– Не верится или не хочется верить? – уточнил Сухтелен.

– Не хочется, – признался Усольцев. – Все-таки я предпочитаю иметь дело с привычным противником.

– По-вашему, русские люди – привычный противник? – Раден задумчиво вертел в руках папиросу.

– Русские – нет, однако люди. Хотя какая нынче разница? – Капитан вздохнул. – Главное – чтобы штык их брал и пуля.

– Берет. Неплохо берет. Если против нас на самом деле были вампиры, а не обычные бандиты, – успокоил его Раден. – Вопрос в другом. Как всю эту взбаламученную жизнь вернуть в прежнее русло? В здешнее правительство, признаться, абсолютно не верится. Пустобрехи и мечтатели.

Возражений не последовало. Правительство новоявленной республики не вызывало у офицеров ничего, кроме брезгливости. Только даже такое, немощное, бестолковое, оно было лучше полнейшего безвластия, царившего на остальной территории. Или все-таки где-то дела обстояли лучше? Отсутствие связи давало надежду на что угодно, вплоть до того, что где-то уцелел законный Государь и в данный момент при помощи верных людей готовится вернуть на истерзанные земли былой порядок. Ведь слухи о гибели Помазанника – не более чем слухи. Никто их не подтвердил, хотя никто и не опроверг. И потому сама неопределенность давала некоторую надежду на лучшее.

Господа офицеры притихли. Каждый из них поругивал про себя губернскую республику и про себя же пытался решить вопрос: жив ли Государь?

А поезд все шел. Перед станциями машинисты старательно притормаживали, и пассажиры могли рассмотреть, что творится хотя бы в районах вокзалов.

Ракитная внешне не пострадала, зато следующая станция, Куприно, была тронута огнем, и некоторые дома в пределах видимости лежали в развалинах. Но были ли то проделки Яниса или другой банды, решить было трудно.

– Скоро Рудня. – Сухтелен посмотрел в окно. – Господа офицеры, просьба приготовиться.

Больше говорить он ничего не стал. Пехотные офицеры торопливо двинулись в вагоны к солдатам, и с подполковником остался лишь Раден.

Ход поезда стал тише. Теперь он не шел, а подползал к станции. Если подумать, излишняя предосторожность. Шум-то все равно слышен издалека. Если в Рудне есть враги, то они вполне могут успеть подготовиться к встрече… или убежать.

– Черт! – выругался, подумав об этом, Сухтелен.

– Что, господин подполковник? – спросил Раден.

– Да сволочь этот Шнайдер! Черт! Забрал всех пленных, а делиться сведениями не желает!

Это было правдой. Сразу после боя, когда бригада распухла пленными и просто подозрительными, гражданин по борьбе с контрреволюцией попросил передать всех захваченных ему. Он должен был знать в городе всех, так кому же еще отделять агнцев от козлищ? Естественно, Аргамаков согласился, и вот теперь никто не знал: все ли члены банды пришли в Смоленск, или какая-то их часть осталась охранять прежнюю базу отряда? На прямой вопрос Шнайдер ответил, что пока идет следствие и бандиты отрицают все. Даже принадлежность к банде.

Из тамбура вышел Усольцев. Подошел слегка шатающейся, в такт вихлянию вагона, походкой, привычно козырнул:

– Господин подполковник! Полурота к бою готова! – Капитан чуть помялся и добавил: – Может, лучше высадиться перед станцией?

Сухтелен сам думал об этом, поэтому ответил сразу:

– Не стоит. Вспомните, сколько мы их положили в Смоленске. Вряд ли банда была настолько велика, чтобы оставить в Рудне большой отряд. Да и откуда им знать, кого черт несет? Если те же черти не унесли их самих в свое пекло.

Гусар оказался прав. Несмотря на поднятый приближающимся составом шум, вокзал был почти безлюдным. Несколько человек не делали погоды. Правда, у некоторых из них были винтовки, да только мало ли кто ходит нынче с оружием. Напрасно из вагонов хищно выдвинули тупые рыла пулеметы. Для них просто не оказалось достойных целей.

Зато преподнесли сюрприз доморощенные машинисты. Они промедлили с остановкой, затем спохватились и затормозили так резко, что вставшие солдаты едва не оказались на полу.

– От середины на выход! – зычный голос Усольцева покрыл даже визг тормозных колодок и свист пара.

Поезд застыл, и почти сразу из вагонов на перрон стали выскакивать солдаты. Винтовки в их руках смотрели в небо, однако чувствовалось, что смертоносное оружие в любой момент будет обращено на врага. Если таковой, конечно, вдруг окажется поблизости.

Немногочисленные встречающие невольно отшатнулись. При этом сама по себе реакция ничего не означала. Человек с ружьем давно внушал ужас всем окружающим. Очень уж часто оружие пускали в ход по самому незначительному поводу или вообще без него. О том, что солдаты должны быть не врагами, а защитниками, после памятных мартовских дней большинство населения успело как-то забыть.

Офицеры, разумеется, оказались на перроне первыми.

– Оцепить вокзал! – выкрикнул Усольцев.

– Вывести лошадей! – вторя ему, добавил Сухтелен.

Лошадей в посланном отряде было восемь. Ровно столько, сколько вмещала стандартная теплушка.

Пока выполнялись приказания, Сухтелен шагнул к встречавшим.

Их уже успели сбить в кучу, обезоружить, причем сопротивления не оказал ни один.

– Какая власть в городе? – осведомился подполковник.

– Что? – отшатнулся один с видом типичного социалистического полуинтеллигента. Нервного, злого, готового обвинять всех лишь за то, что не разделяют его взглядов.

– Так нету никакой власти, – перебивая его, поведал типичный мелкий лавочник в поддевке. Помимо одежды в пользу этого социального статуса говорило и хитроватое выражение лица, и бегающие глазки, словно мужчина только и думал, как бы поприбыльнее объегорить пришельцев.

– Совсем нет? А банда? – уточнил Сухтелен.

Спрашивал, а сам вглядывался в «пленных». Попробуй разберись, кто перед ним: мирные обыватели или разбойники? Тем более, многие с легкостью умудрялись сочетать обе эти ипостаси. Лица угрюмы, ни тени радости. С другой стороны, чего им радоваться? Мало ли кто может заявиться в крохотный городок, а что погоны… Эка невидаль!

– Была банда, была, – с готовностью кивнул лавочник. – Долго у нас озоровала. Мы и счет дням потеряли. А позавчерась погрузились в поезда да и отправились в сторону Смоленска. Неужто не повстречались?

Только ли любопытство звучало в последнем вопросе, или еще и легкая издевка?

– Почему же? Повстречались. Пришлось направить их прямиком ко всем чертям. – Ухмылка Сухтелена без слов поясняла, чем закончилась встреча.

Ответом было молчание. Задержанные не спешили выражать ни радости, ни горя. То ли не верили, то ли – чем все тот же черт не шутит! – и впрямь были связаны с покойным Янисом. Или, что гораздо проще, считали, будто имеют дело еще с одной бандой, еще более безжалостной, чем предыдущая. Социалист так и вообще зыркал на погоны с явной злобой, а вот в глаза не смотрел. Боялся.

– Сами-то кто? – опять спросил Сухтелен.

Может, с этого стоило начать, но не убегут же!

– Местные мы, – покосился лавочник, и остальные согласно загалдели.

– А оружие зачем?

– Так ведь банда! – заявил один из мужиков.

– Вы что же, с ней воевать собрались? – вступил в разговор подошедший Раден.

Слышавшие это солдаты невольно захохотали. Пусть обстановка не очень располагала к веселью, однако очень комично было представить эту разношерстную кучку в виде бравых вояк.

– Ну-ну, – покачал головой Сухтелен.

Он достал папиросу, чиркнул спичкой, но последняя сразу потухла.

– Черт! – выругался гусар.

Раден без тени подобострастия протянул подполковнику зажигалку.

– Вы что, так с оружием при банде и ходили? – небрежно осведомился барон, пока Сухтелен прикуривал.

– Походишь при них с оружием! Враз в распыл пустят! – Глаза лавочника продолжали перебегать с одного предмета на другой.

– Тогда откуда оно у вас? – продолжил расспросы ротмистр.

– Хто опосля ухода банды подобрал, а у кого и заховано было, – отозвался тот самый мужик, который говорил насчет банды.