— Вы уверены, Бенджамен, что это не ловушка? — спросил Люк, придерживая коня. Его лошадь переступала ногами и беспокойно дергала ушами, словно разделяя опасения всадника.

Ланграль пожал плечами, вылезая из седла. Его лицо было таким же холодным и отстраненным, как прежде, только между бровями пролегла особенно глубокая складка.

— И что вы мне предлагаете, Люк? Никуда не идти?

— Я не знаю… — растерянно пробормотал маленький поэт, настороженно оглядываясь. — Будьте осторожны, прошу вас. Мне все это очень не нравится, с того самого времени, как вы отдали свое фамильное кольцо этому толстому трактирщику.

— Я же должен был оставить ей какой-то знак, что приду. И что это действительно я.

— Хорошо бы это еще была действительно она.

— Там горит свет, — произнес Берси, вытягивая руку в сторону амбара. Действительно, сквозь щели в стенах пробивалось дрожащее желтоватое сияние, словно горела свеча, поставленная на пол.

Ланграль бросил поводья и пошел к дверям, не оглядываясь. Люк и Берси переглянулись, покачав головой, но все-таки двинулись следом.

Внутри действительно горел свет, только не свеча, а два факела, вставленные в кольца на стене. На груде соломы, там же где раньше сидела Женевьева, развалился Шависс, расставив ноги в ботфортах и водя по полу кончиком обнаженной шпаги.

— Ну вот мы и встретились, граф, — сказал он буднично. — Вы ведь мечтали меня найти? Считайте, что это мой прощальный подарок — ваша мечта осуществилась.

Ланграль невольно прижал руку к камзолу, нащупывая спрятанное на груди письмо Женевьевы.

— Поддельное? — то ли спросил, то ли утвердительно произнес он не особенно впопад, но Шависс его прекрасно понял.

— А вы настолько хорошо знаете почерк незабвенной графини де Ламорак, что не сомневались в авторстве?

Ланграль прикрыл глаза на мгновение, а когда он снова поднял веки, Люк и Берси, вставшие с двух сторон, невольно отшатнулись — из них словно ударило темное пламя.

— В любом случае я признателен вам, господин Шависс. Я действительно больше всего на свете стремился вас увидеть, и не надеялся, что вы осмелеете настолько, что снизойдете до меня.

— Мы все мечтали, — вмешался Люк своим нежным голосом. — Я даже видел вас во сне и готов был уже написать про вас стихи.

— Неужели вы все испытываете ко мне такие сильные чувства? — Шависс нарочито удивленно приподнял брови. — Должен вас расстроить, господа, сильнее всех я отвечаю взаимностью только одному из вас. И именно ему я хотел бы предложить поединок один на один.

— Проклятье, — пробурчал Берси, — опять Лангралю везет.

— С вами что-то случилось? — Ланграль окончательно овладел собой. — Обычно вы предпочитаете участвовать в сражениях не меньше, чем вдесятером.

— Ради удовольствия скрестить с вами шпагу, граф, — Шависс приложил руку к груди, не вставая, — я готов отступить от своих принципов.

— Разве можно отступить от того, чего нет?

Люк встревожено потянул Ланграля за плащ.

— Бенджамен, по-моему, он что-то задумал.

— А по-моему, он также далек от слова "думать", как Круахан от Эбры.

Шависс слегка вышел из себя — было видно, что насмешки Ланграля попадают в цель.

— Зато вы демонстрируете образец мудрости и осторожности, граф. Хватаетесь за сомнительное письмо, как за соломинку, летите сломя голову на зов любви, — он сально усмехнулся, — да еще впутываете в это дело своих друзей. Или вы собирались здесь развлечься вчетвером? Так у вас повелось еще на валленской дороге?

— Я сейчас тебя вколочу в землю по уши, — пообещал Берси, рванувшись вперед, но Ланграль удержал его за плечо.

— Не мешайте мне, — сказал он ровным голосом. — Он только мой.

— Да, де Террон, не лезьте в наши отношения с графом, — засмеялся Шависс, поднимаясь на ноги. — Нас ожидает увлекательная игра.

— Осторожнее, Бенджамен, — снова напряженным голосом произнес Люк. — Здесь что-то не так.

— Вы принимаете мой вызов? Один на один, пока кто-то не упадет мертвым?

Вместо ответа Ланграль потащил из ножен шпагу. Клинок свистнул в воздухе.

— Прекрасно!

Шависс тоже поудобнее перехватил шпагу, но вместо того, чтобы поднять ее, он вытянул руку со сверкнувшим перстнем, открыл его легким щелчком и провел по нему кончиком лезвия.

— Да ты…

Берси и Люк одновременно дернулись. Ланграль не шелохнулся, словно застывшая статуя.

— Что это ты сделал?

— В перстне, видимо, яд, — задумчиво произнес Люк.

— Ты подлец, — убежденно сказал Берси.

— Надеюсь, граф, вы не пойдете на попятный? — издевательским тоном спросил Шависс. — Или вы собираетесь отказаться от вызова?

— Бенджамен, только не вздумайте… — быстро начал Люк, но Ланграль легко стряхнул его руку.

— Ему это мало поможет.

— Ланграль, не сходите с ума!

— Я просил, не мешайте мне. Отойдите оба.

— Бенджамен, я умоляю…

Люк вцепился в его плащ, но Ланграль быстро расстегнул пряжку у горла и шагнул вперед, оставив плащ за спиной, отчего бедный поэт едва не потерял равновесие.

— Если кто-то попробует меня остановить, — сказал он, обратив на друзей глаза, горящие каким-то лихорадочным пламенем, — то мне придется начать с него.

Берси и Люк замерли на месте, с искаженными от ужаса лицами, схватившись друг за друга, словно ища поддержки.

— Ну хорошо же, гвардейский шакал, — пробормотал Берси. Его усы поднялись практически вертикально. — Когда я буду следующим драться с тобой, уж я церемонии разводить не буду. Я тебе просто глотку перегрызу.

— Должен вас расстроить, господа, — Шависс притворно вздохнул, — его светлость позволил мне провести только один поединок, освободив меня от ответственности перед круаханскими законами. Так что вас я попросту, без затей арестую.

С этими словами он сделал быстрый выпад, припав на одно колено. Берси и Люк одновременно крикнули, но Ланграль успел уйти от удара, развернувшись боком, и сам бросился в атаку.

Если бы Женевьева могла видеть его сейчас, она вряд ли узнала бы его хладнокровную и размеренную манеру фехтовать, заканчивая каждую четко разыгранную серию комбинаций каким-нибудь неожиданным поворотом. Сейчас он сражался яростно, не уделяя ни малейшего внимания точности движений, оскалив зубы и вкладывая в удары всю силу. Похоже, ему было совершенно безразлично, сможет ли Шависс коснуться его отравленной шпагой, главное было пробить его защиту.

Шависс отступил на шаг и пригнулся, тяжело дыша.

— Напрасно, граф, вы тратите силы, Исход ведь все равно прекрасно понятен и вам, и мне. Достаточно одной царапины.

— Да, исход совершенно ясен, — ответил Ланграль, на мгновение опуская шпагу. — Но он не такой, как ты думаешь.

Люк и Берси смотрели на них, затаив дыхание. Бенджамен стоял, полностью открывшись для удара и презрительно сощурив глаза. Шависс помедлил, словно почувствовав в этом что-то странное, но все-таки не мог упустить такую возможность и нанес прямой удар шпагой. В это мгновение губы Ланграля чуть шевельнулись, и острие клинка внезапно свернуло в сторону, насквозь пропоров его рукав чуть выше локтя. А шпага Ланграля вошла подошедшему слишком близко Шависсу прямо в горло.

Берси метнулся вперед и, рванув Шависса за ворот сзади, отбросил его в сторону вместе с зажатым в руке клинком.

Оба — и Берси, и Люк — со страхом уставились на прореху в камзоле Бенджамена. Но ни одной царапины не виднелось на коже, и они одновременно с облегчением выдохнули.

— Ланграль, — чуть дрожащим голосом произнес Люк, — вы, видно, хотите, чтобы я поседел в двадцать пять лет? Понимаю, что это только придаст мне еще больше обаяния, но умоляю вас — не повторяйте больше таких экспериментов.

Ланграль ничего не ответил. Его взгляд, пылавший скрытым пламенем минуту назад, медленно погас, словно на лицо опять опустилась холодная тень.

— Странно, — сказал он, едва шевеля губами. — Раньше я думал, что все это ерунда.

— Что именно?