Афонсу I Энрикеш по праву вошел в историю Португалии не только как первый ее король, но и как выдающийся военный деятель, прославившийся своими завоеваниями, которого португальцы почитают как национального героя. Он до конца своей жизни участвовал в воинских походах, несмотря на преклонный возраст и полученные ранения. Завоевания Афонсу на южных границах Португалии начались, если вы помните, с разгрома мусульманских войск при Орике (1139 г.) и продолжались до 1184 года, т. е. в течение 45 лет. После этой победы все устремления молодого тогда короля были направлены на взятие Лиссабона – крупнейшего торгового и ремесленного центра западной части полуострова, который контролировал и устье реки Тежу, и морское побережье. Уже в 1142 году он попытался овладеть этим городом. Но, несмотря на то что в этом походе ему помогали английские и нормандские рыцари, которые по пути в Святую землю сделали остановку в Порту, сил для взятия этого очень хорошо укрепленного города ему оказалось недостаточно. Афонсу пришлось удовлетвориться обещанием мавританского правителя Лиссабона выплачивать дань Португалии. После этого осада города была снята.

Однако мысль о взятии Лиссабона не покидала португальского правителя. Прошло пять лет. Учитывая свой прежний неудачный опыт, он решил начать новую военную кампанию с завоевания небольшого городка Сантарена, который как будто «сторожил» подходы к Тежу с севера. С 715 года он находился под властью мусульман, и вот теперь настало время вернуть его под юрисдикцию Португалии. В марте 1147 года Афонсу отправил в город троих вестников, чтобы предупредить горожан о разрыве мирного договора. Сам же в спешном порядке выступил с войском и уже через пять дней, 15 марта, был под стенами города. Его расчет на внезапность оправдался. При поддержке рыцарей ордена тамплиеров, которые и раньше неоднократно участвовали в военных походах Афонсу, Сантарен был взят в тот же день. Теперь Афонсу была открыта дорога на Лиссабон. Однако лиссабонская кампания началась только в июне. Почти три месяца король провел в ожидании «франков» – западноевропейских рыцарей-крестоносцев, флот которых должен был летом по пути в Палестину остановиться в Порту. Когда их корабли прибыли, епископ Порты, по обычаю его страны, поприветствовал крестоносцев и передал им просьбу Афонсу помочь в осаде Лиссабона, за что они будут достойно вознаграждены. Предводители «франков» встретились с королем и обсудили условия осады.

Перед началом боевых действий была проведена месса, во время которой случилось нечто из ряда вон выходящее: гостия – облатка из пресного пшеничного теста, употреблявшая с XII века в католической церкви для причащения, к ужасу собравшихся оказалась пропитана кровью. Разгорелись споры по поводу толкования этого явления: одни считали его грозным предзнаменованием, другие, напротив, – благим знаком. Так или иначе, но христиане решили не отступать от задуманного и драться до победы.

Сражение под стенами Лиссабона продолжалось 20 недель. Осаждавшие неоднократно пытались делать подкопы, чтобы разрушить крепостные стены. Они соорудили передвижные осадные башни и ежедневно шли с ними на приступ. Положение города с каждым днем все усложнялось, и его правитель попытался обратиться за помощью к другим мусульманским городам. Только одному гонцу удалось добраться до Эворы, да и тот был убит на обратном пути крестоносцами. Попавший в их руки ответ правителя этого города ничем не облегчил бы участи лиссабонцев: он отказался оказать им помощь, поскольку не смел нарушить мирный договор с Афонсу.

Кольцо осады вокруг Лиссабона непреодолимо сжималось. Его не могли разорвать отдельные вылазки арабских воинов за стены города. Погибшие в этих боях арабы подвергались крестоносцами поруганию: их головы насаживались на кол и выставлялись у городских стен, несмотря на все просьбы мусульман отдать тела убитых для погребения. К тому же в Лиссабоне начался голод. После четырех с лишним месяцев осады правитель города вынужден был обратиться к Афонсу с просьбой о перемирии. Он выдвигал перед королем только одно условие: лиссабонцам будет разрешено беспрепятственно покинуть город, оставив завоевателям золото, серебро и другое имущество.

Однако такие условия сдачи Лиссабона не устраивали крестоносцев. Многие из них настаивали на штурме города, тогда они могли бы делить добычу по собственному усмотрению. Споры между осаждающими нередко перерастали в стычки – воины хватались за мечи. Только решительность Афонсу положила этому конец. Король потребовал, чтобы предводители «франков» успокоили своих людей, только после этого он примет окончательное решение. Постепенно страсти улеглись. На совете было решено, что в завоеванный город войдет отряд из 300 крестоносцев, в котором в равном количестве будут представлены все подразделения христианского воинства. Он займет цитадель Лиссабона, в которую его жители доставят свои драгоценности и другое имущество. Таким образом, все получат должное вознаграждение, а новое владение Португалии не будет разорено. Но на деле все вышло иначе. Как только ворота города открылись, ряды крестоносцев смешались и они вскачь, опережая друг друга, помчались по улицам, грабя и убивая. Среди жертв алчных победителей оказался и епископ Лиссабона. Старец, переживший все невзгоды долгой осады, пал с перерезанным горлом от руки христианина. Вспыхивали драки и среди самих победителей, не поделивших награбленное. Вскоре они перешли в настоящую резню. Улицы Лиссабона были завалены телами убитых, которых некому было хоронить.

1 ноября 1147 года была освящена лиссабонская мечеть, которая теперь стала христианским храмом. Вместо убитого епископа был назначен новый, им стал английский прелат Джильберт Гастингский. Часть крестоносцев осталась в городе, получив здесь владения в качестве вознаграждения за участие в этом походе. А король перенес в этот прекрасный приморский город с отличной гаванью свою столицу. Подробности лиссабонской кампании Афонсу стали известны благодаря рукописи «Завоевание Лиссабона», составленной английским клириком по имени Осберн (Осберт), который принимал в ней участие. Она представляла собой, судя по всему, письмо, отправленное на родину крестоносца. Внимательный взгляд непосредственного участника этих событий, определенная отстраненность в их изложении делают рукопись Осберна одним из важнейших памятников по истории средневековой Португалии.

Взятие Лиссабона, являвшегося ключом к южным и центральным областям страны, стало значительной вехой в португальской Реконкисте. Обладание им существенно повышало экономическую и политическую значимость королевства, дало Афонсу Энрикешу власть над новыми землями. Но еще немало городов оставалось под властью арабов. Поэтому король в течение следующего десятилетия продолжал медленное, но неуклонное наступление на юг, дойдя к 1158 году до города Одемира, хотя некоторые завоевания давались ему нелегко: так, только с четвертой попытки его войско смогло взять (24 июля 1158 года) мощную крепость арабов Алькасер. В следующем году он овладел такими большими южными городами, как Эвора и Бежу. Затем ему без боя сдались Мора, Серпа и Эльваш. Но после этого дальнейшее продвижение войск Афонсу было остановлено альмоадами – мавританскими племенами, вторгшимися на Пиренейский полуостров из северных районов Африки и подчинивших себе южные арабские эмираты. Уже в 1161 году мусульмане вернули себе Эвору и Бежу (впрочем, они еще не раз переходили из рук в руки).

В войске Афонсу было немало смелых рыцарей. Один из них, по имени Жиралду, прозванный Бесстрашным, особо отличился во время сражений с альмоадами в Алентежу. По преданию, он совершил какой-то проступок, навлекший на него гнев Афонсу. Из-за этого рыцарю пришлось бежать в Алентежу. В схватках с мусульманами он взял не один замок, стремясь боевыми заслугами вернуть себе милость короля. Жиралду проникал в замки «неверных» ночью. Блестяще владея арабским языком, он обманывал охрану и беспрепятственно проникал в помещения. А утром замок оказывался в руках его воинов. Такими молниеносными захватами он заслужил грозную славу. Осенью 1165 года рыцарю удалось отвоевать у арабов Эвору, ставшую достойным даром Афонсу, за который Жиралду наконец получил у него прощение. Этого рыцаря нередко называют португальским Сидом – из-за сходства судьбы, военной дерзости и удачливости, какими славился его кастильский собрат.