Джулианна снова нерешительно замерла, неотрывно глядя на незнакомого красавца, но поспешила ущипнуть себя. Бедняга умирал, он нуждался в ее помощи.

Джулианна поставила кувшин на стол, положила рядом тряпки и подошла к раненому. Потом, стараясь двигаться с большой осторожностью, уселась рядом с ним, чувствуя, как по-прежнему колотится сердце. Грудь мужчины не двигалась. Джулианна наклонилась щекой к его рту и через миг ощутила легкое дуновение его дыхания. Слава богу, он был жив!

В этот момент еле слышно раздалось:

– Pour la victoire…

Джулианна выпрямилась – так резко, словно это в нее кто-то выстрелил. Взгляд заметался по лицу незнакомца. Его глаза оставались закрытыми, но он только что сказал эти слова – по-французски, с произношением истинного француза! Она была уверена, что раненый произнес: «Во имя победы».

Это был обычный клич французских революционеров, но этот человек напоминал дворянина, о благородном происхождении свидетельствовали его аристократические черты. Джулианна бросила взгляд на его кисти – у представителей знати кожа рук была мягкой, как у детей. Суставы пальцев раненого были сбиты и покрыты коркой запекшейся крови, его ладони испещряли мозоли.

Джулианна с досадой прикусила губу. Сейчас, сидя так близко к незнакомцу, она никак не могла избавиться от чувства неловкости. Возможно, виновата в этом была его нагота, ощущаемая столь близко, или его явная мужественность. Джулианна вдохнула немного воздуха в надежде ослабить сковавшую тело напряженность и спросила по-французски:

– Месье? Вы – француз?

Он даже не шелохнулся, и тут раздался голос Лукаса:

– Он пришел в себя?

Наполовину обернувшись, Джулианна заметила брата, вошедшего в комнату.

– Нет. Но он говорил во сне. Говорил по-французски, Лукас.

– Он не спит. Он без сознания. Амелия сказала, что сейчас у него жар.

Поколебавшись, Джулианна осмелилась приложить ладонь ко лбу раненого:

– Он весь горит, Лукас.

– Ты сможешь поухаживать за ним, Джулианна?

Она взглянула на брата, гадая, действительно ли в его тоне просквозило нечто странное.

– Конечно смогу! Мы завернем его во влажные простыни. Ты уверен, что Джек не упоминал, кто этот раненый? Он – француз?

– Джек не знает, кто он, – настаивал Лукас. – Мне хотелось бы остаться дома, но завтра я должен вернуться в Лондон.

– Что-то не так?

– Я изучаю новый контракт на добычу нашей железной руды. Но, если честно, мне не нравится идея оставить тебя и Амелию одних с этим незнакомцем. – И он снова взглянул на их нежданного гостя.

Джулианна уставилась на брата, и Лукас наконец-то посмотрел на нее в ответ. Когда брат хотел выглядеть безучастным, невозможно было понять, что у него на уме.

– Не думаешь же ты, в самом деле, что он может быть опасен?

– Я не знаю, что и думать.

Кивнув, Джулианна повернулась к объекту своих забот. В голове мелькнула мысль о том, что брат ведет себя неестественно, будто что-то скрывает. Ей внезапно пришло на ум, что Лукас знает, кем является их гость, но почему-то не хочет говорить об этом. Джулианна оглянулась, чтобы посмотреть на уходящего брата, но того уже и след простыл.

Она не могла придумать ни одной мало-мальски достойной причины, по которой Лукас мог бы утаить от нее какую-либо информацию. Если бы брат знал, кем был их гость, он, разумеется, сказал бы об этом. Судя по всему, она просто ошиблась в своих ощущениях.

Джулианна пристально посмотрела на смуглого незнакомца, досадуя на то, что не в силах помочь ему. Потом смахнула с его лица густые темные пряди. Стоило это сделать, как раненый неожиданно дернулся – так резко, что его рука ударила Джулианну по бедру. Она испуганно соскочила с кровати, а мужчина закричал:

– Ou estelle? Qui est responsible? Qu’est il arrivé?

«Где она? Кто это сделал? Что случилось?» – перевела про себя Джулианна. Несчастный снова дернулся, на сей раз даже более яростно, и Джулианна испугалась, что он чем-нибудь навредит себе. Мужчина громко застонал от боли.

Джулианна снова уселась на постель, рядом с его бедром. Погладила его горевшее жаром плечо и сказала по-французски:

– Месье, меня зовут Джулианна. Сейчас вам нужно лежать спокойно.

Теперь раненый тяжело дышал, она видела это, но бедняга уже не метался по постели и, чувствовалось, был настроен менее воинственно. Впрочем, это могло ей лишь показаться. А потом он начал говорить.

На миг Джулианна подумала, что несчастный пытается что-то ей поведать. Но он произносил слова так стремительно и неистово, так отчаянно, что стало понятно: он бредит.

– Пожалуйста, – тихо сказала Джулианна, решив изъясняться исключительно по-французски. – У вас жар. Пожалуйста, попробуйте уснуть.

– Non! Nous ne pouvons pas nous retirer!

Понять его было непросто, но она напрягла слух, чтобы разобрать выпаленные в спешке неразборчивые слова. «Нет! Мы не можем сейчас отступить!» – вот что он сказал. В душе Джулианны не осталось сомнений: их гость был французом. Ни один англичанин не обладал таким превосходным произношением. Ни один англичанин не стал бы говорить на неродном языке, находясь в горячечном бреду.

Джулианна наклонилась к раненому, пытаясь разобрать его речь. Но мужчина снова дернулся, причем с такой силой, что сумел перекатиться на спину, и при этом не переставал громко бредить. А еще сыпал проклятиями.

– Они не могут уйти. Они не могут отступить!

Интересно, о чем это он, о каком-то сражении? А незнакомец продолжал кричать.

– Так много умерло, но они должны держать оборону! Нет, нет! – надрывался он. – Не отступайте! Держите оборону! Во имя свободы!

Джулианна сжала его горячие плечи, слезы застилали ее глаза. Бедняга определенно снова переживал события ужасной битвы, которую он и его люди проиграли. Боже праведный, а вдруг это офицер французской армии?

– Во имя свободы! – возопил он. – Вперед, вперед!

Джулианна погладила раненого по плечу, пытаясь хоть немного его успокоить.

– Река стала красной от крови… Так много убитых… Священник мертв… Им пришлось отступить… Такой момент упущен!

И он разразился рыданиями.

Джулианна не знала, что делать. Никогда прежде ей не доводилось видеть взрослого мужчину плачущим.

– Месье, вы бредите, – попыталась успокоить она. – Но сейчас вы в безопасности, здесь, со мной.

Раненый лежал, задыхаясь, его щеки были мокрыми от слез, а грудь блестела испариной.

– Мне очень жаль, что вам пришлось пережить все это, – увещевала Джулианна. – Сейчас мы не на поле битвы. Мы находимся в моем доме, в Англии. Здесь вы будете в полной безопасности, даже если вы – якобинец. Я спрячу вас и буду надежно защищать – обещаю вам это!

При этих словах несчастный вдруг затих, успокоился. Джулианне показалось, что он уснул.

Она набрала в легкие побольше воздуха, потрясенная до глубины души. Гость их дома оказался офицером французской армии, в этом Джулианна теперь не сомневалась. Он мог быть даже дворянином – некоторые французские аристократы поддержали революцию, а теперь защищали республику. Он пережил кровопролитную битву, в которой погибло множество его товарищей, и мучительные картины проигранного сражения настойчиво преследовали несчастного. Джулианна страдала вместе с ним. Но как же Джек нашел его? Брат не поддерживал революцию, хотя его нельзя было назвать и истинным британским патриотом. Джек как-то сказал Джулианне, что война оказалась для него необычайно полезной – теперь контрабанда стала еще более выгодной, чем перед революцией.

Прикоснувшись к незнакомцу, Джулианна ощутила исходивший от его тела жар. Она снова погладила его лоб и внезапно рассердилась – куда же запропастилась эта Амелия? Где обещанная океанская вода?

– Вы весь горите, месье, – сказала Джулианна раненому, по-прежнему изъясняясь на его родном языке. – Не стоит разговаривать, вам следует успокоиться и отдохнуть.

Им с сестрой предстояло сбить жар. Джулианна намочила ткань и провела ею по шее и плечам француза. Потом положила на них расправленную тряпку и, взяв другую, принялась лить на нее воду из кувшина.