Когда он повесил трубку, я спросил:
- И здесь отшили? Жека сверкнул глазами:
- Нет, она с нами встретится... Правда, ненадолго, встреча с жени-хом, он сделал ей предложение, четкое и конкретное... Но у нее кое-что для нас припасено... И выпивка и капуста ... Так что наши дела не так уж плохи.
- Да, ты останешься мелким щипачем,- сказал я Жеке уже в машине,- И я тоже, такова наша участь...
- А ты не спеши все-таки с выводами,- сказал Жека,- сейчас погуля-ем на славу, а завтра будем думать, что делать дальше. Я подключу наших... Если птички не вылетят в Штаты, они у нас в кармане...
На углу Тверской и Готвальда мы подобрали Вику. У нее : в руках была огромная сумка.
- Куда едем? -спросила она.
- Есть один надежный приют, к Юране,- сказал Жека.
- А вы, мальчики, уже хороши,- сказала Вика.- Как ты сидишь за рулем, не понимаю...
- У нас, Викуля, большие неприятности,- тут же ляпнул Жека.
Нет, он конченый...
- Какие? - спросила Вика.
- Не стоит об этом,- сказал я.- Жека склонен к преувеличениям.- И Жека тут же замолк.
Вика сказала, что она очень мне благодарна: меня и, ясное дело, Жеку ждут подарки и прочее, но все это не мцжеу сравниться с тем, что я для нее сделал.
Мы наконец добрались до моей квартиры, Вика тут же отметила, что я стал жить намного уютнее, ей у меня нравится, настоящая европейская квартира Мне после ее слов захотелось добавить, что как бы мне не пришлось загонять всю эту велюровую мебель, югославскую стенку и вьетнамские ковры, купленные на первые гонорары от пацанок "Ах!", но, конечно же, промолчал, а Вика принялась выкладывать из своей сумки подарки.
- Да мы тебя разорили,- сказал Жека восхищенно. Он тут же бросился примерять кожаную куртку.
- Успокойтесь, мальчики, это невозможно сделать.
Потом она выставила на стол бутылки и вручила нам по пачке купюр. Мы выпили.
- Как прошли гастроли с Распутиным? - спросил я.
Вика сказала, что вполне нормально, такого массового психоза она еще не видела.
- А как чувствует себя Распутин? - снова поинтересовался я.
- Плохо. Он очень расстроен. Да, достали мы его неплохо.
- А ты бы не могла меня познакомить с ним? -спросил Жека. Я на него недоумевающе глянул: ему-то это зачем?
Вика тоже пожала плечами:
- Я могу, но зачем тебе это?
Жека отпил виски и сказал, что он давно уважает этого смышленого парня, ему больно видеть, как он мучается, он, Жека, смог бы ему помочь в сложной ситуации.
У меня от неожиданности закололо в боку.
Ты что, совсем ошалел?
- Прошу не беспокоиться о моем здоровье,- сказал Жека.- Я нравст-венно и физически в форме... Подожди-ка, Юраня, мы сейчас с Викой кое о чем потолкуем.
Они вышли в другую комнату. Я подумал, что Жека спятил, придумал какую-то басню, а на самом деле они преспокойно сексуют, пока я глотаю виски. Я хотел уже подняться, чтобы осторожно приоткрыть перед собой дверь, но на меня выглянула довольная рожа Жеки. За ним вышла Вика.
- Мальчики, мне было приятно вас видеть, -сказала. она.
- Ты что, собираешься?.. А как же продолжение? - хмыкнул я.
- Не получится. Я говорила Жеке. Ждет жених... Так что потерпите.
Она улетучилась.
- Порядок,- сказала Жека.
- Какой еще порядок?
- Мы качнем этого Распутина как следует...
- Каким образом?
- Ты чудак... Видишь, я, в отличие от тебя, выражаюсь мягко и интеллигентно... Я помогу этому мальчику. По моей просьбе ты не напечатаешь главную бомбу в своей жизни... О нем, конечно же...
- Так, так,- я начинал кое-что понимать.- Но я здесь не при чем. Понимаешь?
- Понимаю, но объявка будет очень солидная. Мы покроем все эти "Ах!"...
- Рискованно, но гениально,- сказал я и поднял бокал за здоровье Жеки.
глава 12
Алексей Распутин
Передо мной было сизое марево - расплывчатое, поглощающее лица и дома, машины и улицы. Я жил в этом мареве и мне временами казалось, что меня больше не существует, -это мои воспоминания, а сам я, бестелесный, невидимый для других, летаю в этом мареве, не понимая происходящего. Такое было со мной, когда я ехал в поезде на Север. Денег не было ни копейки, в мешке лежал последний сухарь, я грыз его и обессиленный от голода засылал, а когда просыпался, то начинал думать - я один в этом поезде, поезд несется в бесконечность по безрельсовой дороге, никто не может его остановить... Я не мог понять, кто же едет рядом, лица начинали исчезать, я почти терял сознание.
Я мотался по Москве, простаивал у кабинета следователя Замковца, отвечал на его вопросы, возвращался домой и лежал по десять часов' кряду. Я не мог ни с кем разговаривать: отвечал невпопад на вопросы жены, мне никто не звонил. Я исчез для всех - администраторов, директоров филармоний, руководства своей организации. Иногда оказывался у Джалилы и не понимал, что со мной происходит, отношения наши уже не были прежними, но я не задумывался над этим, я выходил от нее более-менее понимающим происходящее.
- Что говорит следователь? - спрашивала Джалила.
Я принимался вспоминать. Ах, да...
- Запомни, ты не уйдешь. Никто еще не уходил. Говори, кому ты давал взятки, ведь не мог же ты, уличный, никому не известный, вот так прорваться...
Я знал, что у него все рассыпается, как рассыпается в эти дни у меня, но он еще цепляется, у него есть еще время, а у меня его почти не остается, скоро моя тусовка, обнищавшая, растерянная, разбежится куда глаза глядят, кого-кого, а их подберут, останется только Кречет, он сидит на юге, занимается подводной охотой и играет на компьютерах; иногда он звонит мне и говорит, чтобы я бросал все и приезжал к нему, но я никуда не могу уехать, ежедневно я хожу к следователю Замковцу и выслушиваю его угрозы. Он говорит, что Автандил раскололся, где я закапываю свои миллионы, туда уже выехала бригада, и я могу считать себя нищим человеком, точно таким же, как следователь Замковец и всё нормальные люди вокруг. Я слушаю этот бред, киваю головой и молчу.
- Почему ты молчишь?! - спрашивает он.
- Вы больной человек, у вас воспаленное воображение и ненормальная психика,- говорю я,- вам надо лечиться...
