кто их придумал.
Тесс открыла холодильник и только сейчас обратила внимание на тупую, ноющую боль в локте. Она закатала рукав и чертыхнулась, увидев фиолетовый синяк. Чертов Берт поставил ей синяк — ну не идиот? Как ей теперь объясняться с Джейн Кушман? Придется все время носить блузки с длинными рукавами. Вздохнув, Тесс достала из холодильника яйца, лук, шампиньоны, сыр и все это грудой положила на длинную кухонную стойку, над которой в ряд висели фотографии Кушманов.