— Велел отдать.

— В каких выражениях?

— Смертью грозил от имени самого Князя Тьмы.

— Дьявола то есть?

— Да.

— И вы что?

— Сказала, что только диаволу и отдам.

— Но вам же велено было слушаться посланца?

— То было давно.

— Это не аргумент.

— А если посланец поддельный? Вдруг он украл тайну?

— Понятно… Ну и как он прореагировал на ваш отказ?

— Опять пригрозил. Придет через неделю, сказал, с ним.

— С дьяволом, значит?

— Да.

— И когда он пришел, вы сразу догадались, что в мешке дьявол?

— Да.

— Теперь все понятно, Вера Фабиановна, все понятно. Вы верующая?

— Не знаю.

— В Бога-то верите?

— Не знаю.

— А в дьявола?

— Верю.

— Почему?

— Видела.

— Вы это про змея огненного?

— Да.

— А гадание ваше, Вера Фабиановна, оно от кого? От дьявола или же от Бога?

— От мудрости.

— От какой же это мудрости?

— Цыганской, египетской…

— Вы, случайно, на тароте не гадаете?

— Нет тарота.

— Если бы был, гадали?

— Да. Книга у меня есть.

— О гадании на тароте?

— Да.

— Вам никто не обещал достать тарот?

— Нет.

«Очевидно, исподволь готовился. Все, все про старуху знал, до самых мелочей… Не надеялся, что так просто отдаст она свое сокровище. Только зачем же он с угроз начал? Почему сразу смертью стал грозить? Или это уже самодеятельность пособника, слуги этого хромого, с бельмом?.. Почему тарот под конец приберег опять же?..

Так вроде бы хорошо подготовился и так неуклюже себя повел. Одно с другим как-то не вяжется. Или они работают параллельно? Нет, черт возьми, в такое совпадение я никогда не поверю».

— Как же назвался ваш посланец? Имя-отчество у него есть?

— Не сказал.

— Ладно, вернемся к дьяволу. Значит, на ваш отказ отдать ларец посланец ответил угрозами и пообещал вернуться вместе с дьяволом?

— Да.

— Ну а уговаривать он вас не пытался? Денег, к примеру, не предлагал?

— Предлагал.

— И много?

— Десять тысяч долларов.

— Ого! Почему же вы не согласились?

— А на кой они мне, эти доллары? В тюрьму из-за них сесть? «Ей-богу, молодец старуха! Уж такой молодец!.. Очень понятное у нее мышление. Одно слово — гадалка».

— Он, случайно, не иностранец, ваш гость?

— Нет. Наш. Из малороссов.

— Почему вы так думаете?

— «Г» глухо выговаривает.

— Вместо долларов рубли спросить не догадались?

— Девять тысяч по курсу.

— Да, девять тысяч… Значит, спрашивали?

— Нет.

— Почему?

— Сам предлагал.

— Девять тысяч?

— Тридцать.

— Но по курсу-то девять? Откуда же тридцать?

— Сама сообразила. Мне так выгоднее.

— Вы сообразили, что выгоднее взять тридцать тысяч рублей вместо десяти тысяч долларов, которые по курсу составят только девять тысяч? — догадался Люсин.

— Да. И рублями спокойнее…

«Ну и старуха! Просто клад, а не женщина…»

— Значит, вы согласились все же продать ларец?

— Нет.

— Почему?

— Он дороже стоит… Я диавола поглядеть хотела.

— Давайте разберемся, Вера Фабиановна… Выходит, вы отклонили предложенную сумму в надежде, что сумеете в следующий раз получить больше? Так?

— Да.

— Кроме того, хотели полюбоваться на дьявола?

— Да.

— И не страшно вам было?

— Страшно.

— И все же хотелось?

— Да.

— Так, понятно… Значит, в глубине души вы все же решили так или иначе расстаться с ларцом?

— Не знаю.

— То есть как это не знаете?

— Я ничего не решила. Пусть приходит, подумала, а там как будет, так будет… — Старуха быстро приноровилась к буквенному разговору, и, сперва односложные, ответы ее становились все более обстоятельными. — Может, он и деньги отдаст, и сундук потом оставит. Диавол все ж как-никак… Вдруг, думаю, это он испытывает меня?

Люсину все стало ясно.

— Как же протекала ваша вторая встреча? Водку он принес?

— Да.

— А закуска ваша?

— Да. Он еще колбасу принес.

«Вот уж никак не вяжется. Экспортная водка и любительская колбаса. Водка, конечно, от Свиньина, а колбаса — это уже местный колорит. Значит, посланец этот, к сожалению, соотечественник. И не очень высокого пошиба. Из тех, кто соображает на троих…»

— Он много пил?

— Все он и выпил. Я только две рюмочки.

— И о чем же вы беседовали за ужином?

— О всяком.

— А о деле?

— И о деле.

— Он набавлял сумму?

— Нет.

— Почему?

— О деньгах разговора не было.

— Значит, ни он, ни вы в этот вечер о деньгах даже не заикались?

— Да. Я, правда, сказала что-то.

— Может, припомните?

— Сказала, что мало мне и пятидесяти.

— Ответил, что диавол платить не велел.

«Это уже совсем интересно».

— Почему?

— Не велел, и все.

— Что же тогда велел дьявол?

— Забрать сундук так.

— Вы говорите то «ларец», то «сундук» — это что, одно и то же?

— Да. Я так называю.

— Хорошо. Вы попросили, вернее, намекнули, что пятидесяти тысяч мало… Кстати, почему? Это же колоссальная сумма!

— Да. Но если можно взять больше, то почему бы не взять?

«Очень даже логично с чисто формальной, конечно, стороны. А так на кой тебе ляд больше? И этого бы за глаза хватило до конца жизни…»

— Понятно. Как же прореагировал на это посланец? Сказал, что дьявол не разрешает?

— Да.

— А вы что ответили?

— Сказала, что не верю. Пусть диавол сам подтвердит, сказала.

— И он подтвердил?

— Не знаю.

— Что же было дальше? После того как посланец допил почти всю водку, а вы сказали, что ждете… авторитетного подтверждения?

— Развязал мешок.

— Посланец? Он же слуга?

— Да. Задернул штору, погасил свет и развязал мешок.

— И что потом?

— Змей огненный. На хвосте плясал. Извивался. Вышины неимоверной.

— И это был дьявол?

— Кто же еще?

— Так. Чем же кончилась эта пляска? Змей заговорил?

— Нет. Дальше не помню ничего. Очнулась только ночью, парализованная.

— Вы хорошо разглядели огненного змея?

— Да.

— Он что же, дышал огнем?

— Да. И весь был огненный.

— Почему же ничего у вас в комнате не загорелось?

— Холодный огонь, люциферский.

— Понятно, Вера Фабиановна, от холодного огня ничего, конечно, не воспламенится. И какого же цвета был огонь?

— Желтый с зеленью. Самый змеиный такой, люциферский.

— И свет от этого огня был?

— Да. Только несильный.

— Ровный или же мигающий?

— Ровный, скорее.

— Попробуем восстановить, как все это произошло. Вы сказали, что хотите подтверждения, а он задернул шторы, погасил свет и в темноте — подчеркиваю: в темноте! — стал развязывать мешок. Так?

— Нет.

— Как же тогда?

— Задернул шторы сперва, потом зажег лампу настольную.

— Эту? — Люсин указал на небольшую лампу в виде гриба-мухомора.

— Да.

— Прекрасно… Итак, он задернул шторы, включил вот эту лампу и погасил люстру. Так?

— Да.

— Что было дальше?

— Взял лампу и полез под стол, где лежал мешок.

— Ага, мешок лежал под столом… Что же делал там этот ваш посланец с лампой?

— Точно не скажу. Вроде сначала мешок развязал, потом лампу туда сунул.

— Лампу? В мешок? Зачем же это, как вы думаете?

— Может, искал что в мешке? — выдвинула предположение Вера Фабиановна.

— Дьявола искал… — развил ее мысль Люсин. — Боялся, что не найдет, что тот в мешке затеряется. Он ведь малюсенький, этот ваш дьявол?

— Нет. Большой мешок был. Тяжелый и полный.

— Значит, дьявол облика своего не менял и в мешке находился в той же змеиной ипостаси? Так вас следует понимать?

— Так, наверное.

,— Зачем же посланец засунул в мешок лампу?

— Не ведаю.

— Что же было потом?

— Подержал он лампу в мешке, повозился там минут с пяток, и лампа вдруг погасла.