Девушки за стойкой регистрации делегатов конгресса делали все, что в их силах. чтобы не скучать. Шел второй день, толпа схлынула, поэтому одна задумчиво красила ногти, каждый раз придирчиво стирая результат труда и начиная заново, а вторая — видимо, попавшая сюда менее случайно — читала книжку, правда, в подозрительно разноцветной обложке.
— Моя фамилия Ливингстон, — сказала Эстер в пространство. — Я регистрировалась вчера.
Слегка помедлив, она послала импульс Имеющей Право через хэнди-передатчик — видимо, характер у нее совсем испортился. Обе девушки моментально вскочили, правда, вышколенностью стюардесс Трансатлантической авиакомпании они похвастаться не могли, к тому же любопытство, возникшее на их лицах, перебивало все остальные чувства. Похоже, что Имеющих право, спокойно подходящих к столу без свиты и охраны и одетых в заурядную полосатую кофточку и джинсы, девушки встречали в своей жизни нечасто.
— Ой… да, конечно, — залепетала одна из них. — Вы… добро пожаловать… вот каталог нашей конференции. Программа…
Каталог был старомодный, очень толстый. Эстер рассеянно взяла, собираясь при первой возможности его где-то забыть, чтобы не таскать тяжести. Тем более что содержимое интересовало ее не сильно.
— Как мне найти Эммануэля Корви? — хмуро спросила Эстер, решив не затягивать.
Господин Корви не очень походил на писателя — скорее на мелкого торговца, с торчащими усами и заметным животиком. Вдохновенно горящего или ушедшего внутрь себя взгляда у него не наблюдалось, серые глазки были небольшие, приземленно-цепкие и обеспокоенные внезапным появлением Эстер. Вызванный девушками по рации, он возник у стойки регистрации довольно быстро, но с первых слов стало понятно, что душевно беседовать с ним будет трудно. Во-первых, он держался с большим подозрением, а во вторых, немилосердно заикался.
— Я н-н-н-е совсем п-п-п-онимаю причин вашего вопроса, г-г-г-оспожа Ливингстон. Я н-н-не имею н-н-н-икакого отношения е делам Бессмертия. У нас п-п-п-роходит литературный конгресс, а не м-м-м-едицинский симпозиум.
— Хорошо, я начну сначала, — Эстер подглядела в экран хэнди-передатчика. Благодаря усилиям Лафти она была укомплектована фактами по самые уши. — Когда-то давно в Институте Бессмертия пост главы одной из лабораторий занимал человек по имени Серджио Корви. Про его научные успехи мало что известно, поскольку все происходило при соблюдении строжайшей секретности, но в деле продолжения жизнеспособного рода он преуспел точно, раз несколько столетий спустя не прерывается линия его прямых потомков.
— Это в-в-в-полне может быть с-с-с-овпадение, — Эммануэль Корви настолько поторопился ответить, что начал заикаться еще больше. — И п-п-п-отом, к-к-к-акое мне до всего этого д-д-д-ело, а вам до м-м-м-еня?
— А дело в том, — произнесла Эстер с интонациями Лафти, ощущая себя довольно мерзко, — что начальником другой лаборатории в институте Бессмертия был человек по имени Вольфганг Штейнлиб. Такую же фамилию носит почетный председатель этого вашего сборища. Вам назвать имена остальных?
На самом деле она знала только четыре имени, пятое Лафти то ли позабыл ей продиктовать, то ли решил, что и без того доказательств достаточно.
— М-м-м-ожете назвать, если хотите, — Корви пожал плечами, — н-н-но я не п-п-п-онимаю, что это изменит. Вам что именно к-к-кажется предосудительным?
— Чрезмерное количество совпадений. Просто так подобные вещи не случаются.
— Х-х-х-орошо, расскажите о своих п-п-п-одозрениях в Д-д-д-епартаменте охраны бессмертия. Они п-п-п-ускай и разбираются — устало сказал Корви. Невооруженным глазом было видно, что если бы Эстер не была Имеющей Право, он послал бы ее совсем не в Департамент, а в гораздо более далекие и экзотичные места. — Вам это з-з-з-ачем нужно? Б-б-б-ессмертие и так уже у вас в кармане.
— Именно поэтому, — Эстер положила локти на стол, за которым они сидели, и чуть наклонилась вперед. Особым даром убеждения она никогда не владела, хотя когда-то у нее довольно неплохо получалось располагать людей к себе, но это было в эпоху до стремительного взлета ее ранга и катастрофического ухудшения характера. К тому же у нее возникало твердое убеждение, что сидящий напротив толстяк с проницательным взглядом не особенно поверит в любую из заготовленных версий. Но не могла ведь она сказать ему правду — истинная история выглядела полным безумием, и Эстер сама наполовину переставала в нее верить, как только Лафти исчезал из поля зрения.
— Право досталось мне… какое-то время назад, — начала она, собравшись с мыслями. — Но я не хочу так сразу… им воспользоваться… пока не буду лучше понимать, что оно дает. Я уверена, что когда получаешь очень много, взамен лишаешься не меньше. Я хочу узнать все заранее, прежде чем войду в Дом Бессмертия. И я уверена, что вы и ваши…коллеги знаете о Праве гораздо больше, чем хотите признать.
— На основании чего вы д-д-делаете такой вывод?
— Никто из вас не обладает Правом Бессмертия. Почему ваши дальние предки не позаботились об этом? И сами они Бессмертия не получили.
— А вы не д-д-допускаете мысли, что они п-п-просто не хотели?
— Все пятеро? Вряд ли они были настолько единодушны. Скорее всего, они прекрасно представляли себе все последствия. И вам завещали что-то важное.
— Вы чересчур п-п-проницательны, госпожа Ливингстон. Настолько, что это качество уже переходит у вас в изощренную ф-ф-фантазию. Н-н-надеюсь, вы приехали на наш конгресс не только з-з-затем, чтобы изложить мне вашу з-з-занятную теорию. Мне к-к-кажется, с таким воображением, как у вас, можно п-п-писать неплохие романы.
— Я ничего не пишу и не собираюсь, — сухо сказала Эстер. Чтобы удержать раздражение, она положила ладони на каталог конгресса, который машинально захватила с собой, и постукивала по нему пальцами. — Я всего лишь наблюдаю за фактами. В течение нескольких столетий члены семей высокопоставленных сотрудников Института Бессмертия — к тому времени уже закрытого Института — постоянно собираются вместе, причем для этого организуют различные странные и достаточно бесполезные, но вместе с тем безобидные общества. Конгрессы писателей, кружки историков, даже клубы любителей восточной кухни. Как вы можете это объяснить?
— А д-д-для чего объяснять то, что н-н-никому не причиняет вреда? Нам это нравится. Если бы в наших з-з-занятиях было что-то подрывающее устои, нами бы д-д-давно заинтересовался Департамент охраны Бессмертия.
Эстер медленно выдохнула.
— Я не знаю, как мне убедить вас быть более откровенным, господин Корви.
— Так ведь и вы не п-п-полностью откровенны со мной. И с-с-судя по всему, придумали п-п-причину, по которой хотите знать все о Праве Бессмертия, с-с-совсем недавно.
— С чего вы так решили?
— Мне п-п-полагается разбираться в человеческой п-п-психологии. Женщина не м-м-может быть такой рассудительной и взвешивать все "за" и "против" перед важными п-п-поступками в своей жизни.
— Вы что, женские романы пишете? — не выдержав, съязвила Эстер.
— П-п-помилосердствуйте! — Корви всплеснул пухлыми ладонями, но даже если сильно обиделся, постарался не подать виду. — П-п-послушайте, госпожа Ливингстон, раз вы нас п-п-почтили своим посещением, может быть, обратите внимание на какие-нибудь интересные мероприятия на Конгрессе? Кое-что м-м-может оказаться весьма познавательным. Вот, например, м-м-мастер-класс по концептуальному примитивизму. Или д-д-диспут об использовании различных н-н-наименований зеленого цвета для п-п-передачи оттенков чувств героя.
Когда над тобой столь изящно издеваются, остается только встать и вежливо откланяться, если не может придумать достойное издевательство в ответ. Но Эстер терпеть не могла признавать поражение, поэтому упрямо оставалась сидеть, задумчиво листая каталог в попытках сочинить убийственную реплику.
Перевернув страницу, она скользнула взглядом по строчкам и вздрогнула. Вернулась глазами наверх, решив, что померещилось. Перечитала еще раз. Ей показалось, что воздух кругом зазвенел, и она поспешно схватилась за виски, не обращая уже ни малейшего внимания на Корви, удивленно следящего за изменениями на лице высокой гостьи Конгресса.
