– Спасибо за ответ.

Ефимов собрал взрывчатку в коробку, перевязал ее и направился к дверям.

– Деньги! – крикнул Кузьмов, и его голос прозвучал как вопль отчаяния.

– Но мы их еще не заработали! Вот после того, как по Москве прогремит канонада, ты сполна получишь.

Хозяин выскочил на лестничную площадку вслед за милиционером. Тут же на лестнице стояли две пожилые дамы и возмущались.

– Вот кстати! Товарищ милиционер, у нас тут двое пьяных валяются.

Ну сколько можно писать, говорить, звонить! Страшно из квартиры выйти. Жить невозможно.

– Сочувствую, уважаемые. Идите к замначальника милиции по работе с участковыми инспекторами, и он взгреет вашего участкового. Только так. Это его работа. А я, извините, следователь.

Кузьмов приподнялся на один пролет выше и увидел своих охранников, сцепленных наручниками через батарею. Когда он вернулся вниз, Ефимова уже не было, а старухи продолжали возмущаться.

Предшественник Петухова на посту начальника колонии был хитрым сибирским мужиком, а его зам по оперативной работе до сих пор оставался на своем посту. Наследие Петухову досталось неплохое, и он не жаловался. Штаб находился на территории ИТК, но входные двери в него располагались со стороны забора и просматривались лишь с вышек. Таким образом, бдительные зеки были лишены удовольствия контролировать тех, кто хочет заскочить на огонек к начальству и «постучать».

Когда кум вызывал к себе стукачей, то в штаб вызывались и другие людишки из блатных, мужиков и шнырей. Кто из них стукач, определить можно было лишь по интуиции.

Сычев прибыл в зону с Петуховым к восьми утра после тяжелой ночи, проведенной за столом. Лейтенант Горелов скромно сидел на деревянной лавке возле запертой двери начальника.

Когда седовласые служаки подошли к кабинету, лейтенант встал.

Петухов хмуро кивнул и открыл дверь. Телефон уже надрывался.

– Петухов у аппарата! – гаркнул начальник, кидая шапку на диван. – Да, прибыл… Но он еще не осмотрелся, товарищ полковник. Тут лопатой сор выгребать надо… Ладно.

Петухов протянул трубку Сычеву. Тот, не понимая, пожал плечами и подошел к телефону.

– Здесь Сычев… А, приветствую тебя, Герман Аркадьевич!

После приветствия Сычев молчал минут пять и лишь кивал, будто собеседник видел его, сидя напротив. В конце концов он открыл рот:

– Договорились. Я возьму парнишку под свое крыло. Мне несложно, но здесь не тот случай, чтобы проявлять особые знания и навыки. Так, на безрыбье… Хорошо.

Сычев положил трубку и внимательно осмотрел сухопарого невысокого паренька в лейтенантских погонах.

– Какая вторичность, черт подери! – заявил Сычев с озабоченным видом.

– О чем это вы, Алексей Денисыч? – переходя на официальный тон, спросил Петухов.

– Так. Смотрю на лейтенанта и думаю, что по всем избитым законам шаблонной детективной литературы мне должны были его всучить как стажера. Ну а как же? Старый, умудренный опытом следователь берет в дело молодого желторотика со школьной скамьи и ведет по жизни. Вот вам и преемственность поколений, передача эстафеты от мудрого к образованному.

– Я уже на третьем курсе. На заочном, – пробубнил обиженным тоном лейтенант.

Петухов плохо реагировал на длинные тирады по утрам, да еще после бессонной ночи и с похмелья.

– Ладно, стажер. Раздевайся и садись в угол. Главное, не мельтеши перед глазами, не мешай работать, а впитывай в себя информацию. А вы, Алексей Денисыч, садитесь за стол, и пора выслушать последние донесения.

– Нет, ты начальник и стол твой. Я лучше посижу на диванчике и послушаю. Если возникнут вопросы, то вмешаюсь.

– Как хочешь.

Петухов устроился за столом и вызвал по селектору своего зама по оперативной работе.

– Сейчас увидишь кума, – ухмыляясь, сказал Петухов, глядя на Сычева. – Мужик двадцать седьмой год в этой дыре сидит. За такие подвиги надо звание героя присваивать.

В дверь постучали, и, не ожидая ответа, в кабинет ввалился здоровенный детина в капитанских погонах и генеральском возрасте. В долю секунды он успел осмотреть всех и оценить обстановку. Капитан понимал, как надо вести себя при начальстве.

– Какие новости, Василий Маркович? Что поют соловьи из темных бараков?… Да ты садись. Знакомиться потом будешь. Дело в первую очередь.

Голос у капитана был поставленным, командным, громким низким и твердым.

– Зеки в замешательстве. Черный не должен был уходить. Но о существовании отходной тропы многие слыхали. Видать, хорошо готовились, кроме слухов, ничего. Пахан ходит хуже опущенного, как бы не развенчали. На волю маляву отослали братве. Черному и Чижу приговор вывели. В больничку Чижа Черный выбрал. Вроде как от заточки его огородил. Но то слухи. Для кого тропу готовили, узнать невозможно. Есть предположение, будто с воли помощь должна быть. Ежели так, то считай, они ушли. Короче говоря, и для нас, и для зеков этот скачок остается тайной.

– Разрешите дополнить? – раздался мягкий голос из угла. Все головы повернулись к вскочившему со стула лейтенанту.

– Валяй, – коротко сказал Петухов.

– Вчера я побывал в поселке. В клубе, где расположена санчасть.

– И что же? – спросил Сычев, который утром проезжал мимо знаменитого терема, но не догадался заглянуть в него.

– Удивительно то, что беглецы доставили пищу по назначению.

– Ничего удивительного, – гаркнул капитан. – Не привези этим оболтусам жратву, они тревогу на весь Красноярский край поднимут.

– Дело в том, – спокойно продолжал лейтенант, – что они не занесли в здание хлеб и противень с хрящами. Удрали, не закончив разгрузку. Я говорил с больными. Один из них мне сказал, будто у главного врача был гость. Полковник.

И будто главврач вызывал к себе в кабинет долговязого зека, который приносил еду.

– Чушь какая-то! – возмутился Петухов. – У меня главврач с высшим образованием из Петербурга. Головастый мужик, на подпольных абортах погорел.

Так тебя послушать, получается, словно главврач зеков к побегу склонил?

– Я не делал выводов, товарищ подполковник. Я доложил о случившемся в санчасти за пять минут до отъезда машины. Сейчас нам известно, что она отправилась в сторону шоссе, а не в обратном направлении, как следовало по предписанию.

– Тебя как зовут-то? – спросил Сычев.

– Лейтенант Горелов Михаил Павлович.

– И что ты, Палыч, об этом думаешь?

– Трудно сказать, но похоже, будто кто-то топнул и спугнул дичь.

Не так все должно выглядеть.

– Но врач тут при чем? – возмущался Петухов. – Или полковник? Я за главврачом не слежу. Конечно, нам известно, что повар с базы посылает ему с машиной мясо, а потом они делят левые продукты, но это же мелочи. Не выгонять же его. Такие врачи на дорогие валяются.

– Кстати, – встрепенулся Сычев, – а почему Белого не привлекали к работе в санчасти? Пять лет обучался в медицинском вузе, да еще столичном. По меньшей мере санитар или фельдшер из него получился бы.

– Никто не интересовался биографией Белого, – ответил капитан. – Мы имеем разнарядку и по ней определяем на работы. От больнички у нас не было разнарядок. У нас жены без работы сидят.

– Ну некоторые итоги можно подвести, – нарушил паузу Сычев. – Нам ясно, что побег готовился загодя и в нем были заинтересованы серьезные авторитеты колонии. Можно предположить также, что день и час побега нам неизвестен, но двое заключенных, знавших план побега, воспользовались окном и дали ходу. Складно получается. Однако есть сучки в нашем предположении. Первое.

Побегушники не могли доверять друг другу и в связях не замечены. Второе, и, пожалуй, главное. Если побег подготовлен, то сообщники с другой стороны колючки знают, кому они должны помогать, и чужаков не примут. Либо уничтожат их.

В ту же минуту в кабинет вошел прапорщик с повязкой дежурного и без лишних вступлений доложил:

– В квадрате 74-а обнаружены два трупа. – Все присутствующие бросились к карте, висевшей на стене за столом руководителя.