Кендал подняла голову. Настал момент окончательно разобраться во всем. Ее пристальный взгляд скользнул по очертаниям широких мужских плеч и переместился на мускулистые бедра, плотно обтянутые дорогой темной материей брюк.
— Но ты... — Кендал глубоко вздохнула. Она должна все выяснить! — Ральф видел тебя, — напомнила ему Кендал, хмурясь. — Он признался мне, правда, с большой неохотой, что видел тебя с Лорен! Вы стояли с Лорен, почти обнимаясь. Дело происходило в твоем кабинете. Вы были близки.
— Не совсем так, — возразил Джеррад, кривя губы в усмешке. — Я тогда только что узнал, что муж сестры моей жены, человек, пользующийся моим доверием и уважением, запустил руку в фонды компании. Я был растерян и не знал, что с этим делать. А Лорен... утешала меня. И не так, как ты думаешь! — убедительно закончил он, прежде чем у Кендал вырвалось очередное скептическое замечание. — Она положила мне руки на плечи, и все, а Ральф поспешил интерпретировать это как бурный роман. И ты с готовностью поверила! Его увольнение через несколько дней было неудачным совпадением, которое сыграло не в мою пользу, я знаю... О да! Лорен, когда узнала о нашей размолвке, изо всех сил пыталась изобразить, что наши отношения гораздо ближе, чем они были на самом деле. Но ты должна знать, моя любовь, что Лорен не в моем вкусе... Я хотел объяснить тебе все еще в тот день, когда мы были в Озерном крае и нашли Мэтью. Попытался поговорить с тобой, но ты была так холодна со мной... И тогда я подумал, что между нами осталось только физическое влечение друг к другу. Единственное, чем я тебя интересовал, — это возможностью удовлетворять твои сексуальные желания. Но когда ты заплакала после той ночи любви, я понял, что стал источником твоего унижения и что заставляю тебя поддаваться своим чувствам против воли.
Кендал не могла поверить, что это говорит Джеррад, что он способен так откровенно говорить обо всем.
— Но когда мы жили вместе, я имею в виду — до моего ухода, ты никогда по-настоящему не доказывал несправедливость обвинений в измене, — прошептала она с упреком.
— Я не мог, — сказал Джеррад с усмешкой, — потому что не знал способа реально убедить тебя. Любая мелочь казалась тебе подозрительной. Когда ты нашла те чеки и сказала, что они как раз подтверждают мою измену, я понял, что любые мои слова только усилят твои подозрения. И если я признался бы, что продолжаю работать с Лорен, то твоя реакция была бы однозначной. И, конечно, обвиняя меня, что я держу чеки в секрете, ты была полностью права. Я не хотел, чтобы они оказались на столе Ральфа. Но только потому, что мы его проверяли и хотели оставить это в тайне. Мы остались в городе не из личных интересов, а чтобы уладить дела с нашими аудиторами, потому что подозревали какую-то закулисную игру. О, я знаю, ты достаточно низкого мнения о мужчинах в целом. Тебя трудно было вытащить куда-нибудь с собой. Мне стоило большого труда сделать тебя частью своей жизни. Я добился этого окольными путями. Но когда ты рассказала о твоем отце, о том, что произошло с твоей матерью, я понял: для любого мужчины будет нелегкой работенкой убедить тебя в существовании настоящего доверия. Тебе досталось ужасное наследство.
— Но ты даже не пытался убеждать меня, — с горечью сказала Кендал, — ни тогда, ни потом, когда я вернулась.
Он положил руку на спинку кушетки позади нее, и в его вздохе послышался упрек самому себе:
— Я думал... я всего лишь хотел, чтобы ты сама доверяла мне. Мне казалось, что вся наша совместная жизнь — достаточное доказательство моей преданности тебе. Наверное, это сумасшествие, но у меня тоже есть гордость. И когда ты обвинила меня в измене, я просто сорвался.
Кендал почувствовала дрожь широкого плеча Джеррада рядом с собой. Не об этом ли говорил Ральф? Что Джеррад слишком гордый...
— Мы отдалялись друг от друга все больше и больше. Казалось, тебя интересует только твоя работа. Я радовался за тебя, за успехи в твоей карьере. Но складывалось впечатление, что ты используешь свою работу как предлог, чтобы отдалиться от меня...
— Неужели?
— Я даже не мог поговорить с тобой, — неожиданно признался он. — И к тому времени всплыла история с Ральфом...
Какая-то напряженная сосредоточенность легла на его лицо. Или это просто тень, отброшенная рассеянным светом лампы?
— Даже если бы я назвал истинную причину его увольнения, не думаю, что ты бы поверила. Подозрения создали между нами непреодолимый барьер. Я не мог ничего поделать, кроме как просто сидеть и наблюдать крушение нашей семьи. Хотя, если честно, никогда не верил, что ты уйдешь. Выкидыш Крисси стал последней каплей. Когда ты обвинила меня в этом и уехала, я узнал, что такое адские мучения, хотя и до этого чувствовал себя не лучшим образом. Но после того, как ты исчезла из моей жизни на шесть месяцев и я никак не мог отыскать тебя, я думал, что сойду с ума. В моей жизни осталась только бедная Тини, принимавшая близко к сердцу все мои беды, да несколько коллег на работе. Потом ты неожиданно возникла у меня в офисе, и я понял, что должен вернуть тебя домой во что бы то ни стало, иначе потеряю тебя навсегда. Затем события приняли неожиданный оборот. Никто из нас не мог предположить, что такое возможно... Мне показалось, я вернул тебя ценой трагедии с Мэтью. Меня больше не волновало, что ты думаешь обо мне... — Его голос охрип от волнения.
Но, несмотря на это, Кендал не удержалась от горького замечания:
— Именно поэтому ты относишься ко мне с таким предубеждением?
— Я?.. — Джеррад поднял руку и осторожно отделил рыжую прядку от пышной копны ее волос. Прикосновение было таким же нежным, как и его голос. — Я считаю, ты заслужила это, — сказал он мягко. — Ты все еще склонна думать обо мне самое плохое вне зависимости от моих поступков. Но тебя влекло ко мне, и единственное, что осталось у меня, — это секс. Я надеялся... я был уверен, что после всех испытаний где-то глубоко внутри, несмотря на все сомнения и подозрения, ты все еще любишь меня... — Голос его надломился.
Как она могла сомневаться в нем, когда каждая частица ее души хотела доверять ему! Кендал трепетала от желания вернуть его любовь. Ее сердце наполнилось нежными переливами музыки, проникающей в кабинет сквозь стены дома.
Это была их музыка, их свадебная мелодия. Кендал так тронуло неожиданное совпадение, что ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть слезы, капающие на темную кожу кушетки. Непослушным голосом она спросила:
— И что вселило в тебя такую уверенность?
— Я знаю: ревность и подозрительность — это следствие привязанности к мужчине, — услышала она слова Джеррада. — А ты стала неуверенной и подозрительной с того дня, когда впервые увидела Лорен и обнаружила, что мы с ней коллеги. Ты дрожала, когда я прикасался к тебе, — его голос перешел в шепот, — целовал тебя...
Он нежно держал ее за подбородок, не давая жене отвести взгляд. На его лице отразилась такая любовь, что Кендал чуть не задохнулась.
— А еще то, — легким движением он смахнул слезу, скатившуюся по ее щеке, — что музыка Пашельбеля все еще заставляет тебя плакать.
— О Джеррад!
Повинуясь внезапному порыву, Кендал бросилась ему на грудь. Джеррад поймал ее в объятия, и она жадно припала к нему, обнимая за шею и плечи, отдавая ему каждую крупицу своей любви. Любви, которая переполняла все ее существо.
— Я уехала, чтобы попытаться забыть тебя. Надеялась, что сотни километров между нами вернут мне свободу и я избавлюсь от чувств к тебе. Но я знала, что в глубине души навсегда останусь твоей. Единственный способ, который я придумала для того, чтобы выбросить тебя из головы, это втянуться в тяжелую работу. Раньше я работала, чтобы избавиться от мыслей о собственном ничтожестве. Тини делала все необходимое по дому, Лорен была такой умной и преуспевающей, что я все время чувствовала свое несовершенство. А мне хотелось быть всем для тебя! — призналась Кендал и добавила с презрением: — Я много работала, но на самом деле только пряталась за своей карьерой. Я хотела быть и женой, и матерью, и известным дизайнером одновременно, чтобы ты гордился мной. Я никогда не отдавала себе отчета, что пренебрегаю людьми, о которых должна заботиться. Странный способ заслужить твою любовь, не так ли?
