– Пистолет на стол.

– Уже эксперты отобрали. Я без него, как без трусов. Почти тридцать годков не надевал «гражданку». Ну кто я без погон? Я же ничего не умею. Куда мне идти в свои сорок пять?!

– Не гундось! Тебя еще не уволили. Потерпи малость, пусть страсти поутихнут, а потом я сам к Черногорову схожу. Он мужик нормальный, не тыловая крыса, сам из оперативников в генералы вышел. Тебе отдохнуть невредно. Глаз уже стеклянным стал. Слишком часто палку перегибаешь. И вот что запомни, Андрей. В дело не лезь. Я тебя знаю, пойдешь сам в одиночку правду искать. Не вздумай! Напортачишь – уже не поправишь. Ты и так на волоске висишь. Мотай к матери в деревню, рыбку полови, а уж бандитов мы тут как-нибудь сами поймаем.

– С кем, Коля? Дениса убили, меня на улицу, Палыча на Петровку откомандировали.

– Ладно, что раскудахтался! Я не Бог и не царь, приказов не отдаю, без меня все решили. И причиной тому ты сам, а не дядя с улицы. Все, иди. Без тебя тошно.

Уход Бычары из райотдела сопровождался одобрительными взглядами сослуживцев. Его не то чтобы не любили – боялись очень, знали его влияние на полковника и безнаказанность. Но, как говорится, сколько веревочке не виться, конец найдется. Тимохин прямиком отправился в винный магазин.

В дверь позвонили один раз. Ираклий Радченко очень удивился. От редакции до его дома невозможно доехать за двадцать минут даже на машине. Он так и не успел доесть яичницу, и теперь она остынет. Нет ничего хуже холодной яичницы.

Пришлось оставить незаконченную трапезу и идти открывать дверь. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти или больше. Хорошо одет, лысоватый, с седыми висками и, судя по выражению лица, очень деловой человек. Но Радченко ждал не его и был немного удивлен.

– Здравствуйте, Ираклий Владимирович. Могу я с вами поговорить? Минут десять, не больше. Я из редакции журнала «Огонек».

«Прославился, – подумал Радченко, – теперь отбоя не будет. Попал, что называется».

– Конечно, проходите. Чем могу быть полезен столь популярному изданию? – Радченко провел гостя в комнату. – Присаживайтесь.

Мужчина осмотрелся по сторонам и сел.

– Я заведую отделом фотохроники. Ваши снимки третьего дня попали в газеты. Они нас очень заинтересовали. В газете мне дали ваш адрес. Я не стал звонить, сразу поехал к вам. Сами понимаете, моя профессия – видеоряд, а не тексты, которые можно продиктовать по телефону. Тут надо видеть все своими глазами. Сколько снимков вы сделали на месте происшествия?

– Девятнадцать. К сожалению, часть пленки в аппарате уже была отснята, я очутился там по чистой случайности. Проходил мимо. Вообще-то, я не считаю себя профессионалом, хотя у меня дорогая аппаратура. Работа у меня скучная, фотографирую мебельные гарнитуры на фабриках и фирмах, а потом по этим снимкам принимают заказы на улице. Встречали, вероятно, рекламщиков возле станций метро? Иногда меня нанимает журнал «Мебель, которую я выбираю». Ежемесячный блок.

– Все это не имеет значения. Мне достаточно было видеть ваши снимки в газете, чтобы понять ваши возможности. Сейчас мы готовим материал по этой аварии и хотели бы купить у вас фотографии из этой серии. Вы сказали, их около двадцати, а газета напечатала только три. У вас семнадцать снимков в запасе, из них выберем шесть-семь. У нас неплохие гонорары, между прочим.

– Надеюсь, но и материал, как понимаете, не ординарный, можно сказать, репортажный и уникальный. Сейчас я вам их покажу. – Радченко достал из книжного шкафа большой конверт и высыпал на стол цветные фотографии. – Полюбуйтесь сами, отличный материал.

Гость внимательно рассмотрел фотографии.

– Вы можете сказать, какой рост у матери ребенка? Это единственная деталь, которую не определишь по снимкам.

– Метр семьдесят, не меньше, высокая женщина, а главное, настоящая тигрица. Не дай Бог попасть такой под руку! Таксисту крупно не повезло. Думаю, он обивает пороги поликлиник. Извалтузила девчонка его, как половую тряпку в ведре.

Гость достал из кармана снимок и показал фотографу.

– Можете с уверенностью сказать, что это она?

– Без сомнения. У меня глаз пристрелянный. Только на вашем снимке она немного щупленькая, эдакая леди, каким ручки целуют, а там была растрепанная, озверевшая стерва.

– В тихом омуте черти водятся.

– Да, я уже в курсе дела. Сколько вы заплатите за снимки?

– По двадцать долларов за штуку.

Радченко улыбнулся.

– Раз «Огонек» заинтересовался моими снимками, значит, речь идет о сенсации. У меня даже есть подтверждение моей догадки. Этими снимками заинтересовались не только вы, но и прокуратура. Полчаса назад мне звонила следователь Задорина. Она тоже пришла в газету за моими фотографиями, но там их нет, кроме тех трех, что они отобрали. Следователь мне сказала, что сейчас приедет, а тут вы пришли. Дело серьезное, а вы говорите, двадцать долларов.

– И когда она должна приехать?

Радченко глянул на часы.

– Минут через пятнадцать, я думаю.

– Сколько вы хотите получить за фотографии?

– По сто долларов за штуку, если вы возьмете все снимки оптом. Согласен на скидку. Полторы тысячи наличными.

– Грабеж! Но вынужден согласиться. Давайте пленку.

– Пленку? Зачем? Пленка – вещественное доказательство, а что я дам следователю?

– Молодой человек, это коммерческая сделка. Не будьте до такой степени наивным. Я плачу большие деньги и должен получить оригинал как доказательство, что вы не купили эти снимки у своего коллеги. К тому же мы сами печатаем фото такие, какие потребует макет издания. А потом, вы следователю ничем не обязаны. Пленка ваша собственность. Вы перед прокуратурой никаких обязательств не имеете. Они конфискуют у вас пленку и ничего не заплатят.

– Но я ей обещал…

– Отдайте снимки. Они ничего не стоят. Для нас, во всяком случае, а им и этого хватит. Спасибо еще скажут за содействие, но не более того.

Представитель «Огонька» достал из кармана бумажник и вытащил из него стопку стодолларовых купюр.

– Решайте. Вот деньги. Или я ухожу и вы остаетесь при своем интересе.

При виде денег Радченко сдался.

– Да черт с ней, с прокуратурой! Я на них не работаю.

Пленка лежала в специальной упаковке в куче себе подобных, и на ее поиски ушла бы уйма времени. Пришлось бы разбирать каждый негатив среди сотни кассет. Хозяин нашел то, что надо, за долю секунды.

– Вот пленка.

Гость просмотрел негативы и тут же сунул их в карман.

– Садитесь и пишите расписку в получении полутора тысяч долларов от редакции «Огонек» за выполненную работу.

Гость подошел к окну и глянул во двор. С третьего этажа он отчетливо видел стоявший возле подъезда джип. По проезжей части ехала «десятка» белого цвета.

Она притормаживала возле каждого подъезда. Так бывает, когда человек впервые попадает в незнакомое место и кого-то ищет. Наконец «десятка» остановилась рядом с джипом возле подъезда, где сидел только водитель. Из машины вышла женщина. Приехала одна, сама сидела за рулем, значит, проблем не возникнет.

Гость достал из-за пояса брюк пистолет с глушителем, отвернулся от окна и выстрелил, почти не целясь. Пуля угодила Радченко в лоб. Вряд ли он успел понять, что произошло. Его снесло со стула, будто пылинку ветром. Убрав пистолет, убийца поднял с пола гильзу, собрал со стола деньги, фотографии и недописанную расписку. Все это он сложил в портфель и вышел из квартиры.

Ксения заперла машину и на секунду замерла. В голове мелькнула какая-то шальная мысль.

Серебристый джип стоял перед ней и будто хотел что-то сказать. В памяти замелькали эпизоды, но конкретного она ничего не вспомнила. Ксения автоматически взглянула на номер и пошла к подъезду. И только в тот момент, когда за ней захлопнулась дверь, ее осенило. Сторож больницы, серебристый джип, фальшивый номер! Он записан в ее блокноте, с которым она никогда не расставалась. Ксения достала блокнот и пролистала его. Есть! Номер совпадал.