Несмотря на спокойный тон, внутри у нее все кипело: вспомнилось вдруг пережитое ею унижение в ночь перед свадьбой.

Риган замер на месте и с любопытством уставился на эту странную испанку. С чего это она вздумала упрекать его за то, что их брак лишь формален? Разве не она сама этого хотела?! Тут что-то не так... Может, несмотря ни на что, она все-таки нормальная, страстная женщина?

— Итак, мой дорогой супруг, — продолжила Сирена, заметив его недоумение, — эти люди, которые говорят, что я ставлю вас в дурацкое положение... они знают о нашем соглашении жить раздельно до окончания моего траура?

— Вопрос исчерпан. Если ты желаешь прогуляться, то я распоряжусь, чтобы кто-то из слуг сопровождал тебя.

— Я не нуждаюсь в слугах, присматривающих за мной, менеер. Это просто унизительно для меня. Мне не нужна дуэнья!

— А я сказал, что нужна! — холодно отрезал Риган. — Выбирай, кого хочешь. У меня много работы, и совсем нет времени. Решай, пока я не потерял терпение.

— Хорошо. Пошлите за Джулией. Я обязана подчиняться приказам мужа! — хотя голос ее оставался бесстрастным, Риган почувствовал скрытый гнев.

Сирена ехала в открытом экипаже, а рядом с ней сидела горничная. Приказав повернуть к дому дона Цезаря Альвареса, она заметила, как Джулия забеспокоилась. «Что ж!» — подумала мефрау и мстительно улыбнулась.

— Жди меня здесь, — распорядилась Сирена.

— Мефрау, но менеер приказал...

— А я говорю тебе: сиди здесь! Можешь доложить обо всем менееру по возвращении. Но пока тебе придется полюбоваться прекрасным видом на пристань, открывающимся отсюда!

Цезарь сам отворил дверь и, низко склонившись в поклоне, поднес руку гостьи к своим губам, стараясь поймать ее взгляд.

— Вы очень галантны, сеньор Альварес. Хочу сообщить вам, что пришла сюда с большим риском для себя, ибо Риган практически запретил мне бывать у вас.

Испанец недоуменно пожал плечами.

— Главное то, что вы здесь и я вас вижу, не так ли?

— Скажите мне, Цезарь... вы скучаете по Испании? — спросила она, усаживаясь в глубокое удобное кресло.

— Нет слов, чтобы описать муки, которые я испытываю в тоске по родине. Одно успокаивает: скоро настанет день, когда я вернусь туда.

— Значит, нас можно считать патриотами, не так ли? Не думаю, что смогу привыкнуть когда-нибудь к этому Богом забытому острову. И еще... Цезарь, — осторожно обратилась она, принимая от него бокал с вином, — почему вы не любите... Ригана?

— С чего это я должен любить его? Я его ненавижу! — воскликнул испанец. — Когда-то на этих островах заправляли Испания и Португалия, а теперь Острова Пряностей называют голландской Ост-Индией! И в этом большая заслуга отца Ригана. После того как ван дер Рис-младший попал в тюрьму, казалось, что власть снова перешла в наши руки. Но вернулся Риган...

Тут Цезарь вспомнил, что значительную роль в возвращении молодого голландца на острова сыграл он сам. И как раз благодаря этому событию, а также помощи Винсента ван дер Риса Испании и Португалии удалось на какое-то время восстановить свое влияние на островах, между тем как сами голландцы тогда-то и понесли значительные убытки.

— Наша страна играет здесь роль второй скрипки, уступая этим светловолосым дикарям-нидерландцам, их необузданной энергии! — продолжал Альварес.

Затем он вспомнил, сколько он получил от Винсента ван дер Риса за помощь в освобождении Ригана, и улыбнулся. По крайней мере, лично он, Цезарь, стал богатым человеком и планировал разбогатеть еще больше. Если не для Испании, то для себя лично он выиграл эту борьбу с голландцами!

Сирена увидела улыбку на губах Альвареса и поняла, что он думает о мускатных орехах и своем «королевстве», как он называл то место, где намеревался разбить собственную плантацию поближе к Европе. Он мечтал о богатстве, хотя и так вовсе не был беден. В самом деле! Его дом служит этому доказательством. Несомненно, этого испанца больше заботили собственные интересы, нежели интересы его родины.

— Быть может... я смогла бы каким-то образом помочь вам в борьбе... против голландцев?

Если его и удивило ее желание действовать против мужа, то дон Цезарь этого никак не показал. Наоборот, он сам удивил Сирену.

— Что сделать? Ничего! Просто пообещайте мне, что, когда для меня наступит удобное время покинуть Ост-Индию, вы поедете со мной! — он порывисто поднялся с кресла и опустился перед ней на колено. — Сирена, дорогая, скажите, что вы отправитесь со мной, и я положу мир к вашим ногам! Скажите, что вы согласны!

Вместо ответа Сирена позволила ему прижаться к ее губам в горячем, но коротком поцелуе. Глаза Цезаря светились нежностью: он понял, что она согласна. Мысленно Сирена сравнила его страстные темные глаза с холодным, стальным взглядом Ригана.

— Вы должны дать мне время, чтобы все это обдумать. Мне нужно спокойно все взвесить! — ее мелодичный смех зазвучал в богато меблированной комнате.

Альварес поглаживал свою красивую бородку.

Риган просто слепец, другого объяснения не найти. Жить с нею под одной крышей и не суметь разглядеть под холодной сдержанностью этой женщины дьявольский огонь, сокрытый в ней, между тем как он, Цезарь, давно ее разгадал и мечтал сделать своей возлюбленной!

— Что вам известно о... Морской Сирене? — беззаботно спросил он, внимательно наблюдая за ее лицом.

— Очень мало. Я слышала о ней, конечно, — солгала Сирена. — Говорят, она очень хорошо управляет кораблем и носится по морям как богиня. Она грабит торговые суда. И, судя по всему, она не голландка и не испанка, поскольку грабит и убивает и тех и других. Я слышала также, что груз, который везут корабли, ее мало интересует и она часто отправляет его на дно. Это правда? А еще говорят, что у нее очень устрашающий смех. Также мне известно, что она околдовала Ригана, и носовое украшение на его корабле — тому лишнее доказательство. Со слов Хельги мне известно, что вы и мой муж постоянно пытаетесь заманить Морскую Сирену в ловушку, но ей каждый раз удается ускользнуть от преследования.

— Все, что вы говорите, правда, — мрачно подтвердил Цезарь. — Я завидую тому, что это носовое украшение установлено на новом корабле вашего мужа, а не на моем. Оно прекрасно! — хитро добавил он, наблюдая за ее реакцией.

— В самом деле? — улыбнулась она. — Может быть, он думает, что Морская Сирена пощадит его судно, если увидит свое изображение на носу корабля?

Цезарь засмеялся.

— Может быть. Никому не известно, о чем думает Риган. Но, несомненно, он увлечен пираткой. Я, как и другие, вижу это по его глазам. Но... надеюсь, моя дорогая, я не оскорбил вас.

— Нисколько, — улыбнулась Сирена. — Давайте будем надеяться, что это принесет ему удачу. Мне не хочется, чтобы мой муж разочаровался... Но расскажите мне еще о Морской Сирене! Что ее заставляет носиться по морям?

— Одному Богу известно это. Все, что я могу сказать, — это то, что я хотел бы, чтобы она служила в моем флоте.

— А вы сами видели ее?

— Нет, — ответил Цезарь, пощипывая бородку. — Но говорят, что любой мужчина пожелал бы оказаться с нею в постели. Она такая, какой втайне мечтает быть всякая женщина: неистовая и неукротимая. Если говорить с мужской точки зрения, — проворковал он, — то ручаюсь, что каждый мечтал бы захватить ее и укротить. Она такая же необузданная, как море. Тот, кто покорит ее, должен быть настоящим мужчиной.

Сирена мысленно хохотала.

— Все, что вы рассказываете, так... волнующе, хотя... — она скромно потупила взор, — я не должна говорить об этом.

— Еще бокал вина, дорогая Сирена?

— Нет, спасибо. Мне необходимо вернуться, прежде чем Риган превратится в разъяренного быка из-за моего неповиновения. Но мне так захотелось сегодня выйти из дому и поговорить на родном языке! У меня кровь вскипает, когда я слышу, как мой муж искажает наш язык.

— Вы доставили мне огромное удовольствие! Вам нужно приходить сюда почаще, моя дорогая. Каждый раз, когда обстановка в вашем доме станет для вас невыносимой, мой дом в вашем распоряжении. Я отдам за вас жизнь, если это потребуется! — галантно произнес он. — С нетерпением буду ждать следующей встречи!