Литмир - Электронная Библиотека

Когда Доминик ушел, мистер Браммел задумчиво посмотрел на раскрасневшуюся Эмилию.

— Как я понимаю, это ваш первый сезон, мисс Линкольн? Вы давно знаете Хастингса?

— Да; и нет… хотя этот сезон длится как будто вечность, как многое, что переживаешь впервые, — ответила Эмилия, мозги которой вновь заработали, как только удалилась причина ее волнения — Доминик.

Оставшись наедине с мистером Брамме-лом, казавшимся приятным, кротким джентльменом, несмотря на его репутацию щеголя, отпугивающую дураков, Эмилия даже перестала заикаться. И мистер Браммел мысленно отметил этот факт.

— Ах, а я решил, что вы старые друзья.

— Мистер Хастингс уже кажется старым другом, хотя леди Мельбурн представила его мне только сегодня вечером. Он очень добр ко мне, не танцует, хотя пришел танцевать, и развлекает меня, поскольку я имела несчастье подвернуть ногу во время менуэта.

Если мистер Браммел и подумал, что доброта юного Доминика Хастингса не такая уж большая заслуга, учитывая его бедность и поставленное на карту огромное богатство наследницы Линкольна, он промолчал.

Они немного поболтали, и проницательный мистер Браммел скоро сказал себе, что за непривлекательной внешностью мисс Линкольн скрывается недюжинный ум. Его интуиция и жизненный опыт также подсказали ему, что у мисс Линкольн, как думала и ее гувернантка, запоздалое развитие и вряд ли она навсегда останется толстой и некрасивой. Он не сомневался, однако, что претенденты на наследство, увивающиеся вокруг нее (один-два подходили к ней и во время их разговора), думают не о ней или ее внешности, а исключительно о ее деньгах. Оставалось только надеяться, что юный Хастингс будет добр к ней, если ему повезет. Интуиция подсказывала мистеру Браммелу, что мисс Линкольн очень легко обидеть.

Но мисс Линкольн не думала о том, что ее могут обидеть. Когда Доминик, серьезный и заботливый, вернулся с лимонадом и бисквитами, Эмилия улыбнулась ему самой ослепительной улыбкой, на мгновение преобразившей ее лицо. Однако от волнения и застенчивости она так жадно набросилась на бисквиты, что мистер Браммел подумал, не стоит ли посоветовать мисс Линкольн ограничить себя в еде, но вовремя решил, что для подобного совета еще не слишком хорошо с ней знаком.

В общем, этот вечер оказался самым счастливым для Эмилии с начала сезона, о чем она и поведала мисс Дакр в экипаже по дороге домой, а затем начала расписывать обаяние и доброту Доминика Хастингса. Мисс Дакр счастливо поддакивала. Как удачно, что ее подопечная наконец встретила молодого человека — красивого, милого и достаточно разумного, чтобы оценить добродетели девочки, скрытые от других. Мисс Дакр и Эмилия оценили Доминика по внешности, а внешность его была прекрасна.

Остаток сезона промчался как во сне. Эмилию везде видели с Домиником, и она отказывала в среднем двум претендентам на свою руку в неделю. Однажды отец послал за нею и ласково спросил:

— Моя дорогая, ты отклонила столько подходящих кандидатур, включая герцога. Очевидно, ты надеешься на предложение молодого Хастингса?

Эмма покраснела и, заикаясь, сказала:

— Д-д-да, папа. Ты возражаешь?

— Вовсе нет, дорогая. Он такой же пустоголовый, как большинство молодых людей, но я не считаю его порочным или злым. У него нет денег, но он очень близок к титулу, и, если сделает тебе предложение, я не стану возражать. Тем более, в отличие от всех других претендентов, он не намного старше тебя.

Пустоголовый! Ее Доминик — ибо именно так она начала думать о нем, — как мог отец так отозваться о нем? Ее заикание исчезло, и она заговорила с отцом ясно и отчетливо, как всегда разговаривала с мистером Браммелом, но никогда — с Домиником Хастингсом.

— О, нет, папа, я не думаю, что он пустоголовый. Ты не прав.

Позже она уныло вспоминала, насколько верно оценила такого легкомысленного на вид юношу. Да, он не был пустоголовым. Сопровождая повсюду юную наследницу, Доминик Хастингс точно знал, что делает. Более того, не сделав ей предложение сразу, он отверг все подозрения в том, что охотится за приданым. Мисс Дакр и Линкольны сочли его скромность признаком влюбленности.

Незадолго до конца сезона Эмилия и мисс Дакр отправились в экипаже в Гайд-Парк, надеясь увидеть Доминика, с редкой ловкостью скачущего на огромном вороном жеребце.

Он был там! И направлялся к ним! Сердце Эмилии бешено забилось — как всегда, когда она смотрела на него. Он выглядел таким прекрасным в костюме для верховой езды и высоких начищенных сапогах с золотыми кисточками. Он всегда был безупречен, что заставляло бедную Эмилию чувствовать себя еще более неэлегантной. Она чуть не теряла сознание от мысли, что, возможно, скоро станет его женой, ибо была уверена, что он сделает предложение до конца сезона. Ей стало жарко, сердце забилось еще сильнее.

Эмилия поглупела от влюбленности, и ей ни разу не пришло в голову, что за все время знакомства Доминик никогда не разговаривал на серьезные темы, а обращался с нею как с очаровательным, но умственно отсталым ребенком. Та Эмилия Линкольн, какой она была до знакомства с ним, с возмущением отвергла бы подобную снисходительность, но влюбленная Эмилия настолько ослепла от его красоты и своей удачи, что ни разу не поставила под сомнение причину столь прилежного ухаживания. Она принимала его видимое восхищение как должное.

Десять лет спустя повзрослевшая Эмилия краснела от стыда, вспоминая поведение того наивного ребенка. Тогда же она с обожанием следила за приближавшимся к ее экипажу Домиником. Он наклонился поговорить с дамами. Ах, его манеры были так же прекрасны, как он сам!

— Счастлив видеть вас обеих. Моя дорогая мисс Линкольн, мне необходимо поговорить с вами наедине. Не здесь, как вы понимаете. Могу ли я надеяться, что вы позволите нанести вам визит завтра? А затем будет ли мне оказана честь поговорить с вашим отцом? Я осознаю, что это не совсем привычный порядок, но полагаю, что мы понимаем друг друга.

Сердце Эмилии забилось так громко, что она подумала, не слышит ли Доминик. Некрасивый румянец окрасил ее щеки, а заикание стало таким сильным, что она с трудом выдавила ответ:

— К-к-к-конечно, м-мистер Хастингс. Я б-б-буду рада видеть вас.

Какой же дурой она, наверное, выглядит! Но нет, ласковые синие глаза, так гармонирующие с белокурыми кудрями, нежно смотрят на нее.

— Я счастлив слышать ваш ответ. Не будете ли вы сегодня на балу у леди Корбридж?

— К сожалению, нет, — медленно ответила Эмилия. — У папы гости, и я должна принимать их. Сомневаюсь, что они уедут рано. — Затем, осмелев и почему-то перестав заикаться, она добавила: — Но я не должна роптать. Ведь мы увидимся завтра.

— К моему искреннему восторгу, — ласково прошептал он. — К моему бесконечному восторгу. Не забывайте об этом, мисс Линкольн.

О, она не забудет, не забудет. И когда она передала отцу слова возлюбленного — ибо Доминик наконец ясно дал понять, что он ее возлюбленный, — отец ответил:

— Тогда ты обязательно должна ехать на бал к леди Корбридж.

— Твои гости?..

— Нет, моя любовь. Твое счастье для меня важнее всего. Передай мисс Дакр, что вы можете пообедать наверху, а я прикажу кучеру быть наготове.

Ах, как чудесно! Увидеть прекрасного возлюбленного сегодня! Эмилия взбежала наверх и передала слова отца мисс Дакр, а затем приказала горничной Нэнси приготовить голубое платье и все полагающиеся к нему аксессуары. Необходимо выглядеть как можно лучше для ее златовласого Аполлона.

Впоследствии Эмилия не раз спрашивала себя, как могла она вообразить, что красивый молодой человек, во всем требовавший совершенства, влюбился в некрасивую и безвкусно одетую Эмилию Линкольн. Но тогда маленький бог любви Купидон лишил ее разума, и, ослепнув от любви, Эмилия Линкольн не видела правды.

Так скоро снова встретиться с ним! Эмилия поздно приехала к Корбриджам, поскольку в последнюю минуту ее платье потребовало исправления и, сгорая от нетерпения, она ждала, пока горничная приводила его в порядок. Ведь она должна выглядеть ради него как можно лучше! Впервые в ней засияло обещание будущей изысканной красоты, но не каждый мог бы понять это.

4
{"b":"19244","o":1}