- Будь по-вашему, - согласился Хрущёв. - Ну, Александр Давидович, рассказывайте.

   Надирадзе уже успел сделать предварительные расчёты и теперь докладывал уверенно. По его прикидкам выходило, что твёрдотопливная МБР будет иметь массу примерно 40-42 тонны при дальности около 10000 км и забрасываемой массе головной части в 1 тонну.[21]

   Но Александр Давидович честно предупредил, что ракет такого класса он ещё не строил, и считает правильным вначале отработать закладываемые в конструкцию МБР технические решения на более простой и дешёвой ракете меньшей дальности

   - Ну, что ж, разумно, - одобрил Хрущёв. - Начните с чего попроще, но, по возможности, параллельно ведите и разработку МБР. Пусть лучше разработка движется медленно, чем вообще не движется. А что у вас, Роберт Людвигович? Чем порадуете?

   Бартини открыл тонкую картонную папку, достал стопку из нескольких листов бумаги и ватмана.

   - По моему мнению, Никита Сергеевич, - сказал он, - поставленная вами задача распадается на две независимые составляющие. Поясню.

   Для запуска космического аппарата за пределы атмосферы на круговую околоземную орбиту мы хотим заменить его наиболее тяжёлую и дорогостоящую первую ступень скоростным высотным самолётом. При этом вторая и третья ступени могут получиться более лёгкими, за счет старта с большой высоты и на большой скорости. Так?

   - Точно, - кивнул Хрущёв.

   - А для боевого патрулирования с баллистической ракетой будет необходим аппарат не столь скоростной, но обладающий большой грузоподъемностью и продолжительностью полёта, при этом высотность большого значения не имеет, так как стрелять ему придётся стандартной боевой ракетой, имеющей, как уже сказал Александр Давидович, дальность около десяти тысяч километров.

   - Вы хотите сказать, что придётся делать два разных самолёта? - уточнил Хрущёв.

   - В общем - да, - подтвердил Бартини. - И это логично. Для запуска спутников понадобится сверхскоростной, высотный самолёт. Он в любом случае будет очень дорогим. Но таких самолетов стране понадобится не больше десятка. Скорее - даже меньше. Штук пять.

   А вот для патрулирования с баллистическими ракетами нужны более дешёвые аппараты, совсем другого класса. И их нужно будет много. Сотни две-три как минимум.

   - Согласен, - кивнул Хрущёв. - И какие будут предложения?

   - Ну, - улыбнулся Бартини, - создание аэрокосмического носителя - моя давняя мечта. Вот что у меня вышло, - он протянул Хрущёву выполненный карандашом на ватмане эскиз.

   Позже Никита Сергеевич признался сыну, что в тот момент у него перехватило дыхание.

   Машина Бартини напоминала приплюснутый сверху треугольник, от которого вниз отходил наклонный пилон. Крошечная кабина экипажа прилепилась на самом носу вытянутого треугольного крыла. Крыло заканчивалось поворотными консолями большого удлинения. Под неподвижной частью крыла в строенных мотогондолах находились шесть реактивных двигателей.

   Фюзеляжа в обычном понимании у самолёта в общем-то и не было. Вместо него нижний наклонный пилон переходил в полукруглую конструкцию в виде арки. Под ней Бартини предполагал разместить ракету. Над аркой и по бокам ракеты находились объёмистые конформные баки, ниже которых Бартини разместил мощное короткое многоколёсное шасси, убираемое в обтекатели в нижней части краёв арки.

   А позади крыла и чуть выше были изображены два огромных длинных цилиндра, с торчащими из передних концов острыми конусами. Они крепились спереди к пилонам, выходящим из задней кромки крыла, а в середине опирались сходящимися вместе пилонами на нижнюю арку.

   - Красавец... - пробормотал Хрущёв. - Расскажите поподробнее, Роберт Людвигович.

   Бартини, явно довольный впечатлением, произведённым на Первого секретаря ЦК, с удовольствием пояснил:

   - Ракета со спутником разместится внизу, между стоек шасси. Там её удобно будет обслуживать. Основная часть топлива для самолёта находится в крыле и центральном пилоне. Сами понимаете, машина выйдет прожорливая. Взлетаем на шести подкрыльевых реактивных двигателях. Для посадки хватит и двух - машина уже будет лёгкой. Крыло будет изменяемой стреловидности - на взлёте и посадке почти прямое, а во время разгона стреловидность составит около 70 градусов.

   Разгоняемся до 900-950 километров в час, и включаем жидкостные ракетные двигатели. Они вот здесь, в задней части нижних топливных баков по бокам ракеты. Их задача - разогнать машину до сверхзвуковой скорости. Топливо - тот же керосин плюс запас жидкого кислорода в нижних баках.

   Как только перейдём на сверхзвук - запускаются основные двигатели, - Бартини ткнул карандашом в два гигантских цилиндра. - Это - прямоточные двигатели конструкции Михаила Бондарюка. Их сейчас использует Лавочкин на своей стратегической крылатой ракете. Жидкостные ракетные двигатели и баки из-под кислорода в этот момент можно будет сбросить на парашютах. Позже их подберут для повторного использования.

   На прямоточных двигателях самолёт разгоняется до трех скоростей звука и выходит по дуге на высоту около 30 километров. Там он осуществляет запуск ракеты, которая выводит на орбиту спутник. По предварительной оценке, масса спутника может достигать около тысячи килограммов, возможно - больше. Это будет зависеть от ракеты.

   После запуска самолёт выключает прямоточные двигатели и четыре из шести реактивных двигателей, после чего на двух двигателях возвращается на базу.

   - Роберт Людвигович... Это фантастика... - пробормотал потрясённый Хрущёв. - Неужели мы сможем такое реализовать?

   - Прямо сейчас - не сможем, - уверенно сказал Бартини. - Лет через пять - сможем. Все материалы и технологии у нас уже есть. Их надо лишь собрать воедино.

   - Ну, с запуском спутников разобрались, - сказал Никита Сергеевич. - Идея мне нравится. А по основной, военной тематике предложения есть?

   - Конечно, - ответил Бартини. - Вот теперь позвольте познакомить вас со специалистами, которые разбираются в сути моего предложения даже больше меня.

   Хрущёв кивнул. Бартини встал, открыл дверь в приёмную и позвал:

   - Проходите, товарищи, - и тут же представил вошедших. - Никита Сергеевич, Александр Давидович, знакомьтесь. Авиаконструктор Борис Арнольдович Гарф и пилот Владимир Адольфович Устинович.

   Гарф и Устинович неуверенно мялись на пороге.

   - Присаживайтесь, товарищи, не стесняйтесь, - пригласил Хрущёв. - Признаться, раньше я о вас не слышал. Рад познакомиться.

   Вошедшие уселись рядом с Бартини.

   - Так вот, - продолжил Бартини. - Поразмыслив над поставленной задачей, я понял, что нам нужен аппарат с очень большой продолжительностью полёта, большой грузоподъёмностью, как можно более экономичный. Скорость и высота полёта большого значения не имеют, а вот обитаемость и комфорт выходят в число первых мест по важности.

   И я подумал, что такой аппарат давно известен, но исторически недооценен. А поскольку после войны появилось много новых материалов и технологий, задача даже упрощается. Никита Сергеевич, прошу вас не делать поспешных выводов. Сначала выслушайте все наши аргументы.

   Я предлагаю использовать для стратегического патрулирования с ракетами дирижабли.

   Хрущёв ждал, что Бартини выдаст необычное предложение. В "тех документах" он читал, как Роберт Людвигович предложил построить авианосец на подводных крыльях, ходящий со скоростью 600 километров в час. Но дирижабль с межконтинентальной баллистической ракетой - это было нечто. Никита Сергеевич несколько секунд молча переваривал предложение Бартини, а затем расхохотался.

   Бартини спокойно ждал, пока Первый секретарь ЦК успокоится. У него самого в глазах играли весёлые искорки.

   - О-ох... Насмешили, Роберт Людвигович! - Хрущёв перестал колыхаться. - Да они же горят! Ломаются, падают... И вообще... Это же слон в посудной лавке! Неуклюжий, медленный... Его из берданки подбить можно!