— А мне надоел этот вопрос! — неожиданно закричала Эстер, вскакивая на ноги. Ее голос отразился от потолка ущелья и смешался с шумом водопада. — Почему-то каждый считает своим долгом мне его задать! То ли пытаются отыскать какой-то скрытый меркантильный смысл, то ли найти доказательство того, что я свихнулась! А мне просто нравилось узнавать о людях, которые жили так, чтобы о них не забыли! Чтобы прошло двадцать столетий, а кто-то все равно помнил, что они говорили и делали! Чтобы много поколений передавали друг другу стихи, которые они произнесли на борту корабля! Ты живешь здесь, ты их потомок, и ты еще говоришь мне о смысле жизни?

Она решительно зашагала в сторону, не очень представляя, как сама заберется на лошадь, и главное — куда поедет. Но присутствие Сигфридьдура давило на нее, как нависающий потолок пещеры, поэтому, обогнув водопад, она вздохнула спокойнее.

— Наверно, ты права, — произнес Сигфрильдур за ее спиной, — это деяние, достойное того, чтобы о нем помнили. И если будут говорить о вас, то скажут и обо мне. Но при этом скажут, что Сигфрильдур Эйлдьяурсон был клятвопреступником.

Эстер отчетливо вспомнила старинные газеты и задумчивую складку на лбу Вэла.

— Ты обещал никому не рассказывать о тайне Бессмертия? Кому ты клялся?

— Это было так давно… — пробормотал Сигфрильдур, похлопывая по шее лошади. — Всего нас было семеро, но этот человек с юга… с длинными руками… он все настаивал, что я не должен ни с кем говорить о Бессмертии… на всякий случай…

— Сальваторе Перейра?

— Да, очень странное имя, — искренне сказал Сигфрильдур.

Эстер сощурилась. Все это казалось невероятным, но по-другому объяснить было невозможно.

— Ты не смотришь новостей?

— Конечно нет, а зачем? Я уже сказал тебе, что большой мир мне не интересен.

— Перейра погиб во время взрыва во Флориде… — Эстер запнулась, почему-то не будучи уверенной, что Сигфрильдур ее поймет, — в общем, там, не юге. Думаю, вы оба с радостью бы друг с другом поменялись.

"Жил один человек, сын Эйльдьяура, сына Гуннольва, сына Торунда, сына Сигхвата Зазнайки…. Мне обязательно все читать? Там имена до конца страницы, — Эстер оторвала глаза от листа бумаги.

— Читай, читай. — бодро отозвался Лафти, принимаясь за вторую кружку горячего кофе. — По крайней мере есть гарантия, что от звуков этих жутких имен я не усну.

— Дайте ей отдохнуть, — мрачно произнес Вэл, в очередной раз нажимая в ноутбуке на кнопку приема почты. Поскольку других средств связи с внешним миром, в виде, хэнди-передатчика, у него не было, приходилось довольствоваться таким ненадежным вариантом, как электронные письма.

— Конечно, все заснут, а бедный одинокий Лафти так и будет держаться за руль? В отличие от других, кому есть за что подержаться?

Эстер поспешно задвигалась на заднем сиденье машины, хотя была уверена, что ни в одном из зеркал не видна рука Вэла, лежащая на ее колене.

— А ты попробуй ехать быстрее, — сказала она мстительно. — Если не будешь так ползти, то явно взбодришься.

Лафти покосился на спидометр, показывающий сто восемьдесят километров в час. До сих пор их уберегала от неминуемого ареста только аура Имеющей Право, которой Эстер беззастенчиво пользовалась на каждом посту дорожной охраны.

— Творения человеческих рук вызывают только жалость, — сказал он искренне. — В мое время вот были средства передвижения… конечно, создать восьминогого коня не каждому под силам….

— Лучше читай дальше, Стелла, — мягко сказал Вэл, закрывая крышку ноутбука.

Эстер машинально разгладила лежащие перед ней страницы. Изощренная месть Бессмертного по имени Сигфрильдур Эйльдьяурсон заключалась в том, что он передал ей все, что хотел сказать, в виде текста, написанного смутным почерком на его древнем языке, который она, конечно, помнила, но не настолько, чтобы не запинаясь переводить с листа.

"Этот человек родился в Бухте Дымов, но когда ему исполнилось пятнадцать, уехал далеко на юг, чтобы научиться разным бесполезным вещам — как создавать из воздуха деньги, которых на самом деле нет и как заставлять других людей их тратить".

— Если не ошибаюсь, Сигфрильдур в свое время был главой самого крупного паевого фонда, который сам и основал на своем острове, — прокомментировал Вэл, внимательно глядя в окно, словно можно было что-то разглядеть на такой скорости.

"И там со временем он встретил других людей, которые узнали, как добиться для себя бесконечно долгой жизни. И поскольку этот человек был им очень полезен, они предложили ему стать таким же, и он согласился, потому что уже тогда устал от своих глупых занятий, хотел вернуться к себе домой и возродить свой народ таким, как он был прежде, чтобы его люди не зависели от нелепых вещей вроде… — Эстер запнулась, — в его языке слова для хэнди-передатчика просто нет, но он явно имеет в виду его.

Он хотел вернуться в Бухту Дымов и думал, что если сможет прожить очень долго, то родит много детей, о поступках которых будут говорить вечно, как о Сожженном Ньяле. Но люди с юга не сказали ему всей правды, хотя к тому времени уже знали ее — после того, как войдешь в… видимо, имеется в виду Дом Бессмертия — ты будешь сам жить очень долго, но подарить жизнь кому-то еще не сможешь.

Что ты хотела бы узнать от меня, девушка, умеющая понимать наш язык? Когда первые Бессмертные собрались оградить свою тайну от всех и в первую очередь друг от друга, они все придумали очень красиво. И что они на самом деле сделали с учеными людьми, придумавшими для них бессмертие, тоже понятно. Правда, у тех остались потомки, в отличие от меня".

Эстер покосилась на Вэла.

"Но вряд ли они знают что-то полезное, и потом, Великие Бессмертные заключили с ними какой-то договор. Поэтому не знаю, чем мои слова помогут тебе, девушка, потому что ничего существенного я тебе не расскажу. В Доме Бессмертия тоже работают люди — но они просто нажимают на кнопки, чтобы совершить те процедуры, после которых ты сможешь жить бесконечно, если, конечно, твое тело не разрубят на куски и бросят в огонь. Никто на земле не может сказать, где именно Матрица Бессмертия.

Ты входишь, садишься, у тебя просят твоего согласия принять Бессмертие добровольно, после чего ты идешь в лабораторию для всяких медицинских манипуляций. Никаких секретов за это время вызнать ты не можешь, тем более что тебе дают какие-то сонные лекарства. Я поклялся не рассказывать никому о том, что происходит в Доме Бессмертия, но что можно узнать из моего рассказа?

Ты знаешь, за что я больше всего их ненавижу? Тех, кто это придумал?"

Эстер опять на мгновение остановилась. Машина все так же летела вперед, Лафти залихватски рулил, объезжая бесконечный поток трейлеров впереди. Они приближались к очередному городу. Вэл по-прежнему смотрел в окно, отвернувшись, и хотя Эстер не видела его лица, она отчетливо представляла его выражение: "Ты ведь не прочитаешь самого главного. Ты всегда была упрямой, когда хотела причинить вред себе".

— Очень неразборчиво, — сказала она, поднося листы к глазам. — У него почерк такой же непереносимый, как имя.

"За то, что они в Доме Бессмертия ставят тебя перед выбором, — глаза Эстер быстро бежали по бумаге, но губы были плотно сжаты. — Они показывают тебе смерть в самом неприглядном виде. Все варианты мучений, которые с человеком происходят, и которые он не может себе до конца представить. Поверь мне, девушка, там ты сможешь это прочувствовать в полной мере. Они показывают тебе твое посмертие — а очень мало кто из получивших Право может надеяться на райские сады. Даже если ты в это не веришь — это сильное впечатление. Но они не показывают тебе того, что с тобой станет, когда ты получишь Бессмертие. Если бы я знал с самого начала… Неужели бы они могли испугать потомка Вейнстейна Смелого, который шагнул в огонь, потому что в окруженном доме оставались его люди? Поверь мне, девушка, я предпочел бы любую смерть жизни Бессмертного.