горячего и тут наткнулась на меня. Вот мы и решили вместе выпить чайку. Не

присоединитесь?

После чая они отвели старушку в ее спальню. Эдвард тихонько закрыл дверь: — Очень удачно, что на вас такой немыслимый наряд. Будь это нечто игривое и

женственное, она выпучила бы глаза. Хотя уж не знаю, как это случилось, но она, кажется, держит вас за образец добродетели.

Фиона вся сжалась.

— Надо полагать, что я должна быть вам признательна, мистер Кэмпбелл, за то, что вы не разубедили ее в этом. — Теперь она была рада, что не поддалась своему

порыву.

Удивительно, как крепко она заснула, вернувшись к себе, и, хотя или, вернее, несмотря на то, что будильник прозвенел ни свет ни заря и впереди ждал

непочатый край дел, встала бодрая и свежая. По воскресеньям все в доме спали

дольше, так что не стоило их беспокоить. Быстро натянув бриджи, она прокралась

в комнату девочек и осторожно разбудила Викторию. Девочка открыла глаза, выскользнула из-под одеяла, схватила одежду, развешанную на спинке кровати, пошла с Фионой на кухню и уже там оделась.

Выпив по чашке какао с бисквитами, они отправились на конюшню. Виктория была

возбуждена, но в то же время деловита. Она успокаивала Фиону, у которой на

самом деле тряслись поджилки.

— Часа за два управимся, — сказала Виктория.

Для Фионы все это отдавало ночным кошмаром, но на сей раз у нее была цель —доказать Эдварду Кэмпбеллу, что она не из слабаков.

— Вообще, я как-то более привыкла водить машину.

Виктория рассмеялась:

— Не натягивайте так сильно поводья. Старина Хойхо и сам знает, что от него

хотят. И он считает, что вы его госпожа, хоть это и не так. Потом вы поймете, как это потрясающе. Я умею водить “лендровер”, мисс Макдоналд, но когда я

посылаю своего Старбрайта в галоп, у меня такое чувство, что это я сама создаю

скорость. На “ровере” это делает мотор.

Неожиданно для себя Фиона почувствовала, что уже не валится как мешок, а

подскакивает и опускается в едином ритме с пони. Ей даже удалось немного

расслабиться и взглянуть окрест на серые холмы, кораллово-розовое небо и

дремлющее озеро с мириадами фиордов.

Пони Виктории был привязан к забору. Она отвязала его, вспрыгнула в седло, крикнула Фионе, и они поехали вместе неторопливой трусцой. Сердце у Фионы

перестало бешено биться, дыхание выровнялось. Она даже чуть подогнала старого

Хойхо. Переглянувшись, Фиона и Виктория улыбнулись друг другу. Учительница

стала прилежной ученицей. И в этот момент пони споткнулся и осел на задние

ноги, чего не случалось с беднягой Хойхо тысячу лет. Виктория мгновенно

отреагировала, и рука ее метнулась к поводьям, но схватить их она не успела.

Фиона действовала совершенно бессознательно: она сумела заставить пони присесть

на все четыре ноги, ласково разговаривая с ним, и еще через секунду он

высвободился из проволочной петли, валявшейся в густой траве в дальнем углу

загона. Глаза у Виктории радостно горели. Она с восторгом воскликнула: — Вот это да, мисс Макдоналд. Вы сделали это! Уж не знаю как, но вы заставили

его присесть. Ничего себе!.Я должна сейчас же рассказать всем. Они, наверное, уже встали и ломают голову, куда мы запропастились. Поехали обратно.

Они повернули назад и тут же убедились, что никому ничего рассказывать не надо.

Вся четверка стояла в воротах загона и смотрела на них во все глаза.

Элизабет, Уильям, Джеймс… Эдвард.

Виктория ударила пятками в бока своего пони.

— Поскакали, Фиона. Покажем им.

И они поскакали к воротам. Фиона испытала чувство истинного удовлетворения.

Суровый Эдвард мог побранить ее за подвиги и даже разозлиться за то, что она

предпочла ему Викторию.

— Ай да мисс Макдоналд. Великолепно! — воскликнул он с улыбкой.

Уже не чувство удовлетворения, а радость охватила Фиону. Впервые после того, как от нее ушел Иан, она ощутила себя живой и счастливой. Эдвард подставил

ладонь под ее ногу.

— Я сама, — сказала Фиона, надеясь, что сумеет спрыгнуть на землю.

Она приподнялась на седле, осторожно опершись на шею пони. Пони повернул к ней

свою морду и ткнулся мокрым носом в плечо. Не веря самой себе, Фиона протянула

руку и притронулась к шелковистым ноздрям, обдавшим ее теплой струей воздуха.

Она не боялась! И даже когда Хойхо укусила муха и он стукнул о землю копытом, она не поежилась.

В порыве восторга Уильям встал на голову, и очки! свалились у него с носа.

Эдвард подхватил Джеймса и усадил его в седло.

— Пошли! — крикнул он, и все двинулись к забору.

Фиона почувствовала вдруг страшный голод и с радостью убедилась, что Эдвард

побеспокоился о завтраке. Они ели в уюте и тепле кухни, а Виктория время от

времени бросала на нее заговорщицкие взгляды и улыбалась.

— Как насчет кулинарных уроков, Фиона? Мне кажется, я наконец созрела.

Фиона затаила дыхание, испугавшись, как бы Эдвард не заругал племянницу за то, что та назвала ее по имени. Но он только рассмеялся: — Честная сделка, Вики. Ты учишь ее ездить верхом, а она учит тебя готовить.

Честнее некуда. Удачи вам обеим… и да смилуется Бог над нашими желудками!

Дети отправились слушать передачу “Уроки домашней воскресной школы”. Эдвард

повернулся к Фионе:

— Кстати, когда ребятишки сделают радиоуроки, я познакомлю вас с еще одним

обычаем нашей фермы. Мы отправимся в церковь.

Фиона с недоверием посмотрела на него. Эдвард засмеялся: — Да, да. В нашу домашнюю церковь. Небольшую часовню Четырех ветров. Разве

ребята не говорили вам?

Фиона покачала головой.

— Мы не ходили туда, потому что после смерти брата все у нас вверх ногами. Ну и

к тому же, — он запнулся, — к тому же я хотел, чтобы земля на могиле Роберта

утрамбовалась, прежде чем вести туда детей. Это семейная усыпальница. — И

быстро договорил: — Труди устроила мне вчера нагоняй. Я-то знаю, что она

расстроена, у нас все пошло наперекосяк. Из- за Труди мы теперь ездим туда на

“лендровере”, дорога идет по луговине, но в этом году было много снега и еще

довольно сыро. Когда мы были маленькие, мы ходили туда пешком. Вообще-то это

недалеко. Ее построил мой дедушка. В хорошую погоду сюда приезжает трижды в год

пастор из Ванаки. Иногда он захватывает с собой туристов. Когда же мы приходим

только семьей, то просто молимся. У нас есть пара песнопений из

пресвитерианского молитвенника, псалом, молитвослов и пара текстов из

Священного писания. На проповедь я не отваживаюсь.

Дети появились без двадцати одиннадцать с молитвенниками в руках с сияющими

глазами и ангельским выражением на личиках. Фиона поняла, что дело серьезное.

Садясь в “лендровер”, она увидела, как Тамати подъехал на стареньком

двухместном джипе, оттуда выглядывали Эмери и Тиаки.

Только теперь Фиона поняла, почему никогда не видела часовню. Они ехали

какой-то неимоверной дорогой сквозь камедную рощу, с холма на холм, с холма в

долину, потом снова вскарабкиваясь чуть ли не по отлогому склону Оленьего

утеса, и там, четко выделяясь на фоне утреннего неба, высилась часовня Четырех

ветров. Она стояла подобно стражу озера, прекрасная своей грубоватой простотой.

Строение из омытых всеми дождями и овеянных всеми ветрами досок, окрашенных в

белый цвет, с серой гонтовой кровлей и витражными окнами со свинцовыми

переплетами. Дверь не была заперта, и они спокойно вошли внутрь. Сквозь окна в

часовню струился солнечный свет. Деревянный алтарь представлял собой маорийскую

резьбу с инкрустациями из крошечных кусочков перламутровых раковин пауа цвета

крыл зимородка.

Мисс Трудингтон обратилась к Фионе:

— Не сыграете ли вы на органе, мисс Макдоналд. У меня сегодня пальцы совсем не