Я думаю, не без Машиной помощи. Вскрытие делать не стали. Она состояла на учете у онколога, и ее кончина скорее выглядела естественно. Мы поженились с Машей в захолустном местечке под Красноярском, где не так тщательно копаются в документах, а потом переехали в Москву. Машка добилась всего, чего хотела.

Правда, она не знала, что ее настоящих родителей убил я. Для нее я оставался насильником малолетней, обязанным нести крест за свой тяжелый грех всю оставшуюся жизнь. Я заставил ее учиться, читать книги, ходить в театр и сделал из дикого озлобленного волчонка вполне цивилизованную леди. Но алчность выжечь невозможно, даже каленым железом. Поэтому я не сомневался в том, что она пойдет на любой сговор, хоть с самим дьяволом, лишь бы прибрать все к своим рукам.

– Значит, она все же твоя жена, а не дочь. Вот почему ты не испытываешь к ней жалости.

– Я думал, Машка сможет заменить мне Вику. Они ровесницы и даже чем-то похожи. Я наказал ее родителей, отнявших у меня дочь, и взял их ребенка взамен своего. Я хотел, чтобы она стала моей настоящей дочерью. Но у Маши в памяти отложилось мое обещание бабке о женитьбе. И не успел я привезти ее домой, как моя новоиспеченная дочка прыгнула в мою постель. Я нормальный мужик, мне тогда было тридцать семь лет, а ее формы уже в пятнадцать сводили с ума мужиков. В итоге я просто сломался.

– Ну что ж. Оставим прошлое в стороне. Тебе придется забыть обо всей этой истории. Ты еще нестар, чтобы начать новую жизнь с чистого листа. Кажется, ты этого добился.

– Остался небольшой штрих.

В квартире раздался звонок.

– А вот и твой штрих пожаловал.

Вольтович вышел в коридор. Через минуту он вернулся с солидным джентльменом, державшим кожаный кейс в руках. Высокий, лет сорока мужчина в золотых очках. От него за версту несло дорогим дезодорантом и лосьоном.

Рогозин встал.

– Рад видеть вас, господин Ласкер. Надеюсь, вас больше не преследуют?

– Все прекрасно: Как только я увидел в газетах фотографии диадемы и алмаза, стало ясно, что о нас на ближайшие две недели забудут. Теперь они торжествуют победу, и мелкие дельцы вроде нас с вами их не интересуют. Они получили все, что хотели. Я очень рад за них.

– Присаживайтесь к столу. Может быть, коньячку? – предложил хозяин.

– Нет-нет. Меня ждет внизу машина консула, а в девять вечера я уже улетаю в Канаду.

– В таком случае перейдем к делу.

Они устроились за столом. Адвокат исчез на пять минут и вернулся с коробкой из-под обуви, чем вызвал иронические улыбки.

– Так надежней, – пояснил Вольтович. – Чем хуже упаковка, тем лучше содержание. Только плохой товар прячут под яркие коробки.

Он положил коробку на стол и сел в сторонке. Рогозин скинул крышку, убрал бумагу и достал черный сатиновый мешок. Еще минута – и на столе лежала невероятной красоты королевская диадема, усыпанная бриллиантами, и черная коробочка, где сверкал розовый алмаз «Святой Франциск».

– Это подлинники, мистер Ласкер. Но чтобы их вручить вам, не опасаясь последствий, ювелиру потребовалось три года на изготовление тех, что вы видели в газетах. Вперемешку с подлинными монетами и ожерельями они выглядят очень убедительно. Экспертам понадобится не один день, чтобы определить подделку. Нам этого времени хватит, мы успеем замести следы.

– Я это сделаю уже сегодня, а вы завтра, – улыбнулся Хьюго Ласкер. – Заметать следы вам надо, а не мне. Мои возможности позволяли вывезти товар и три года назад. Сегодня же диадема и алмаз улетят в одну из стран с дипломатическим багажом посла, который не подлежит досмотру, а там его ждет мой отец.

– Вам проще. А чтобы мне улететь, потребовалось стать трупом, потратить три года на копии и разыграть романтический триллер о возвращении фальшивых драгоценностей Испанской династии в руки бдительных органов правопорядка и законности.

Ласкер долго изучал сверкающие игрушки в лупу, потом кивнул головой и сказал:

– Это подлинники.

– Я рад, что вы признали это.

Ласкер поднял свой портфель, открыл его и выложил на стол груду документов.

– Кое-какие бумаги вам придется подписать трямо сейчас, господин Рогозин.

Вот вам подлинный паспорт гражданина Бельгии Морриса Лотрена. Вам надо поставить подпись Лотрена в паспорте и отныне только ею пользоваться.

– Подсуропили, что называется. Я не знаю по-французски ни одного слова, кроме «мерси».

– Это не имеет значения. Важно, что паспорт подлинный, а на такую сделку с моим отцом пошли только бельгийские власти, В паспорте лежит конверт с билетом на рейс Москва-Лиссабон. Там вам не понадобится французский язык. Визы уже оформлены. Из Лиссабона вы теплоходом переберетесь на Мальту. Вот шесть актов о купле-продаже. Вся ваша недвижимость, купленная Дмитрием Рогозиным за границей, продана им три месяца назад господину Моррису Лотрену. То есть вы же сами продали свои угодья самому себе, но уже Лотрену. В купчих вы должны расписаться за продавца Рогозина своей старой подписью и со стороны покупателя Лотрена той подписью, что поставили в паспорте. Таким образом, ни одна пядь земли не пропала. Все ваше остается вашим. И, наконец, ваш договор с банком «Корпор» и чековая книжка. На счет Морриса Лотрена положена сумма в шестьдесят пять миллионов долларов. Остальные, как вы понимаете, ушли на хлопоты и документацию. Я, как видите, тоже вас не подвел, и вы получили все, что пожелали. Теперь можете без всяких опасений ехать в аэропорт и лететь в Лиссабон.

– Долгожданная сделка состоялась! За что я люблю вашего брата-западника, вы всегда выполняете важные соглашения с гарантией качества.

Ласкер встал.

– Позвольте откланяться.

Он положил в портфель ценности, оставив бумаги на столе. Адвокат проводил гостя до дверей.

Дмитрий Александрович стоял у окна и наблюдал, как от дома отъезжает лимузин с дипломатическими номерами.

– Скатертью дорога!

– Ты что-то сказал, Митя? – переспросил адвокат, внимательно изучая документы.

– Нет, ничего. Мысли вслух.

– Молодцы. Все оформлено по всем правилам, господин Лотрен. Через пару дней будешь вершить большие дела в Европе. Ты уже знаешь их порядки, цены, дела и не будешь выглядеть новичком.

– К черту дела. В отпуск. Месяц отдыха с какой-нибудь кралей на яхте в открытом море. Никого не хочу видеть, ничего не хочу делать. Мне требуется адаптация и приведение нервной системы в порядок. Выдохся! Хватит!

– Пожалуй, ты прав. Ты уверен, что поддельную диадему не сразу отличат от подлинника?

– Ее делал Бог ювелирного искусства. Там даже золото старое, тех времен.

Она лучше подлинной. Старик возился с ней три года. Он фанатик своего дела. Да это был великий мастер.

– Был?

– Неужто ты думаешь, что такого свидетеля можно оставить живым. Я хотел его отравить, как тебя, но нам помешали. Мне показалось, что кто-то пришел.

Пришлось всадить ему нож в спину, а не пить коньяк за новое творение шедевра.

– Как меня?

– Конечно, Борис Наумович. Я не могу себе позволить оставлять свидетелей за своей спиной. Я труп. Меня на свете не существует, есть Моррис Лотрен. А если ты невзначай вспомнишь об этом в предсмертном бреду?

У адвоката подкосились ноги. Он почувствовал, как начинает задыхаться и ему не хватает воздуха. Лицо покраснело. Он схватился за горло и упал. Агония длилась минут пять. Рогозин ждал, глядя в окно, и думал о чем-то своем. Вскоре все кончилось. Дмитрий подошел к трупу и проверил пульс.

Теперь он мог уйти со спокойной душой. Дверь тихо закрылась, и в комнате нависла гробовая тишина.

В аэропорт Шереметьево господин Лотрен приехал за два часа до отлета самолета. Он не любил спешки и делал все с запасом времени. Человек во всем должен быть дисциплинирован, точен и уверен. Таковы принципы настоящего бизнесмена.

Подойдя к окошку регистрации, он подал свой паспорт и билет на самолет.

Документы оформили быстро. Дмитрий боялся, что с ним заговорят по-французски, но к нему никаких вопросов не возникло.