Реальная перспектива войны на два фронта в условиях международной изоляции встала перед правительством СССР. Убедившись в нежелании правительств Франции и Англии достигнуть соглашения, Советское правительство принимает смелое, единственно правильное в той обстановке решение, меняющее международную обстановку: подписывает с Германией договор о ненападении. Он расстроил расчеты империалистов и позволил зыиграть время для укрепления обороны страны.

И тогда, и ныне буржуазные журналисты, дипломаты, историки приходят в ярость при упоминании о советско-Германском пакте августа 1939 года. Это, кстати, служит еще одним доказательством того, насколько пакт противоречил интересам «западных демократий», насколько он в корне разрушал их расчеты на немедленное столкновение Германии и СССР. Искреннее стремление договориться с Англией и Францией со стороны Советского правительства не подлежит сомнению. 25 августа, когда Драке и Думенк нанесли Ворошилову прощальный визит, маршал сказал им:

— К сожалению, нам на этот раз не удалось договориться. Но будем надеяться, что в другое время наша работа будет носить более успешный характер…

1 сентября 1939 года началась мировая война. Первой ее жертвой стала Польша, правители которой, руководствовавшиеся узкими классово-националистическими интересами, столь безумно отказались от сотрудничества с восточным соседом — СССР. Союзники же Польши реальной помощи ей не оказали. Более того, после разгрома Польши на западном фронте стало твориться нечто невиданное: армия Германии и войска Франции и Англии на многие месяцы застыли в неподвижности друг против друга. Боевых действий на суше практически не велось, и журналисты вскоре стали придумывать для этой войны особые названия — «странной», «смешной». Но она была ни той, ни другой: просто правительства Англии и Франции не желали воевать с фашистской Германией и все еще надеялись, что им вскоре удастся повернуть вермахт против СССР.

Советское правительство, разумеется, понимало, что не следует полагаться на верность фашистского диктатора своим дипломатическим обязательствам, и стремилось до предела использовать выигранную почти двухлетнюю отсрочку. Непосредственно перед Великой Отечественной войной, в 1939–1941 годах, оборона нашей страны существенно усилилась.

1 сентября 1939 года был принят закон о всеобщей воинской повинности, обеспечивавший армии и флоту большой контингент призывников, закреплявший кадровый принцип строительства Вооруженных Сил.

Основой их оставались сухопутные войска. В их составе к началу войны насчитывалось 303 стрелковые, танковые, моторизованные и кавалерийские дивизии (81 дивизия, правда, находилась в стадии формирования).

Советская пехота в предвоенные годы получала новые образцы автоматического стрелкового оружия. В 1940 году была создана самозарядная винтовка Ф. В. Токарева, на год раньше — станковый пулемет системы В. А. Дегтярева. Ему же принадлежал пистолет-пулемет (ППД). Непосредственно перед войной в войска стал поступать пистолет-пулемет Г. С. Шпагина (ППШ), отличавшийся высокими боевыми качествами, простым устройством и безотказностью в бою. Всего с 1939 года и по начало войны оборонная промышленность дала армии более 105 тысяч ручных, станковых и крупнокалиберных пулеметов, около 100 тысяч автоматов. Пулеметами Красная Армия была оснащена гораздо обильнее, чем немецкие войска, но общая насыщенность автоматическим оружием за счет недостатка пистолетов-пулеметов (автоматов) была меньшей, и это непосредственно сказывалось на ходе военных действий в первый период войны.

Опыт боевых действий начала второй мировой войны привел к изменению взглядов на роль кавалерии и вызвал дальнейшее сокращение ее численности в РККА. Если в 1938 году в нашей армии было 32 кавалерийские дивизии, то в 1941 году осталось только 13 (четыре из них были горнокавалерийскими). К тому же каждая кавдивизия имела теперь танковый полк.

По-прежнему нарком обороны не жалел сил для развития артиллерийского вооружения, и оно совершенствовалось из года в год. Без преувеличения надо сказать: основное артиллерийское вооружение РККА было лучшим в мире. Советская полковая 76-миллиметровая пушка была гораздо лучше 75-миллиметрового пехотного орудия немцев. 150-миллиметровое тяжелое орудие немцев устуаало соответствующим советским системам. Наша дивизионная и корпусная артиллерия, наши горные орудия были совершеннее немецких систем.

К началу войны Красная Армия располагала прекрасными 82-миллиметровыми и 120-миллиметровыми минометами. Создание этого оружия шло негладко, и все же на 1 июня 1941 года в войсках насчитывалось 14200 82-миллиметровых батальонных минометов и 3800 120-миллиметровых полковых. Уместно будет напомнить, что фашистская армия располагала лишь 81-миллиметровым минометом, и только в 1943 году немецкие конструкторы ввели на вооружение пехоты 120-миллиметровый миномет. По конструкции он отличался от советского небольшими изменениями в опорной плите.

В предвоенные годы были разработаны и изготовлены опытные образцы реактивных минометных установок, знаменитых, наводивших ужас на врагов «катюш». Всего же в Красной Армии на 22 июня 1941 года имелось 67 335 орудий и минометов (кроме того, имелось 24158 50-миллиметровых минометов). Это была огромная сила.

Реализуя постановление правительства от 1938 года, советские танкостроители спроектировали и уже во второй половине 1939 года построили первые опытные образцы новейших, оригинальных конструкций машин. Коллектив под руководством M. И. Кошкина, А. А. Морозова и Н. А. Кучеренко создал лучший в ту пору и на многие последующие годы танк Т-34. Нарком обороны следил за работой над ним, помогал конструкторам и, конечно, с волнением ждал испытаний.

На танкодром он приехал вместе с Н. А. Вознесенским, A. А. Ждановым и А. И. Микояном. Начались испытания, и стоявший рядом с маршалом ученый-металлург B. С. Емельянов почувствовал, что Ворошилов тревожится, нервничает. Он крепко, до боли сжал плечо Емельянову, когда Т-34 пошел к холму с очень крутым склоном. Не отводя глаз от стального чудища, нарком приговаривал:

— С ума он сошел, ведь переверпет машину! Не может танк взлезть на такую кручу!

Но оказалось, что может, и Ворошилов первым зааплодировал искусству танкостроителей и водителя.

— Здорово! — кричал он. — Здорово! Атаковать противника по такому откосу! Ай да молодцы!

Подошел начальник Автоброневого управления Д. Г. Павлов.

— Товарищ народный комиссар! Разрешите повалить лес?

— Знаю я тебя, — засмеялся маршал, — разреши, и ты действительно весь лес валять начнешь! Только одно дерево!

Павлов передал приказ водителю, Т-34 направился к высокой сосне, свалил ее, а затем с деревом, повисшим на броне, спустился к реке и форсировал поток…

Очень удачной вышла и машина, изготовленная коллективом под руководством Ж. Я. Котина. Она получила название KB — «Клим Ворошилов». Это был тяжелый танк принципиально нового типа. До того все иностранные и советские тяжелые танки были многобашенными: они имели 2, 3, даже 5 башен. Команда, обслуживавшая такие танки, насчитывала 10–12 человек, вес их достигал 45–55 тонн, а броня в большинстве случаев не превышала 30 миллиметров. KB был первым однобашенным тяжелым танком. Экипаж его — всего 5 человек, броня — 75 миллиметров, при общем весе в 46 тонн. Ни одна из противотанковых пушек того времени, даже с близкого расстояния, не могла пробить такую броню. KB имел 76-миллпметровую пушку с высокой начальной скоростью снарядов и (так же как и Т-34) дизельный двигатель — новшество, которое дало советским танкам немалое преимущество перед немецкими. Конструкторы танков в Германии до конца войны не смогли освоить дизельный двигатель, хотя и пытались это сделать.

Таким образом, KB и особенно Т-34 были вершинами танкостроения того времени. Именно такими танками и намеревалось руководство Красной Армии перевооружить бронетанковые войска в 1941–1942 годах. К началу войны они находились в стадии реорганизации. Формировалось большое количество механизированных корпусов (в 1940 году было создано 9, в феврале — марте 1941 года началась организация еще 20 механизированных корпусов). Для их полного укомплектования требовалось 15 тысяч Т-34 и KB, однако до 22 июня 1941 года заводы успели выпустить лишь 636 KB и 1225 Т-34. Этого, конечно, было мало, новые танки поступали в войска поздно, не были должным образом освоены. Большинство механизированных корпусов к началу войны либо располагали устаревшими танками, изношенными, с ограниченным моторесурсом, либо остались вообще неукомплектованными.