– Это нормально для шофера. Со стороны видна только верхняя часть человека, сидящего за рулем, а в кроссовках удобно нажимать, на педали. Ног не видно.

– Да, еще ему кто-то звонил перед отъездом.

– Вы слышали разговор?

– Нет. Он же разговаривал из гаража. У нас коммутатор. Мужской голос, очень раздраженный. Я сняла трубку, и мне приказали соединить звонившего с Эриком. Я сказала, что схожу за ним, а голос резко велел: «Нажмите звездочку, потом цифру пять, и положите трубку». Я так и сделала.

– Мою машину он пригнал?

– Да. Вчера вечером, когда я собиралась уходить. Я думала, что вы вернулись, и обрадовалась, что дождалась вас, но Эрик приехал один. Он сказал мне, чтобы я вас не ждала.

– Спасибо, Элина Львовна. Ужинать я буду поздно, можете идти домой. До вечера вы мне не понадобитесь.

Она вышла. Меня продолжал мучить все тот же вопрос. Антон – поверенный в моих финансовых делах. Если так, то почему Русанов не передал документы ему, а ждал меня? О каких разногласиях может идти речь между нотариусом и опекуном?

Я прошел в спальню, лег на кровать в одежде и долго размышлял, пока не понял, что мой взор уткнулся в картину «Три грации». По словам Ирочки, за ней находится сейф.

Я встал, подошел к полотну и отодвинул раму в сторону.

В стене действительно находился сейф с цифровым замком. Но как его открыть? Код мне не известен. Необходимо набрать четыре цифры, образующее определенное число. Меня разбирало любопытство. Если в доме есть сейф, да еще скрытый, то в нем должно храниться что-то очень важное. В противном случае он никому не нужен.

Где-то мне уже попадалось четырехзначное число, я отчетливо это помнил…

Точно! Листок в записной книжке. Я достал записную книжку и пролистал ее. Тут находились все та же квитанция от камеры хранения, листок с телефоном Татьяны Русановой, который я нашел прижатым к ветровому стеклу машины, и бумажка с числом. Я набрал на сейфе все четыре цифры, но дверца не открылась.

Впрочем, на такую удачу рассчитывать не приходилось. Хозяин сейфа должен знать свой код и хранить его в памяти, а не на бумажке. Тогда я не страдал амнезией и вряд ли предполагал, что со мной случится. Значит, эти цифры имеют какое-то другое значение и не менее важное, если их таскали с собой в записной книжке. На этом пришлось успокоиться. Я полистал страницы, но, к моему удивлению, не нашел домашнего телефона Игоря Русанова, однако телефон дочери нотариуса там значился. Что касается справочника, то в нем перечислялись только служебные телефоны.

Я позвонил на фирму нотариусу, чтобы договориться о встрече. Трубку сняла секретарша и объяснила мне, что никого из бывших работников компании не осталось и офис теперь занимает другая фирма.

Это могло означать, что Антон уже продал компанию конкурентам, как и говорил. Он же предупредил меня о встрече с новым хозяином. Тут все совпадало.

Данный вопрос меня не очень беспокоил, я знал адрес Русанова и наверняка застану его дома поздно вечером. На эту встречу я возлагал большие надежды.

Записная книжка была исписана от корки до корки. Круг моих друзей не имел предела, но почему никто меня ни ищет… Ах, да, я же труп. Погиб в автокатастрофе, и о том, что остался живым, должен помалкивать. Рискованно навязывать себя по телефону людям, о которых ничего не знаешь. Можно угодить в ловушку. Но что за странность? Зачем мне камера хранения, если у меня свой огромный дом, да еще с номерным сейфом? Вопрос без ответа.

За окном послышался шум подъезжавшей машины. Я поставил картину на место и подошел к окну.

У веранды остановилась «ауди» Антона.

Из машины помимо хозяина вышел молодой человек лет сорока с очень приятной внешностью в безукоризненно сшитом костюме.

Они вошли в дом. Через пару минут в спальне появился мой адвокат.

– Ты готов, Тимур?

По его лицу можно сказать, что у человека приподнятое настроение.

– Готов, только надо понять к чему я должен быть готов. Может, ты мне объяснишь, кто этот тип и что ему от меня надо? Или я так и буду ходить в ярмарочных петрушках?

– Этот парень – нефтяной магнат. Он скупает нашу компанию со всеми дочерними, предприятиями за семьдесят процентов себестоимости. По официальным источникам, эта сделка оформляется как слияние двух компаний, а не банкротство и не продажа. Тем самым никто не заподозрит, что мы собираемся бежать из страны.

– Если мы не банкроты, то почему должны продавать процветающую фирму за семьдесят процентов?

– По той самой причине, что этот человек переводит наши счета на свои в России, а нам платит из своих источников от недвижимости на Западе и деньги переводит в швейцарский банк. Тем самым, никаких утечек средств из России не происходит, и мы не попадаем под подозрение. Через два дня владелец швейцарского банка, находящийся сейчас в Австралии, проедет через Москву на родину. Мы с ним встретимся в аэропорту, и он документально подтвердит, что деньги официально поступили на счет нашей новой подставной фирмы в его банке.

После этого мы можем беспрепятственно покинуть страну, даже без багажа. У нас путевки в санаторий, если ты помнишь. Но такая операция требовала особого подхода и вложения средств. Вот почему мы получаем семьдесят процентов. Уверяю тебя, речь идет о серьезном капитале, на который в любой стране можно не только жить, пользуясь всеми благами, но и создавать прибыльные и крупные предприятия.

Но об этом позже. Я подумываю о создании сетей игорного и гостиничного типа. А теперь нас ждет Анастас Маркисян.

– Но я же никто и даже подписываться не умею. Как ты ему докажешь, что я Тимур Аракчеев?

– Ты с ним уже знаком. Переговоры мы начали до аварии. Слава Богу, все документы ты подписал еще тогда, когда на тебя завели уголовное дело. Он в курсе дел, знает о постигшем тебя несчастье. Сейчас ты должен подтвердить свою подпись именной печатью, без которой подпись недействительна.

– И где же я возьму эту печать?

Антон начал раздражаться моей непонятливости.

– В сейфе, разумеется.

– Где же сейф?

– За твоей спиной. Там печать и все твои документы. Отодвинь в сторону картину.

Я сделал то же, что и десятью минутами ранее.

– И как его открыть?

– Проще не бывает. Набери подряд цифры от одного до четырех. Один, два, три, четыре. Вот и весь твой секрет. Ты не любил загромождать свою голову всякой ерундой и арифметическими числами.

– А ты откуда знаешь код?

– Но ты никогда его не скрывал, – усмехнулся адвокат. – Ничего сверхсекретного там не хранилось. Всякая мелочь, побрякушки девочкам в подарок и документы. Тебе просто по статусу полагается сейф, и тебе сделали такой же, как у меня.

Я набрал нужные цифры, и дверца открылась. Нижняя полка пустовала, на верхней лежало несколько папок с бумагами, конверт с документами и небольшая круглая печать.

Я открыл конверт. Паспорт, водительские права, диплом, медицинский полис.

– Тебе не следует носить эти документы. Ты должен пользоваться паспортом Максима.

Я бросил пакет обратно.

– А печать прихвати с собой. Она сейчас понадобится.

Папки я передал Антону, а печать положил в карман.

– Нам пора, Тимур, мы и без того задержали занятого человека.

– За тридцать процентов может и подождать.

Через минуту мы спустились вниз.

– Извините, Анастас, Тимур не очень хорошо себя чувствует.

– Ничего-ничего, я все понимаю.

Он встал и протянул мне руку. Его проницательные черные глаза впились в меня, как слепни в шкуру животного.

– Уникальное перевоплощение. Хирургический нож в руках профессионала сделал из вас другого человека, Тимур. Я рад, что все обошлось благополучно.

Я очень неохотно подал ему руку в перчатке, и он ее едва коснулся.

Вероятно, мою историю он знал в подробностях.

При оформлении документов я чувствовал себя полным идиотом и, как почтовый работник, только ставил печать на указанных мне листах. Из услышанных терминов я не понял ни одного, они разговаривали на своем, мне не доступном, языке, я же только делал умный вид.