Кнут с трудом спустился со склона туда, где воздух был теплее, оставив коз, и, в конечном счете, проследил звук до чего-то, что напоминало огромный хлев. И как раз когда он пробрался в него, чудище, внутри которого он заметил людей, вырвалось из хлева и понеслось прочь по железным рельсам. Он следил за ним, пока оно не исчезло за горизонтом. Немного позже городские сказали ему, что эта штука называется локомотивом. И томление в его сердце снова проснулось и начало расти и расти. Да, на свете и правда было что-то, кроме коз.
Пока Симнел и его ребята спали мертвым сном, Мокрист провел целый день и вечер в напряженном ожидании каких-нибудь неприятностей. Когда настала его очередь, он громко продрых всю ночь и продремал все утро, пока поезд двигался от Слэйка через долину Смарл. Мокристу снился мост над ущельем возле перевала Вилинус – место отнюдь не для праздничных прогулок, приближающееся тем не менее с неотвратимостью налоговых уведомлений.
Что угодно могло произойти, когда они вступят на эту засушливую землю оползающих скал, рушащихся скал и скал, полных бандитов всех мастей. Описать грядущие условия можно было как езду на огромной скорости без тормозов по железнодорожному полотну, усеянному камнями. А на такой высоте даже галька могла стать причной катастрофы. Мокрист вздрогнул при мысли об этом месте.
Поезд мчался через пустынный пейзаж. Так много места и так мало городов – только редкие селения. Такой простор, и Железная Герда кусала его, нападая на горизонт, словно тигр – как будто он ее чем-то оскорблял; останавливаясь, только если ей нужны были уголь и вода. Ни одного, ни другого никогда не бывает много.
К середине дня горы Убервальда стали казаться ближе, воздух похолодал, и Железная Герда принялась взбираться в предгорья на пути к пункту их назначения.
По сторонам от дороги стали попадаться одинокие козлопасы, а среди людей, разглядывающих новый механизм, явно случилась эпидемия платьев с узкими лифами и широкими юбками в складку. В каждом городе, через который они проезжали, их ждали с флагами и, прежде всего, оркестрами. Они пыхтели и гудели, пока толпы приветствовали Железную Герду. И, да, когда поезд проходил мимо – медленно и осторожно – приходилось следить за маленькими мальчиками, бегущими за ним, как за своей мечтой. Об этом стоило сложить какой-нибудь йодль.
Однако Мокрист заметил, что Симнел выглядит все более и более встревоженным, и воспользовался одним из коротких перерывов инженера, чтобы поговорить с ним наедине.
— Дик, Железная Герда ведь лучший паровоз, который ты когда-либо строил?
Симнел вытер руки тряпкой, которая, определенно, видела уже слишком много жирных рук.
— Конечно лучшая, мистер Губвиг, мы все это знаем, но сейчас я беспокоюсь не о ней. Дело в мосту над ущельем. Мы сделали все, что могли, но нам нужно больше времени. Мост не выдержит веса поезда и всего остального.
— Ладно, - сказал Мокрист, - у тебя есть логистика, знание веса и давления, и всех остальных логарифмических штучек, и все это говорит тебе, что поезд не пройдет. А я говорю тебе сейчас, что если мост не будет готов к тому времени, как мы до него доберемся, Железная Герда перелетит ущелье с тобой и со мной на подножке. Можешь называть это ловкостью рук, можешь – мошенничеством, но мы полетим.
Инженер выглядел как человек, которому предложили угадать, под каким наперстком горошина, и в глубине души он прекрасно понимает, что ни при каких условиях не сможет угадать, под каким.
— Мистер Губвиг, вы говорите о магии? Я инженер, вот кто я. Мы не одобряем магию.
Голос Мокриста внезапно стал сладким как патока.
— Нет, мистер Симнел, думаю, здесь вы заблуждаетесь. Вы верите в солнечный свет, хотя понятия не имеете, как он работает. И коль скоро мы затронули этот вопрос, задумывались ли вы когда-нибудь, на чем стоит Черепаха?
Дик оказался загнан в угол.
— Ээ.. Ну… Это другое. Это просто устройство мира.
— Прости, дружище, но ты не можешь знать. И тем не менее ложишься спать более-менее уверенным, что мир останется на месте завтра утром, когда ты проснешься.
Дик снова попытался взять ситуацию в свои руки, хотя и продолжал выглядеть как человек, уверенный, что какой бы наперсток он ни выбрал, он будет неправильным. - Значит, мы говорим о волшебниках, мистер Губвиг?
— Ну… магии, - ответил Мокрист, - все волшебно, пока не знаешь, что это такое. Для большинства людей твоя логарифмическая линейка - это волшебная палочка. А мне известно несколько разновидностей магии. И поэтому я спрошу так: за все то время, что мы работает на Гарри Короля, я тебя хоть раз подводил?
— О, нет, мистер Губвиг, - ответил Симнел почти оскорбленно. – Я думаю, вы, как говорила моя бабушка, полны искр.
Мокрист выловил из воздуха пару искр и пожонглировал ими.
— Вот как мы поступим, Дик. Я верю тебе, когда ты говоришь, что понял что-то из чисел на твоей линейке. В обмен я хочу немного доверия от тебя. И не надо это измерять. Для такой работы этот инструмент непригоден. Мне кое-что известно… Не магия в собственном смысле, но кое-что весьма надежное… и благодаря чему, как я считаю, когда мы подъедем к мосту, тебе покажется, что мы летим по воздуху.
Симнел выглядел так, будто он вот-вот заплачет.
— Но почему вы не хотите рассказать мне?
— Хочу. Но лорд Ветинари меня казнит.
— Эээ! Мы не можем этого допустить! – воскликнул шокированный Симнел.
Мокрист приобнял его и ответил:
— Дик, ты можешь показывать фокусы, а я предлагаю показать миру такой спектакль, который будут помнить еще долгие годы.
— Хех, мистер Губвиг, я ведь просто инженер.
— Не просто инженер, Дик. Ты – Инженер.
Когда Симнел вдоволь налюбовался на эту мысль, он нервно улыбнулся и спросил:
— Но как? У нас нет времени, и не хватает людей. Гарри Король согнал сюда всех своих работников из города и из равнины, так что я даже предположить не могу, где вы возьмете еще.
— Ну…. – сказал Мокрист, - буду как Железная Герда. Свистну.
Симнел нервно засмеялся.
— Мистер Губвиг, а вы хитрец.
— Ладно, - Мокрист говорил с уверенностью, которой на самом деле не чувствовал, - мы должны быть готовы к закату.
В этот момент Железная Герда выпустила небольшое облачко пара, и Мокрист подумал, уж не доброе ли это знамение, или недоброе - но знамение наверняка, и этого ему хватало.
Этим вечером, в попытке как-то отвлечься, Мокрист решил разобраться кое с чем, что вертелось на глубине его сознания с тех самых пор, как они выехали из Сто Лата. И для этого ему нужно было поговорить с Аэроном.
Секретарь Короля был худощавым, как для гнома, почти проворным и шустрым, а кроме того – решительно вездесущим. Его длинная борода следовала за ним, как знамя, пока он повсюду носился с поручениями Короля. Он носил меч – нетрадиционное оружие для гнома, и хорошо показал себя во время атаки на поезд в Сосцах Сциллы.
Аккуратно подгадав момент, Мокрист перехватил Аэрона в месте, где они могли поговорить наедине.
— Мистер Секретарь, я должен спросить, так ли все хорошо с Низким Королем, как кажется?
Глаза Аэрона расширились, а рука легла на рукоять меча.
— Разумеется, все хорошо. Что за дурацкий вопрос. И вероломный, к тому же.
Мокрист сделал примирительный жест.
— Послушайте, вы же знаете, что я на вашей стороне. Я спросил, потому что видел кое-что в доме миссис Симнел.
Аэрон выглядел ошарашенным.
— Я думаю, что вы, сэр, всегда на своей собственной стороне, а что бы вы там ни видели, это вас не касается.
— Само собой, мой друг, - ответил Мокрист, - но боги за грехи наградили меня носом, чрезвычайно чувствительным к ситуациям, когда метафорическое дерьмо вот-вот прольется на метафорическую мельницу. Я хочу подготовиться.
Аэрон замер.
— Ваша проницательность делает вам честь, мистер Губвиг. А ваше молчание сделает еще больше.
— Ох, ну перестаньте. Здесь что-то происходит, и я не понимаю, что. Не заставляйте меня делать собственные выводы. У меня слишком бурная фантазия.
