- Что ты делаешь? - нас разместили в небольшой комнатке рядом с чердаком, принесли мне котел с водой. Раненый дошел сам.

   - Слушай, - я перевела взгляд с котла, в котором варился корень. Мне нужно было дождаться бледно-розового цвета, а затем обработать рану. - Я же не мешаю тебе заговоры против императора составлять и под стрелы попадать. Вот и ты не мешай мне зелье варить!

   - Я не против, что бы ты мне мешала под стрелы попадать. Всегда мечтал о таком красивом щите.

   - А я мечтала о спокойной жизни. Но ты решил рассказать мне, кто ты.

   - И кто же я? - он насмешливо улыбнулся. - Ты ведь даже имени моего не знаешь.

   - Ты заговорщик! Мне этого хватает! - я помешала деревянной ложкой зелье. Оно уже приняло багровый цвет. До светло-розового осталось совсем немного времени. - Кстати, как тебя зовут?

   - Тебе полное имя? - он снова усмехнулся.

   - Обойдусь! Меньше знаешь, крепче спишь. Но нужно ведь к тебе как-то обращаться.

   - Мелл. Но неужели ты думаешь, что Кресби тебя просто так отпустит?

   - Если бы ты не начал болтать...

   - Он бы все равно тебя прикончил, - прервал мои сожаления Мелл. - Свою жизнь он ценит превыше твоей.

   - А ты, значит, решил в доносчики податься? - скривилась я, пытаясь убедить себя, что его слова ложь.

   - Ты спасаешь мне жизнь. Кем я буду, если отплачу тебе за это смертью?

   - Эльфом, бессмертным - кем же еще. Тем, кто ценит свое "правое дело" больше моей жизни. Это только такие идиотки, как я, лечить таких больных берутся. Будьте вы прокляты, целительские способности! - я снова посмотрела на меняющее цвет зелье, пытаясь успокоиться. - Никогда я не смогу остаться в стороне, а потом не поплатится за это. И главное, жертва эта никому не нужна!

   - Мне нужна! - Мелл коснулся моей руки кончиками своих пальцев.

   - Ложись, - не обратив внимания на его слова и жест, предложила я. - Зелье уже готово. Сейчас наложу повязку.

   Я смочила бинт в теплом отваре и осторожно начала накладывать повязку на голое тело. Случайно промахнулась и коснулась ладонью низа его живота. Попыталась незаметно убрать руку, но он перехватил ее.

   - Тебе это нравится?

   Я блеснула глазами.

   - Вот еще! Я же сказала, что жалею, что вообще здесь оказалась. Отпусти руку, не то, чего доброго, отвар пролью, а тебе его еще пить! Сейчас я еще несколько трав туда брошу, он снова начнет менять цвет.

   - Я тебе доверяю. Уверен, у тебя все получится!

   "Если он пытался вселить в меня уверенность, то прогадал!"

   - Зря! - я осторожно высвободила руку и закрепила повязку. Затем бросила травы в котел. "Как ведьма какая", - успело пронестись в мыслях.

   Зелье снова начало кипеть. А на меня навалилась усталость. Ведь ничего не дается за просто так. За каждую спасенную жизнь целители платят частичкой своей. Теперь-то я понимала, может, Чекаре и не была такой уж старухой. Потому-то она и не признавалась, сколько ей на самом деле. Кто захочет, чтобы все знали, что в триста-четыреста она выглядит на все тысячелетие?! А все проклятый дар. Так по капле и уходит жизнь. Я и хотела отказаться от него, но душу не изменишь, как и судьбу!

   Внезапно дверь распахнулась. На пороге появился слуга в короткой золотистой тунике.

   - Гасите свечи! У господина гости. Не дай Духи, огоньком заинтересуются!

   Я дунула, гася свет. Мы с Мелом оказались в темноте. Демон!

   Я склонилась над котлом, пытаясь рассмотреть его цвет. Но он так и остался тайной.

   - У тебя, вроде, зрение лучше, - обратилась я к Мелу. - Может, посмотришь на цвет зелья? Оно должно быть золотистым.

   - Да я и тебя толком не вижу, - Мелл поднял руку, коснувшись моего плеча, затем начал опускать пальцы ниже.

   - Прекрати! - я с дрожью отбросила его руку в сторону. - Поняла уже, что ты не зрячий! Придется положиться на удачу.

   - А ты странная.

   - Странная, что не бросаюсь тебе на шею, что не вою от страха, что считаю все твои идеалы несусветной глупостью?

   - Что спасаешь мне жизнь.

   - Согласна. Глупость это. Но Чекаре всегда говорила: "влечение это к травам, знания, что она мне передала, умения...есть не у каждого", а, значит, я не могу остаться в стороне. Как бы этого ни хотела. Слишком много во мне от нее. Не могу я просто так все забыть!

   - Мне кажется, зелье уже готово, - он коснулся моих волос.

   - Думаешь? - я недоверчиво подняла на него глаза. - Впрочем, твоя жизнь. Тебе и умирать, если что.

   Я поднесла к его губам ложку, почувствовала, как он выпил зелье, и поднялась, отошла в сторону. Я надеялась, что Мелл не ошибся. Нет ничего страшнее для целителя, чем дать умереть тому, кто вверил тебе свою жизнь. Мелл не произносил ни звука. Я вздохнула и опустилась на колени.

   - Пресвятые Духи леса, призраки умерших и нерожденных, живые и мертвые - все, кто слышит меня... - я произносила стандартную молитву Жизни, просила милости, защиты у всех созданий. Слишком велика была возможность, что Мелл погиб, что я не справилась, как тогда...

   Казалось бы, прошло много лет, а я не забыла, не простила себе. И никогда не прощу. С глаз капали слезы, орошая каменный пол. Тратить золотые, чтобы купить у одного из торговцев даже самый простенький ковер в эту комнатушку, Кресби не стал. Впрочем, мне-то что?! Рыдала я не потому.

   Я снова проиграла смерти!

   Лишь тот узнает все блаженство жизни,

   Кто сам у края пропасти стоял,

   Кто, как слепой, опасности не видел,

   Споткнулся, и чуть все не потерял,

   Лишь тот поймет, запомнит и оценит,

   Кто за какой-то день вдруг постарел

   Лишь тот узнает, что такое воля,

   Кто выл по-волчьи в четырех стенах

   Кто, задыхаясь от душевной боли,

   Узнал и понял, что такое страх

   Кто километры взад-вперед отмерил,

   Кто есть не мог, не мог ночами спать

   Лишь тот поймет, запомнит и оценит

   Что значит в этой жизни слово "мать"*.

   * Песня Михаила Круга "Свобода"

   Чекаре возилась с очередным зельем, а я сидела у постели раненого, пела, вкладывая, в это, в сущности, бесполезное занятие всю душу. Знахарка обернулась и внимательно посмотрела на меня, когда я допела куплет.

   - Неужто, ты еще и провидец, девочка?

   - Что? - я подняла на нее все еще затуманенные от песни глаза.

   Знахарка только покачала головой и вернулась к прерванному занятию.

   - Тяжело тебе в жизни будет. Не трать душу свою понапрасну.

   - Не понимаю.

   - Потом поймешь, да только поздно будет. Как я, лишь только старухой стала, так поняла, - Чекаре с сожалением махнула рукой. - Пой дальше, красивая ведь песня.

   Тусклой свечкой застыло окно, тишина,

   И играет с ночным фонарем вольный ветер,

   А нам грешным свобода, как воздух, нужна,

   Ведь она, как и мать, всех дороже!

   - Про свободу он знает побольше тебя, - снова прервала меня Чекаре, убирая седую прядь с лица. - Глупый, мы и так свободны. Большая свобода только смерть. Да он едва ли ее сегодня не встретил.

   - А почему он глупый? - спросила я, положив эльфу на лоб мокрое полотенце.

   - Да вот на стрелу напоролся. Какой же это ум?

   - Так, может, случайно. Не повезло ему. Вот и подстрелили его.

   - Как же, не повезло! - с невиданной до толе злостью рассмеялась Чекаре. - Такими стрелами случайно не подстреливают. Императорские лучники по птицам забавы да пропитания ради не стреляют.

   - А как же тогда? - широко от удивления открыла рот я.

   - Вырастешь, расскажу, - Чекаре подошла ближе и потрепала меня по щеке. Затем взглянула на тело эльфа. - Ну, теперь уж как Духи распорядятся. Может, выживет, а может... - она вздохнула. - Иди, отдохни, дочка. Ты ведь вымоталась страх как.