– Борзыми щенками расплачиваемся?

– Зря ты так! Мы делаем ему подарок за доблестный труд. Теперь можно считать, что мы со всеми долгами разделались. Каждый получил свое.

– Надеюсь, что так. Ладно, езжай домой, Анна, небось, нервничает. Да и Кешка тоже.

– Странно, но я уже отвык от мысли, что меня кто-то где-то ждет.

– Ты человек семейный, в этом твоя жизнь. А меня никто, нигде не ждал и не ждет. И я от этого не страдаю. Вольной птице легче живется.

– В этом вопросе мы общего языка не найдем.

– Хорошая женщина твоя Анна. Видел бы ты со стороны, как она на тебя смотрит. Поверь, я оцениваю людей по глазам и редко ошибаюсь.

– Анна не моя. Такой бабе нужен настоящий мужик, а на меня ни одна женщина на улице не обращает внимания. Только натыкаются, будто я пустое место и меня не видно. Анна из их числа.

– А ты, Ваня, дурак! Боюсь, я в тебе ошибался.

Родион вышел из машины, остановившейся возле дома, где никто его не ждал.

Тяжеловесная стальная калитка открылась. Охранник увидел перед собой троих непрошеных гостей, двух мужчин и женщину. В первую секунду его смутил мундир с майорскими погонами на одном из мужчин. Он не мог понять, где служит этот человек, но догадался, что в органах, юстиции.

– Нас интересует хозяин дома! – строго заявил голубоглазый в штатском.

– А кто вы такие? – смутился здоровяк, разглядывая странную форму на женщине.

– Старший инспектор налоговой полиции Рябов, старший судебный пристав Курбатов и следователь прокуратуры Локтионова.

Все трое помахали перед носом охранника своими удостоверениями.

– Я должен связаться с хозяином.

– Это не обязательно. У нас санкция на обыск. Не осложняй себе жизнь, приятель. Проводи нас в дом к шефу.

Жизнь усложнять охраннику не хотелось, учитывая то, что он был в федеральном розыске, как и многие из его коллег, скрывавшиеся за высоким забором дачи Сабурова.

– Хорошо, идемте.

Двухэтажный каменный особняк имел деревянную надстройку. Огромный участок выглядел строительной площадкой, большая половина была перекопана, вырублены яблони, сливы и кустарник. Все выглядело так, будто кто-то собирался сравнять с землей то, что было сделано раньше.

Евгений Сабуров гостей не ждал. Он выглядел растерянным в махровом халате за скромным завтраком. Судя по мешкам под глазами и красным прожилкам на белках, Сабуров страдал от похмелья.

– Чем обязан столь представительной делегации?

– Вашей теневой деятельности, господин Сабуров.

– Покажите ваши документы.

Он долго их изучал и разглядывал лица.

– Здесь не таможня, господин Сабуров. Надеюсь, вас удовлетворили наши документы?

– Вполне. Присаживайтесь. Готов ответить на ваши вопросы.

– Вот в этом я как раз сомневаюсь, – сказала Анна, одетая в форму прокурорского следователя.

Сабуров оставался невозмутимым.

– Почему вы не указали в декларации эту дачу? – спросил Родион, на котором был мундир налоговой полиции, – Согласно купчей, вы приобрели ее в феврале, а декларацию о доходах подавали тридцатого марта.

Сабуров криво усмехнулся.

– Вы же видели, что строительство не закончено, я должен завершить стройку, а потом сделать оценку. С чего же платить налоги?

– Какая непростительная безграмотность, Евгений Александрович! – улыбнулся Капралов. – Вы купили готовый дом за сто тысяч долларов. С этой суммы вы обязаны заплатить налоги. Вот копия купчей на покупку дома.

Он выложил на стол ксерокопию документа.

– Так это Поспехин-младший вас на меня навел?

– Не совсем так. Его отец тоже не любил платить налоги. Мы хотели разобраться с художником, а выяснилось, что он умер. Нашли наследника, но Егор Поспехин сообщил, что продал дачу и предъявил купчую. Ну а вас долго искать не пришлось. Вы наш старый клиент. – Родион был очень убедителен. – К тому же вы скупили пять картин у известного коллекционера Брагина. Вы силой заставили его подписать документы и заплатили гроши. Экспертная оценка полотен составляет около миллиона долларов. По нашим сведениям, вы обманным и насильственным путем приобрели картины Флавицкого для перепродажи их на Запад. Ждете гостей из Канады. У нас есть заявление коллекционера и есть стенограмма ваших переговоров с канадским посредником. Что вы на это скажете?

– Насчет дачи я с вами согласен. Я передумал ее покупать и собирался вернуть сыну покойного художника. Вот почему я не внес ее в декларацию.

– Вы нанесли дому значительный ущерб.

– Он возмещен затратами на надстройку третьего этажа. А сад новый вырастет.

– Вы отказываетесь от дачи?

– Совершенно верно. Если Поспехин готов ее принять обратно, то вопрос можно считать закрытым.

– Попробуем его уговорить, – деловито сказала Анна.

– Я не думаю, что он откажется и найдет более выгодный вариант для перепродажи. А что касается коллекционера и картин, то купчая подписана. Сделка совершена в апреле, и я внесу картины в декларацию нынешнего года. Не вижу проблем.

– Проблемы серьезные, – продолжал Ушаков. – Первая заключается в том, что картины лишь хранились в доме коллекционера. Он давно уже подписал дарственную Русскому музею в Петербурге. К тому же они застрахованы и являются государственной собственностью. Вы заставили силой подписать купчую – и коллекционер это сделал, – но она не имеет юридической силы. Он уже дает показания, а вы обвиняетесь в хищении государственной собственности в особо крупных размерах с целью перепродажи культурных ценностей за границу. Мало того, вы подозреваетесь в убийстве художника Николая Поспехина и похищении четырех его работ с той же целью.

– Не перегибайте палку, любезные господа! Все требует доказательств.

– За тем мы сюда и пришли, – твердо заявила Анна. – Вот санкция на обыск.

Она положила бумагу на стол.

– Бог мой, ищите! Вам даже копать не придется. Могу дать вам ключи от московской квартиры.

– Благоразумно, – кивнул Родион. – А теперь откройте ворота и соберите всех охранников в одной комнате. С нами приехала команда оперативников, они проследят за порядком. Мы и о понятых позаботились.

Сабуров успокоился. Он знал, что здесь никто ничего не найдет. Три месяца тщательных поисков картин Поспехина ни к чему не привели, а они хотят с ходу решить все вопросы. Так не бывает!

На участок въехал автобус. Десять крепких мужчин в черной униформе сменили охрану хозяина, а испуганных уголовников заперли в одной из комнат. Несколько человек проводили обыск в доме, формальный, разумеется. Понятых присутствовало двое. Одного Сабуров знал – местный старик садовник, живущий на отшибе коттеджного поселка, второго он видел впервые. Борю-Трапезника мало кто знал в лицо, он не любил светиться на публике.

После формального осмотра все вышли во двор. Сабурова сопровождали двое оперативников. Знал бы он их истинные профессии! Трапезник подобрал для операции настоящих головорезов. Иван, Анна и Родион с деловым видом осматривали участок, понятые скромно стояли в стороне:

– Что за строение справа от дома? – спросила Анна.

– Обычная баня, – пожал плечами Сабуров.

– Я думаю, нам стоит на нее взглянуть.

Группа направилась к одноэтажному рубленому домику, и там начались чудеса. Опытный таможенник Сабуров не верил своим глазам. В предбаннике вскрыли несколько половых досок, под которыми находился люк. Замок с петлями оборвали ломиком. Ключей у хозяина не нашлось. Он стоял, выпучив глаза, и причитал:

– Это не мое, я ничего не знаю! Ключей у меня нет! Я тут никогда не был!

Группа спустилась в подвал и очутилась в темном коридоре с железобетонными стенами и потолком. Кто-то нашел выключатель, и коридор осветился тусклым ровным светом. Тут находилось только две двери, но они выглядели неприступными.

Одна, как корабельный трюм, закрывалась на колесо и дополнительных замков не имела. Ее быстро открыли, но кроме коллекции дорогих вин на стеллажах покрытых пылью, ничего не нашли. Комната напротив была закрыта на хитрые замки. Иван не мог продемонстрировать Сабурову свое умение работать с замками, это вызвало бы закономерное подозрение, поэтому пришлось идти в дом за «болгаркой». Через два часа дверь была открыта. В небольшой комнате хранились архивы и документы художника. Но когда Сабуров увидел знаменитые картины, на поиски которых он затратил столько времени, у него навернулись слезы.