Парень посмотрел на веселое лицо Анчугова, на Смолина, которому не удавалось все-таки скрыть своего удивления, и неожиданно рассмеялся громко и безбрежно:

— Бог знает, что я вам тут несу!

И добавил почему-то шепотом:

— Очень уж она, красавица, Танюшка. Чтоб мне высохнуть!

Гость полез в карман, достал из бумажника фотографию и протянул ее Смолину. С карточки глядело обычное курносое лицо девчушки, начинающей жизнь.

— Действительно, очень симпатичная девушка, — улыбнулся Смолин. — Итак, что же произошло дальше?

Случилось, по рассказу Останина, вот что. Этим вечером вместе с Таней он ушел на берег реки. Там, в зарослях ивы, они решили встретить зарю. Черная густая ночь уже шла к концу, когда Андрей и Танюша услышали шаги. Невидимые люди говорили глухо и понять можно было только, что людей — трое и что они — под хмельком.

Сели люди совсем близко, выбили пробку из бутылки и стали вполрта разговаривать.

Он, Останин, и Танюша сидели, не дыша, потому — известно — девичья слава, что зеркало — и дохнуть нельзя.

И вот его, как плетью ожгло. Люди говорили о грабеже. Они назвали адрес квартиры, которую хотели зорить. Южная, шесть, второй этаж.

Тут Таня начала дремать, он прикрыл ее пиджаком, а когда прислушался, вокруг уже было все тихо: трое исчезли.

— Вот за этим я и пришел, — взглянул Останин на капитана, боясь, что тот сейчас рассмеется и посоветует забыть о пустой болтовне пьянчужек.

— Спасибо, Останин, — тихо поблагодарил капитан. — Вы в темноте совсем не разглядели, что за люди? Какого роста? Не называли они друг друга по именам?

Посетитель отрицательно покачал головой.

— Ну, а голоса? Густые? Тонкие? Люди-то взрослые? Может, мальчишки?

— Двое потоньше говорили. Но все ж — взросло. А третий басил, как в трубу. Жестко басил, неприятно.

Смолин подвинул гостю бумагу и карандаш:

— Нарисуйте место, где было. Сумеете?

— Сумею.

Проводив Останина до выхода, Смолин вернулся в кабинет.

— Что скажешь, Иван Сергеич?

Анчугов предположил нетвердо:

— Банда ночью пойдет, видимо. Обложить дом следует.

Смолин задумался.

— Пожалуй, не то, Иван Сергеич. Сколько их будет? Где ждать? На крыше? У парадного? Вывернутся: скажут, не туда попали, и уйдут.

Сколько квартир на втором этаже? Как расположены? В какую полезут? Неизвестно. А работать без глаз, вслепую — нехорошо. Перестрелять нас могут, переколоть… А что, если сделать вот так…

Через несколько минут Смолин и Анчугов выехали к реке.

Оставив машину у городского парка и захватив с собой следственный чемодан, они пешком прошли к берегу. Найдя место, которое нарисовал на листке Останин, товарищи стали оглядывать влажную землю.

Смолин тихо окликнул Анчугова.

— Гляди, Иван Сергеич. Вот тут сидели Андрей с Танюшей, а здесь лежала эта тройка. Прихвати бутылку, может на ней сохранились пальцевые следы… Окурков нет. Не курили. Подойди ближе, смотри, какие глубокие следы в грунте. Что можно сказать по следам о людях?

Анчугов склонился над отпечатками.

— Двое в сапогах. Среднего роста люди. А третий — не пойму во что обут? Странный след какой-то. Но и так видно: третий — высок.

Капитан утвердительно кивнул.

— Все верно. Но, пожалуй, и третий след — не загадка. Очень нечетки очертания подошвы. Нет переднего среза каблука. Это след тапочек…

— Что ж, вернемся? — спросил Анчугов, увидев, что Смолин закончил осмотр.

— Нет. Захватим следы.

Смолин достал из следственного чемодана миску и пакет с сухим гипсом. Пока Анчугов очищал следы от попавших туда комков земли, щепочек и соломинок, капитан зачерпнул воды и стал сыпать в миску порошок, помешивая раствор палочкой. Когда он стал похож на сметану, капитан передал миску лейтенанту:

— Заливай след.

Анчугов заполнил каблук, потом середину следа и носок.

Через четверть часа гипс застыл, и лейтенант, подкопав его ножом, извлек из земли.

Пока Смолин отмывал гипс в реке, Анчугов залил остальные следы.

В управлении, не теряя времени, передали гипсовые отливки Кичиге.

В полдень экспертиза сообщила о неудаче: ни один след не походил на отпечатки преступников, которых знала милиция.

— Что ж, они могли сменить обувь, — не огорчился капитан.

Вечером Смолин и Анчугов отправились на Южную.

Дом номер шесть ничем не отличался от остальных строений улицы. Двухэтажное деревянное здание было обнесено палисадником, в котором росли невысокие, но густые деревья. К одному из чердачных окон вела прочная деревянная лестница.

Сыщики нашли коменданта дома и вместе с ним отправились проверять противопожарную охрану. Они побывали во всех квартирах, оглядели чердак и крышу. Окончив осмотр, поблагодарили коменданта и уехали.

Через час Смолин вернулся в дом и позвонил в одну из квартир второго этажа.

Дверь открыла молодая девушка. Она, кажется, удивилась, снова увидев Смолина, но молча провела гостя в кабинет отца. Взглянув на документы капитана, вопросительно подняла брови.

Смолин узнал, что ее зовут Надей, что она — дочь полковника и учится в медицинском институте. Папа и мама сейчас в Москве. Отец уехал туда на курсы в Военную Академию и взял с собой маму. Они там пробудут год.

Переговорив обо всем с Надей, Смолин простился.

Анчугов в ожидании капитана мерил шагами кабинет. Увидев Смолина, лейтенант резко подался к нему.

— Ночью в дело?

— Нет.

Лейтенант не сумел скрыть досады и пожал плечами.

— Видишь ли, — усевшись на диване и кивнув на место рядом с собой, сказал Смолин, — нам все же точно надо знать квартиру, в которую они хотят лезть. Я убежден: это — жилье полковника. В подъезде на втором этаже еще одна квартира. Но там им, пожалуй, нечем разжиться. В одной комнате — старуха-пенсионерка, в двух — молодые слесаря. Во втором подъезде тоже ничего подходящего. Учти и то, что полковника нет дома. И, наконец, последнее. В потолке, над лестничной клеткой, находится люк. Когда-то у стены стояла железная лестница. По ней можно было подняться на чердак и снова опуститься вниз. Но опытный вор сделает это и без лестницы: спрыгнет или спустится на веревке.

Но все, что я тебе сказал, — догадки. А надо бить без осечки. Взять их на лестнице будет очень трудно — узка. Они перестреляют нас. Поэтому очень важно — схватить их внезапно. На это и потратил время, Иван Сергеич…

Анчугов помолчал, соображая.

— Тут — крупный риск. Если они и не проникнут в квартиру, насмерть перепугают девушку…

— Это исключено. В квартире две двери. Снаружи — в прихожую, и из нее — в комнату полковника. Первую дверь они откроют без труда, я им даже помог в этом. Вторую можно открыть только одним способом. Они попытаются это сделать, оставят следы и уйдут ни с чем. Мы будем знать: им нужна эта квартира. И вот тогда мы их накроем…

Долог день! Лейтенант, волнуясь, ходил по кабинету, то и дело заглядывал в окно и свирепо бормотал себе под нос: «Подлец-погода! Того и гляди, дождем ударит!»

На город опустилась ночь, мутная, тревожная. Ветер, как собака, рвался с цепи, облаивая прохожих, не видимых в темноте.

Смолин, склонившись над столом, писал письмо деду Вяхирю, спрашивая старика, какая в горах охота. Но то и дело отрывался от бумаги, прислушивался к ночным звукам. Потом долго рассматривал следственное дело, совсем еще хилое и тощее.

Наконец не выдержал и тоже стал ходить по комнате.

Перед зарей дежурный принес радиограмму, принятую на коротких волнах.

Бросив взгляд на полоску бумаги, Смолин повеселел, хлопнул Анчугова по плечу и облегченно рассмеялся:

— Клюнуло, Иван Сергеич!

Через полчаса оба товарища были на Южной улице.

Анчугов остался внизу и быстро нашел в палисаднике своего человека.

Смолин поднялся в квартиру полковника.

Его встретила заметно побледневшая, но все же воинственно настроенная Надя.

— Были гости, — глуховато сообщила она. — Ушли ни с чем…