ты забыла Иана. Я до сих пор не могу понять, при каких обстоятельствах мы
встретились… все это кажется мне каким-то недоразумением… Как я могу судить
о тебе по этому пустяковому случаю, зная тебя на протяжении всего этого
времени? — Он крепче взял ее за руки. — Ты была такой смелой, такой заботливой
и любящей. То, что ты сделала с детьми, выше всяких похвал. Ты — женщина того
же калибра, что и Ранги. Мы все делаем ошибки. И я благодарен Богу, что ты
сделала свою. Я тебя не отпущу.
Неудержимая волна захлестнула Фиону. Все в ней пело. Она взглянула на Эдварда.
— Так, значит, время оправдало меня, — воскликнула она и от всей души
засмеялась. — А теперь, Эдвард, выслушай меня. Иан бросил меня вовсе не из-за
того, что я отправилась на эту сумасшедшую вечеринку. Он сказал мне об этом
утром. Он приехал на три дня раньше, чтобы сообщить мне, что любит Матти и что
они уже поженились. Вечером была их свадьба. Я не могла оставаться одна в
квартире. Я понимала, что, если просижу еще полчаса, никуда не пойду, но я была
в шоке. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Мужчина пошел бы и напился, ты же
понимаешь это, Эдвард?
— Конечно, понимаю, — горячо воскликнул Эдвард. — Все эти глупости, что я
говорил тебе… никогда не прощу себе. Но послушай, Фиона, ты сказала, чтобы я
прежде узнал все. Что ты имела в виду? Прежде чего?
Он смотрел на нее не отрываясь — весь внимание. Сумерки рассеивались: всходила
луна. Ее бледный свет сочился сквозь ветви деревьев. Фиона говорила еле слышно, и он нагнулся к ней.
— Прежде, чем признаться что я люблю тебя, Эдвард.
Она приникла к нему,
— О, Эдвард, Эдвард. Любовь моя!
Наступило молчание. Фиона в объятиях Эдварда наконец знала твердо и
определенно: он ей доверяет. Она подняла лицо, и Эдвард засмеялся и поцеловал
ее.
— О, как же я измучился за это время — так мечтая о тебе, так желая тебя…
каждый раз осаждая себя напоминанием, что ты не та, чем кажешься. Я был
окончательно сбит с толку тем, как восприняли тебя дети и тем более Труди.
Но у меня хватало всяких треволнений. Помнишь тот вечер, когда я открыл дверь, а вы там с Эндрю целуетесь.
— Эдвард! — Фиона с негодованием посмотрела на него. — Ничего такого не было.
Это он целовал меня. А это большая разница. Он застиг меня врасплох — тут уж
ничего не поделаешь. А ты сделал то же на следующий вечер, только я… — Она
смутилась.
— Ты… Ах да, понял, ты тоже поцеловала меня в ответ. А я так расстроился, я
решил, что ты просто развлекаешься… О, Фиона! — Он поцеловал ее снова и
почувствовал ответный поцелуй. — Может, хватит с этими воспоминаниями? Что
было, то было.
— Да, — горячо подхватила Фиона. — Пора со всем этим покончить.
Его пальцы нащупали пять родинок на ее щеке.
— Если б только знала, как часто я хотел их поцеловать.
— Представляю. Я по себе знаю. Что за несчастная участь у всех влюбленных.
— А потом я стал видеть все в черно-белом цвете. И знаешь с какого момента?
Когда отослал кулон Иану.
— Ты поступил замечательно.
— Надо было сделать копию письма. Тебя бы это убедило. Я написал ему, что это
его потеря, мое приобретение, что я своей будущей жене подарю все ювелирные
украшения, которые она только пожелает. Возможно, это тебя убедит… Я сразу же
отослал тот зеленый камень, что принадлежал Ранги. Тебе дети не показывали?
Коко-тангивай — нефрит. Он вернулся из Греймута, где его отполировали и
оправили, — прямо перед землетрясением. — Он сунул руку в карман и извлек
оттуда маленькую шкатулку.
Что-то серебристое блеснуло в слабом лунном свете. Фиона посмотрела на
изысканные жадеитовые кулон, серьги, браслет и брошь, напоминающие своим
отливом оперение птицы туи.
Я куплю тебе бриллианты, когда поедем в Данидин, но я не мог удержаться от
этого. — Он вынул маленький футляр для кольца и открыл его.
Фиона даже вскрикнула от восхищения:
— Не надо бриллиантов, Эдвард. Этот зеленый камень настоящее новозеландское
сокровище.
— Ну и хорошо. Не надо будет никуда ездить. У нас и так времени в обрез.
— Что за гонка?
Эдвард усмехнулся:
— Как — что за гонка. Пока здесь Гамиш, надо успеть. Мы все сделаем на
праздники. Я пошлю за Марго — она умирает от желания познакомиться с тобой и
обещала прилететь из Окленда с мужем и детьми, так что мы сможем уехать в
свадебное путешествие. Это звучит, вероятно, очень нагло — предлагать тебе
готовую семью.
Фиона лукаво засмеялась:
— Да, может, я выйду за тебя именно ради детей! Я всегда мечтала о большой
семье, но для этого требуются годы… а здесь это к тому же большая проблема.
Если только Малколм не собирается проводить у нас ежегодный отпуск! — И она
замолчала, напуганная собственной храбростью…
Чуть позже они проходили благоухающим садом над озером. Они ждали, когда все в
доме уснут, — сегодняшняя ночь принадлежала им одним. Эдвард рассмеялся, глядя
на дом.
— Добро пожаловать в твердыню Кэмпбеллов, Флора Макдоналд.
— Эдвард, сейчас не время вспоминать о наследственной вражде.
В глазах его бегали бесенята.
— Да ты что. Я хотел только утвердить союз двух любящих душ и тел. Как-то ты
говорила, что не веришь в романтическую любовь прекрасного принца и Флоры
Макдоналд.
Она прищурилась.
— Ты никогда не спрашивала о моем полном имени, — продолжал он.
— О твоем полном имени? Ах да… Ч. Эдвард Кэмпбелл. Неужели?..
— Ч.Э.С. Кэмпбелл. Чарлз Эдвард Стюарт Кэмпбелл, Флора, любовь моя.
Они остановились на минуту у боковой веранды. Фиона подошла к шпалерам и
потрогала старинный куст кремовых роз, посаженных Фионой Кэмпбелл восемьдесят
лет назад.
Легкая улыбка тронула ее губы.
— Розы в декабре, — проговорила она. — Что за чудная страна! Лед в июне, розы в
декабре…
Серые глаза Эдварда потеплели.
— Заходи, пойдем расскажем все Ранги.
