– А оно нам надо? – уже без улыбки спросил матрос.

– За что боролись?! – патетически воскликнул Григорий. О своей предыдущей реплике он успел забыть. – За свободу боролись. Гуляй – не хочу! По морям, по волнам, нынче здесь, завтра – там!

– Помолчи, Гриша, – прервал его излияния Горобец. – И вообще, сколько раз тебе говорить: святого не трожь! Ты моря в глаза не видел. Походил бы с мое к чужим берегам да подрался с германцем…

Линейный корабль «Император Павел», на котором Горобец провел войну, ни к каким чужим берегам не ходил. Или отстаивался в Гельсингфорсе, или совершал короткий переход до Ревеля вдоль Центральной позиции, а потом обратно. Что до боев, то, за исключением «Славы», ни один балтийский линкор за все годы не сделал по врагу ни одного выстрела. Да и большинство кораблей других классов тоже.

Гриша об этом, конечно же, не знал. На войне он не был, и быть не хотел, пользовался бронью, как единственный сын, но взяли бы – и куда бы делся?

– Надо, Федя, надо, – убежденно произнес Яков. – Век не покочуешь. Народу поубавится, пахать да сеять перестанут, и откуда тогда харчи брать? О прочем уже молчу. Надо оседать на месте. Возьмем под свою руку уезд, а лучше – губернию, учредим республику и будем жить королями.

– А не маловато будет? Губернию-то? – усмехнулся матрос.

– У нас губернии побольше иного европейского государства. Для начала хватит. А покажется мало – еще присоединим. Хоть весь мир. С твоими-то талантами! – Толстые губы Якова расплылись в самодовольной улыбке, словно талант принадлежал ему и никому другому.

– Ну, хватил, твою мать! – Григорий частенько менял свое мнение под воздействием минуты.

– Можно и мир. Только одному мне тогда не управиться, – серьезно произнес Горобец. – Эх, было бы хоть братков со мной побольше, мы бы всем перцу задали! А то половина отряда – вояки еще те. Два раза от офицерья уже драпали!

В его банде матросов было с полсотни, но все входили в команду бронепоезда. Того самого «Хунхуза», который был захвачен отрядом еще с самого начала в одной из ремонтных мастерских и теперь при случае играл роль ударной силы.

Еще сотни полторы моряков откололись и двинули скопом в южные губернии в поисках более зажиточных мест.

– Дык, и мы тоже, батька!.. – с хохотком напомнил Гриша.

Собственного бегства он не стеснялся, хотя про себя решил, что по полной расплатится в дальнейшем с его виновниками. Уж они-то от него не убегут в тот сладкий час, когда судьба поменяет их ролями!

В ответ Горобец посмотрел на помощника так, что последний невольно стушевался, умолк.

– Третьего раза не будет! – твердо объявил матрос.

Яков согласно кивнул. Как истинный русский интеллигент, офицеров он не жаловал, а уж по нынешним меркам и вообще готов был рвать их на кусочки.

Был готов, но не рвал по недостатку сил. Приходилось передоверять это дело другим, большей частью – Григорию, хотя многие золотопогонники отдавались на потеху и другим бойцам отряда.

– Может, больше с ними и не встретимся, – предположил Яков. Все-таки одно дело – уничтожать белую кость на месте, и совсем другое – драться с ними на равных.

– Встретимся, Янкель. Обязательно встретимся. Я эту породу знаю. Настырные. Если что в башку втемяшат, то будут переть как бараны. Или мы, или они. Потому я уже послал кое-кого надежного на поиски братвы. Нас много разбрелось по Руси-матушке. Пусть подсобят маленько. Они тоже на офицеров шибко злые, не откажут. А мы пока здесь подождем. Заодно и прикинем, какой город под свою руку взять лучше. В Питере кавардак. Все друг дружку режут, если не перерезали уже. Москву? Или на юг податься?

– Для Москвы у нас людей маловато. Там народу мильон, а могет и поболе, – вставил Григорий.

Горобец потер руки и взглядом указал на пустую посуду. Мол, наливайте, чего сидите?

Яков с готовностью щедро плеснул по стаканам коньяка из запасов, найденных в каком-то помещичьем доме.

– Людей набрать можно, – выпив и закусив, промолвил матрос. – Опять-таки, братва для такого дела без помощи не оставит. Город богатый, есть где развернуться.

– Сдалась вам эта Москва! Сами слышали: там такое творится, что лишь нас и не хватает. – Яков с сомнением посмотрел на стакан, решительно выдохнул и в несколько глотков влил содержимое в себя.

– А че? Может, и не хватает? Наведем там порядок, засядем в Кремле… – весело гоготнул Григорий.

– Угу. А за едой будем посылать отряды за сто верст. Как Наполеон, – это было одно из немногих исторических знаний Якова, поэтому произнесено было с соответствующей гордостью. Мол, посмотрите, какой я молодец!

Не посмотрели. Григорий как раз усиленно обгрызал баранью ногу, а матрос прикуривал папиросу. Поэтому могучий запас знаний если и был оценен, то своевременной похвалы не получил.

– Думаешь, там жрать нечего? – Горобец спросил, не выпуская папиросу изо рта.

– Конечно. Такую прорвищу народа накормить по нынешним временам – как минимум, Христом надо быть. Многие повезут продукты, когда там отовсюду стреляют? – убежденно проговорил Яков. – Это совсем надо жизнь не ценить.

Он посмотрел на переваривающих информацию сотрапезников и торопливо добавил:

– Я предлагаю идти пока на Смоленск.

– Вот чудак! А мы куда идем? – Гриша даже оторвался от еды.

– Мы просто гуляем в ту сторону, а я предлагаю не просто захватить город, но и сделать его нашей временной столицей. Не понравится – переиграем. Дорог от Смоленска много. И на Москву есть, про прочие я не говорю. Деревень вокруг достаточно, без продуктов не останемся. Да и захватить город не проблема. Там пополнимся, окрепнем и подумаем, стоит ли еще куда-то двигать, а если стоит, то куда.

Остальные выслушали его тираду не перебивая.

– Говоришь, Смоленск? – уточнил матрос. – Ну, а ты, Гриша, как? Согласен с Янкелем?

– Дык мне все едино, батька, – признался здоровяк. – Можно и в Смоленске погостить, раз все равно в ту сторону идем.

– Смоленск… – повторил матрос.

Он пытался вспомнить все слышанное о городе, но слышал он до сих пор немного. Близких корешей из этих краев не было. Если кто и поминал когда здешние места, то ничего существенного в тех разговорах не звучало. Обычный треп в казармах да кубриках.

– Хрен с ним. Пусть будет пока Смоленск, – махнул рукой в знак согласия Горобец. – На первое время сойдет, а там посмотрим. Понравится – такую житуху устроим!

Он как-то враз опьянел и от выпитого, и от бессонной ночи.

– Всех в бараний рог согнем! – привычно поддержал атамана Григорий и, словно подтверждая свои слова, переломил баранью кость.

– Нам бы только офицерье опередить. Вдруг они прут туда же? – пробормотал Горобец.

– Опередим. Пока эти волчины пешкодралом топают, мы по рельсам раз – и в Смоленске! – Гриша весело захохотал. – Они туда, а мы им – занято!

Горобец вскинул на помощника хмельные глаза, и тут же голова мотнулась, едва не рухнула на заставленный закусками стол.

Яков с Григорием с готовностью подхватили предводителя, поволокли его к ближайшему диванчику.

– Я им всем покажу! – взревел по дороге Горобец.

– Успокойся, Федя! Успокойся! Показывать никому ничего пока не надо. Если уж мы вздумали взять власть, то надо будет немного побеспокоиться о жителях. Должен же кто-то хлеб да капусту растить, всякие штучки полезные делать, – примиряюще пробормотал Яков.

– Зачем? Обмануть меня хочешь? – с пьяной подозрительностью осведомился матрос.

– Побойся Бога! Просто пить-есть нам и дальше надо.

– Бога? Бога я побоюсь, – согласился Федор и вдруг выкрикнул: – Но пусть и он меня тогда побоится! Еще посмотрим, кто кого!

Гриша радостно захохотал. Очевидно, представил, как Горобец выходит против всемогущего старца.

Что представлял Горобец, осталось тайной. Рука матроса хапнула кобуру, попыталась открыть ее, однако обмякла и безвольно свесилась с дивана. Матрос захрапел.

– Что? Еще по одной? – предложил Гриша.