— Среди нас нет таких! — Голос его звучал твердо.
Ворошилов был явно растрогал:
— Toгда могу сказать одно: в добрый путь, дорогие мои товарищи! Бейте врага, не жалея сил!
Наступление немецко-фашистских войск продолжалось. Произошла смена командования фронта. Новому командующему, генерал-лейтенанту А. И. Еременко[41], Ворошилов говорил, вводя его в обстановку:
— Дела наши плохи, сплошной фронт отсутствует. Наши войска достаточно стойко защищают отдельные очаги, но у противника превосходство в силах и инициатива. К тому же все время нарушается связь, и тогда управление делается почти невозможным. Задача заключается в том, чтобы продержаться, подтянуть резервы. Только после этого удастся заполнить бреши во фронте…
В ночь на 1 июля Ворошилов сообщил по ВЧ Сталину, что положение ухудшается, что гитлеровцы в ряде мест форсировали Березину и это создает реальную угрозу Могилеву и Рогачеву. Днем 1 июля маршал участвовал в совещании партийного актива Белоруссии, а вечером этого дня его отозвали в Москву. «Моя поездка, — писал он после войны, — явилась кратковременной — с 27 июня по 1 июля 1941 года, — но она была настолько тяжелой и напряженной, что стоила мне, по всей вероятности, многих лет жизни…»
В Москве, однако, Ворошилова ждали не менее ответственные и изнурительные дела. Еще 30 июня был создан Государственный Комитет Обороны (ГКО), возглавляемый Сталиным. Этот авторитетный орган, совершенно необходимый в военных условиях, сосредоточил в своих руках всю полноту власти: постановления и распоряжения ГКО подлежали беспрекословному исполнению всеми гражданскими, партийными и советскими организациями. Ворошилов был включен в его состав.
10 июля ГКО преобразовал Ставку Главного Командования в Ставку Верховного Командования (с 8 августа Ставка Верховного Главнокомандования). Возглавил Ставку также Сталин. Ставка занималась решением оперативно-стратегических и иных важнейших вопросов, связанных с ведением вооруженной борьбы. О ее составе и деятельности маршал Василевский, хорошо знакомый с работой этого органа, пишет: «Понимать под Ставкой орган, постоянно заседавший в буквальном смысле слова при Верховном Главнокомандующем в том составе, в каком он был утвержден, нельзя. Ведь большинство из ее членов выполняли одновременно ответственные обязанности, часто находясь далеко за пределами Москвы, главным образом на фронте… Но… каждый из членов Ставки держал с Верховным Главнокомандующим связь. Сталин знал, сколь важна деятельность членов Ставки по их основной должности, а поэтому не считал возможным и необходимым собирать всех их в полном составе, а периодически вызывал отдельных членов Ставки, командующих войсками и членов военных советов фронтов для выработки, рассмотрения или утверждения того или иного решения…»
Так как управлять войсками непосредственно из Ставки было трудно, 10 июля создаются три главных командования. Ворошилов стал Главнокомандующим Северо-Западным направлением; ему подчинялись войска Северного и Северо-Западного фронтов, Северный и Балтийский флоты.
ГКО потребовал от вновь назначенных главнокомандующих направлениями (кроме Ворошилова, это были С. К. Тимошенко и С. М. Буденный), чтобы они не ограничивались оперативным руководством, заботились о поддержании высокого боевого духа как войск, так и гражданского населения, не стеснялись обращаться «к войскам своего направления с призывом держаться стойко и самоотверженно защищать нашу землю от немецких грабителей и поработителей». Главнокомандующие должны были также организовать партизанское движение в тылу врага и руководить им.
Днем 11 июля Ворошилов уже был в Ленинграде. Вместе с ним прибыл небольшой штаб во главе с генерал-майором М. В. Захаровым. Членом Военного совета Северо-Западного направления был назначен А. А. Жданов. В тот же день Ворошилов и Жданов заслушали доклады командующего Северным фронтом генерал-лейтенанта M. M. Попова и начальников родов войск о положении дел. 12 июля маршал и Жданов выехали в Новгород, в штаб Северо-Западного фронта.
Вновь перед Ворошиловым прифронтовая дорога, вновь бредут навстречу беженцы, вновь расстреливают их с воздуха фашистские пираты. Картина та же, что и на Западном фронте, с той только разницей, что здесь враг уже успел приблизиться к жизненно важному центру нашей страны, к колыбели Октябрьской революции — Ленинграду.
Быстрый захват города на Неве (Гитлер упорно именовал его Петербургом) был одним из главных требований плана «Барбаросса». В конце июня — начале июля немецко-фашистским войскам группы армий «Север» удалось оккупировать почти всю Прибалтику и с юго-запада вступить в пределы Ленинградской области. Воспользовавшись тем, что наши войска не успели занять оборонительный рубеж по реке Великой, фашисты 5 июля ворвались в Остров, 9 июля — во Псков. Они изготовились к стремительному прорыву на Ленинград.
Знакомство с положением дел убедило маршала, что войска Северо-Западного фронта, потерпевшие поражение в Прибалтике и понесшие большие потери, не смогут остановить противника. Соотношение сил было явно не в пользу советских войск. Ворошилов, конечно, не располагал тогда исчерпывающими сведениями о противнике, но ныне мы знаем, что к 10 июля группа армий «Север» превосходила войска Северо-Западного фронта по пехоте в 2,4 раза, по орудиям — в 4 раза, по минометам — в 5,8 раза, по тапкам — в 1,2 раза. На стороне врага было и превосходство в авиации. Сознавая это, фашистское командование в типичной для него самоуверенной и авантюристичной манере уже считало успех окончательным. Вот что записал генерал Гальдер, начальник генерального штаба сухопутных войск Германии, в свой дневник 8 июля 1941 года, на 17-й день войны: «Противник уже не в состоянии создать сплошной фронт, даже на наиболее важных направлениях… Формирование противником новых соединений (во всяком случае, в крупных масштабах) наверняка потерпит неудачу из-за отсутствия офицерского состава, специалистов и материальной части артиллерии…» Приходится только удивляться, насколько плохо гитлеровские стратеги знали противника! Они жестоко, непоправимо ошибались как в масштабах всего советско-германского фронта, так и на ленинградском его участке.
После обсуждения обстановки в штабе Северо-Западного фронта Ворошилов принялся за организацию управления войсками на юго-западных подступах к Ленинграду. На оборонительную линию по реке Луге, строительство которой, к сожалению, было еще далеко от завершения, из состава Северного фронта выдвигаются кадровые дивизии, так же как и спешно формируемые дивизии ленинградского народного ополчения.
14 июля Ворошилов обратился к войскам с приказом: «Над городом Ленинградом — колыбелью пролетарской революции — нависла прямая опасность вторжения врага…» Ворошилов подчеркивал, что если войска Северного фронта в целом мужественно отстаивали каждую пядь родной земли, то на Северо-Западном фронте враг далеко не всегда встречал должный отпор. «Отдельные паникеры и трусы, — писал маршал, — не только самовольно покидают боевой фронт, но и сеют панику среди честных и стойких бойцов… Мною даны указания произвести строжайшее расследование всех преступных случаев самовольного оставления фронта отдельными частями, командирами и бойцами и всех виновных, невзирая на ранги и старые заслуги, предать суду Полевых Военных трибуналов с применением самого сурового наказания, вплоть до расстрела…» Призывая бойцов и командиров драться до конца, Ворошилов заканчивал приказ следующими словами: «Я знаю, я верю, что вы выполните свой священный долг перед Родиной и советским народом!»
Наряду с кадровыми войсками и дивизиями народного ополчения в Ленинграде спешно формировали истребительные полки, предназначенные для действий в ближайших тылах противника. Отбирали только добровольцев, знавших оружие, подготовленных более или менее к тяжелым испытаниям в тылу врага. За день 13 июля было создано четыре таких полка, каждый численностью около тысячи человек. Вечером их командиров и комиссаров в Смольном приняли Ворошилов и Жданов. Рассказав вкратце о положении на фронте, Ворошилов разъяснил будущим партизанам их задачи: «Противник дерзок, нахален, рассчитывает на нашу неорганизованность, продвигаясь вперед небольшими группами без разведки, полагая, что Советская власть никому не нужна и бояться некого, мер предосторожности принимает мало, нужно этим воспользоваться. У нас мало сил, требуется некоторое время, пока окрепнем. Противника надо задержать ударами по тылам, по коммуникациям, главным образом в ночное время. Этого зарвавшегося врага надо крепко бить с тыла. У вас в отрядах будут потери, но враг потеряет в десять раз больше. Вас будет поддерживать население в этом благородном деле». Маршал был прав: советские люди на оккупированной территории поддержали партизан и в эти трагические дни лета 1941 года, и в дальнейшем. Народная война в тылу врага как на территории Ленинградской области, так и во всех оккупированных фашистами районах страны стала со временем могучим фактором, способствовавшим победе.
