Переодевшись в ночную рубашку, она легла на низкую постель, тщательно задернув тонкую противомоскитную сетку. Закрыв глаза, она почти сразу же уснула. И последняя мысль засыпающей Сирены была о Телаге, одиноко сидящей в темной хижине в окружении цветов, фруктов и двух кокосовых орехов.

* * *

Ночь была душной и влажной. Сирена проснулась от того, что ее рубашка прилипла к вспотевшему телу. Она слышала, как ветер качал верхушки деревьев, но он почему-то совсем не проникал сквозь пальмовые листья хижины. Нетерпеливо отодвинув противомоскитную сетку, она села и обулась в сандалии, которые ей дала Налу.

Выйдя за дверь, она увидела, что небо на востоке слегка посветлело. Должно быть, скоро рассвет. Сирена потянулась навстречу легкому ветерку, который подхватил ее тонкую рубашку, охладив и освежив ее тело. Но вдруг до ее ушей донесся какой-то звук. Она быстро отступила к двери, вспомнив, что, согласно обычаю, не должна была выходить из хижины. Если кто-то из мужчин увидит, то ее могут обвинить в том, что она желает несчастья Телаге. Звук, однако, повторился и стал ближе. Это был звук крадущихся шагов.

Луна зашла за тучу, и из своего укрытия у двери хижины Сирена почти ничего не видела. Затем осторожно выглянув, она различила чей-то сумеречный силуэт, приближающийся к соседней хижине. Вскоре шаги замерли, послышался скребущийся звук. Через некоторое время дверь в хижину ван дер Риса отворилась, пламя свечи осветило возникший на пороге знакомый мужской силуэт... А ему навстречу двинулась тоненькая фигурка девушки. Это была Телага! На ней был саронг из шелка изумрудного цвета, который Сирена подарила ей на свадьбу.

Непроизвольно охнув, Сирена сделала шаг из своей хижины. Двое, захваченные в момент встречи, оглянулись и увидели ее. Глаза Телаги победно сверкнули, и порочная улыбка заиграла на ее губах. После некоторого замешательства Риган пришел в себя, и губы его насмешливо растянулись. Веки голландца, освещенные пламенем свечи, были набрякшими и отяжелевшими после выпитого рома.

Сирена остолбенела. А ее муж галантно отступил в сторону, приглашая Телагу войти внутрь хижины. Покраснев от смущения и гнева, оскорбленная жена бросилась в свою душную келью и упала на постель.

Прошло несколько минут. Она лежала прислушиваясь и представляя себе, как ее муж всего лишь в нескольких шагах от нее ласкает яванскую девушку. Но из соседней хижины не доносилось ни единого звука. Не в силах сдерживать себя, Сирена уповала на усилившийся рассветный ветер, который должен был заглушить ее сдавленные рыдания.

ГЛАВА 19

За днями проходили дни, за месяцами — месяцы, а Морская Сирена продолжала в поисках Крюка периодически грабить суда в яванских водах, не пропуская ни голландские, ни испанские. Смех пиратки разносился над волнами после каждой одержанной ею победы, заставляя моряков, высаженных в шлюпки, дрожать от страха как перед коварством морской стихии, так и перед коварством морской ведьмы. Порою ее называли морской дьяволицей. Да и вообще ей давали разные прозвища и имена. Но команда черного фрегата все больше и больше гордилась тем, что служит под началом такого капитана. И не только потому, что Сирена оказалась опытным и знающим штурманом, но и потому, что если команда захваченного судна просила пощады, то она не губила матросов, отпуская их плыть дальше после обязательной проверки рук.

Однажды звездным вечером, когда Сирена и Калеб, бесшумно покинув дом, прискакали верхом к тайной бухте, где на якоре стояла «Рана», встреча с командой была особенно бурной.

— Капитана! Капитана! —кричал восторженно старый Якоб. Казалось, он больше всех обрадовался ее появлению. — Идите посмотрите, что мы сделали!

Матросы торжественно провели Сирену на нос корабля. Виллем высоко держал фонарь. Там, по фальшборту, большими белыми буквами было написано: «Морская Сирена».

Припомнилось, что Калеб как-то говорил, будто суеверная команда чувствует себя не очень уверенно на безымянном корабле, ведь после перекрашивания фрегата название «Рана» осталось сокрыто под слоем черной краски.

И теперь Сирена была тронута до слез, а матросы горды собой и своим капитаном. Ян прикатил бочонок эля, Якоб разрезал головку сыра, и команда «Морской Сирены» провела со своим капитаном милый вечер, рассказывая разные морские истории и распевая песни о море. Сирена играла на гитаре, которая всегда висела в ее каюте, и пела баллады о любви. Моряки вспоминали свою юность в Амстердаме, Роттердаме, Гааге, Делфте и других нидерландских городах, находившихся так далеко отсюда, и плакали, не испытывая стыда, под звучание нежного женского голоса и печальной музыки.

Возвращаясь домой перед рассветом, Сирена была тиха и задумчива.

— Что тебя беспокоит, Сирена? — спросил Калеб.

— Наши частые отлучки из дому. Ты не заметил, что фрау Хольц следит за нами?

— Да, и меня это раздражает. Кажется, мы играем в кошки-мышки.

— Не в кошки-мышки, а в крысы-мышки. Думаю, что наши частые добровольные заточения становятся подозрительными. Скоро она просто-напросто пойдет к Ригану, и тогда у нас будут неприятности. У меня такое чувство, будто она подозревает, что мы уходим из дому.

— Может, назначить ей пенсию и поселить в маленьком домике на окраине Батавии?

— Ее не за что уволить, братишка. Я бы не смогла объяснить это Ригану.

— Для чего же мы заново оснастили «Морскую Сирену», если нам придется сидеть дома?

— Не переживай, что-нибудь придумаем!

Калеб и Ян улыбнулись.

— Когда я с тобой, Сирена, то никогда не волнуюсь. Не сомневаюсь, ты найдешь выход из любой ситуации, какой бы трудной она ни была.

Она стояла, расставив ноги, уперев руки в боки, и смотрела на верхние окна. Устало вздохнув, она пожаловалась:

— Мне кажется, что раньше окна не были так высоко, а?

— Да. Каждый раз, когда мы возвращаемся, они становятся все выше и выше. Ты поднимайся первой, старшая сестра, а я — следом за тобой.

Женщина и мальчик были уже на полпути к окнам Сирены, когда внизу мелькнула чья-то тень. Некто, прятавшийся в зарослях, наблюдал, как двое поднимались наверх. Когда в окне загорелся неяркий свет, означавший, что в комнате зажгли лампу, человек вышел из зарослей, прошел по саду и вернулся в дом.

* * *

Калеб ежедневно ходил к бухте, где стояла на якоре «Морская Сирена», и, возвращаясь домой, докладывал «сестре» о делах на корабле и в команде.

—Как мне надоело бездельничать! — пробормотала Сирена однажды утром. — Что это за жизнь? — спросила она сама себя. — Если бы не наши выходы в море, я бы уже давно превратилась в молчаливую идиотку! Пожалуй, нанесу-ка я визит дону Цезарю Альваресу. Мне хочется поболтать, и я соскучилась по комплиментам... И к тому же, возможно, мне удастся выяснить, что он затевает.

Она спускалась по широкой лестнице, когда Риган вышел из своего кабинета.

— Куда ты собралась, Сирена? — спросил он, холодно взглянув на нее.

Сирена раздраженно прищурилась, но, сдержавшись, скромно опустила мантилью на лицо.

— Я... я думала, дорогой, пообедать с вашим другом доном Цезарем. Но, может, вы захотите составить мне компанию? — спросила она кротко. Лицо Ригана осталось бесстрастным. — Нет? Ну тогда я покину вас. Занимайтесь своими делами, развлекайтесь, как вам заблагорассудится...

— Минуточку, Сирена! — голос его не предвещал ничего хорошего. — Я не могу позволить этого. Ты моя жена. Ты еще в трауре по своему дяде! И это уже не первый твой обед у дона Цезаря! — Риган вышагивал взад и вперед по огромному ковру, покрывавшему пол в холле. — Ты... ты ставишь меня в дурацкое положение. В городе ходят слухи, говорят, что я не могу держать в руках свою жену.

Сирена решилась бросить вызов.

— Вашу жену? Вы, вероятно, хотели сказать: так называемую жену. Я лишь формально являюсь вашей женой. Пока.