Мне так не хочется покидать тебя, но, если нельзя иначе; ничего не поделаешь, придется согласиться. Когда мы увидимся следующий раз? – упавшим голосом спросила Фанни.

– Думаю, скоро. Мы планируем создать опорный пункт в окрестностях Линца. Тогда ничто не помешает нам встречаться хоть каждый день.

Вернулся Стефан. Он сообщил, что командиры собрались в штабе и ждут полковника, после чего начал убирать со стола грязную посуду.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Героические события, разыгравшиеся в блоке смерти в ту памятную февральскую ночь, наложили свой отпечаток на дальнейшую деятельность противоборствующих сторон. Обстановка заставила их пересмотреть прежние планы, наметить новые цели, внести некоторые изменения в тактику борьбы. Особенно это относилось к деятельности десанта. После освобождения Турханова отряд Соколова подлежал расформированию, но, прибыв в отряд и узнав о предстоящем свертывании его деятельности, сам полковник первым воспротивился этому.

Стоило ли ради спасения одной жизни рисковать жизнями многими? – спросил он.

Принимая решение о высадке десанта, командование прежде всего учитывало ваши исключительные заслуги перед Родиной, – в обычном для него высоком стиле начал Комиссаров.– Герой гражданской войны в Испании, командир прославленного отряда советских партизан в Польше несомненно имеет право на то, чтобы товарищи не оставили его в беде.

На это имеет право любой честный воин, – возразил Турханов.– Конечно, я благодарен вам за все, что вы сделали для меня. Но жить только былыми заслугами – это слишком большая роскошь для советского человека. Конечно, было бы неплохо вернуться домой и жить беззаботной жизнью в кругу близких, но кто тогда будет бить фашистского зверя? Свое теперешнее положение я понимаю так: Родина помогла мне избавиться от фашистской неволи, значит, я должен отплатить ей добром за добро.

Правильно! – поддержал его Соколов.– Я чувствую, что вы хотите предложить отряду что–то важное. Говорите, мы слушаем вас!

Вы, вероятно, слышали о так называемом «чудо– оружии», или, как говорят сами немцы, «вундерваффе».

Геббельсовская болтовня, – поморщился Комиссаров.– Неумная выдумка для поднятия духа немецкого обывателя.

В основном – да, но кое–что делается не только для обмана, – возразил полковник.– Слыхали о «Фау–2»?

Еще бы. Лондонское радио давно прожужжало все уши, – не сдавался замполит.

Конечно, англичане, возможно, и преувеличивают опасность нового оружия–, но тем не менее оно существует, – задумчиво проговорил Турханов.– Недавно один человек рассказал мне о еще более грозном, чем «Фау–2», оружии, разрабатываемом немцами под руководством известного ученого. Вот послушайте, – предложил он и коротко поведал историю– с Елфимовым.

И вы поверили этому авантюристу? – спросил Комиссаров.– По–моему, таинственную лабораторию вместе с ее руководителем Елфимов выдумал только для того, чтобы умалить свою вину за предательство.

Не знаю, как с лабораторией, но ее руководитель – вполне реальное лицо. Более того, мне на себе пришлось испытать действие одного из его препаратов. После впрыскивания этого лекарства я на некоторое время совершенно потерял способность контролировать себя и помимо своей воли рассказывал правду обо всем, что у меня спрашивали. К счастью, я мог говорить только на родном языке, а у фашистов в то время не было переводчика. Ученый, сумевший создать такой удивительный препарат, вероятно, способен и на большее.

Рассказ о Елфимове на Соколова произвел совершенно иное впечатление. Страстный поклонник фантастической литературы, он вполне допускал возможность существования реального инженера Гарина с его невыдуманным гиперболоидом.

А я верю в правдивость истории с Елфимовым, – заявил он.– По–моему, нам надо немедленно переключиться на поиски таинственной лаборатории фашистского ученого, и если она существует, то сделать все, чтобы уничтожить ее.

Думаете, генерал Барсуков допустит такую вольность с нашей стороны? – усомнился замполит.

Чего нам гадать? Лучше мы спросим у него, – предложил командир.

Они так и сделали. Вместе с донесением об успешном выполнении отрядом поставленной боевой задачи, по радио также передали зашифрованное письмо Турханова на имя Барсукова. Ответ поступил через сутки. В нем сообщалось о том, что Штаб партизанского движения поздравляет весь личный состав отряда с успешным завершением десантной операции и предлагает командованию особо отличившихся товарищей представить к правительственным наградам. Далее отряду предлагалось приступить к тщательной проверке сведений о фашистской секретной лаборатории, и если она действительно существует, то собрать материалы о ее преступной деятельности для привлечения виновных к ответственности. В заключение генерал советовал не переутомлять Турханова, через чешских товарищей пригласить компетентного специалиста для восстановления его сил и здоровья, выдав из отрядной кассы необходимую сумму для оплаты всех расходов, связанных с приглашением доктора и приобретением нужных лекарств.

– Выходит, начальство поддерживает нас, – обрадовался Соколов.– Давайте разработаем план наших действий на ближайшее время, а затем займемся починкой вашего здоровья...

Восстание в изолирблоке затронуло интересы братьев Иммерман по другой причине. Концентрационные лагеря не находились в подчинении местных органов гестапо, поэтому за массовый побег заключенных из Маутхаузена Рудольф не нес непосредственной ответственности. Несмотря на это, после 2 февраля он чувствовал себя скверно и ходил как в воду опущенный. Небольшой просвет на его темном небосклоне появился через неделю, когда комендант концлагеря штандартенфюрер Цирайс официально сообщил, что число трупов, обнаруженных и проверенных по личным номерам, полностью сошлось со списочным составом заключенных изолирблока, и все трупы сожжены в печах крематория [Цирайс врал. Далеко не все узники, бежавшие из двадцатого блока, были пойманы и ликвидированы. Лауреат Ленинской премии писатель С: С. Смирнов в своей книге «Герои блока смерти» приводит имена следующих участников восстания: И. Бакланов, В. Шепетя, И. Битюков, А. Михеенков, В. Соседко и В. Украинцев, которые до сих пор живут и работают в Советском Союзе. (Прим. автора.)]. «Наконец–то на Турханове навсегда могу поставить крест!»– обрадовался шеф гестапо. Но радость эта оказалась призрачной. Предупредил его об этом старший брат.

– Думаешь, мистер Томсон примирится с потерей такого козыря, каким был Турханов в этой игре, где главной ставкой являлся контрольный пакет акций концерна «Фарбенверке»? – спросил он.

Примирится он или нет, я не знаю, но ясно одно – Турханова в живых нет, значит, нет для них и возможности шантажировать нас, – пробурчал Рудольф.

Да, ты избавился от такой опасности, но не наша фирма. Паук есть паук, и пока не высосет все соки у мухи, попавшейся в его сети, он не успокоится.

Не прибедняйся, Адольф. Мы все же не такие беззащитные, как кажемся на первый взгляд.

Пустое это, братец, пустое, – впал в уныние старший Иммерман.– У них банки, несметные богатства всего мира, наконец, «летающие крепости», а у нас что?

Ладно. Сообщим им о Турханове. Все равно надо кончать с таким положением. Попробуем дать им последний и решительный бой.

Как и предполагал старший Иммерман, последние сведения о Турханове партнерами из Цюриха были встречены с явной враждебностью. Банкир немедленно пригласил его к себе. Он тут же выехал в Швейцарию и, пробыв там два дня, домой возвратился в дурном расположении духа.

Мы подорвали у них доверие к себе, – сказал он брату, когда они в кабинете остались вдвоем.– Дело чуть не дошло до разрыва.

Все же удалось уговорить их?

Да удалось, но какой ценой! Пришлось обещать им всю техническую документацию по производству «анархина» и «дьявольского цианида».

Обещанного три года ждут, – ухмыльнулся младший Иммерман.– А за три года может всякое случиться.