На Чехова цензурный погром подействовал, «как удар обухом». «С одной стороны, трудов своих жалко, — писал он Лейкину 12 октября, еще не имея 41-го номера „Осколков“, — с другой — как-то душно, жутко… Конечно, Вы правы: лучше сократиться и жевать мочалу, чем с риском для журнала хлестать плетью по обуху. Придется подождать, потерпеть… Но думаю, что придется сокращаться бесконечно. Что дозволено сегодня, из-за того придется съездить в комитет завтра, и близко время, когда даже чин „купец“ станет недозволенным фруктом».
В докладе цензора Сватковского о статьях для журнала «Осколки» сказано о 50-м очерке «Осколков московской жизни»: «Эта статья не может быть дозволена, как состоящая из обличений, не ограничивающихся простою передачею фактов, но сопровождаемых обсуждением их» (Журнал заседания Санкт-Петербургского цензурного комитета. Октября 9 дня 1885 года. № 41. — ЦГИАЛ, ф. 777, оп. 27, ед. хр. 513, л. 382); эта резолюция цензора повторена и в деле журнала «Осколки».
Стр. 174. Общедоступный театр. — Основан антрепренером Щербинским. Открылся 24 сентября 1885 г. в помещении бывшего Пушкинского театра постановкой драмы Е. Карпова «Тяжкая доля».
Стр. 175. Пока его не требует к священной жертве Аполлон…— Вольный пересказ первой строфы стихотворения Пушкина «Поэт».
Кончат «Смертью Уголино». — Чехов обыгрывает название мелодрамы Н. А. Полевого «Уголино».
…Д. А. Дриль ~ магистерскую диссертацию «Малолетние преступники». — Диссертация была отклонена юридическим факультетом Московского университета на том основании, что она «слишком много черпает из психиатрии и других медицинских наук»; при обсуждении диссертации в Харьковском университете 22 сентября 1885 г. это же было поставлено автору в заслугу («Диспут Д. А. Дриля в Харькове» — «Русские ведомости», 1885, № 266, 27 сентября, без подписи). Сочетание юридического и медицинского аспекта представляло для Чехова, видимо, особый интерес.
Стр. 176. «И от „Жизни“ ничего не жду я…» — Каламбурно обыграна строка из стихотворения Лермонтова «Выхожу один я на дорогу»: «Уж не жду от жизни ничего я…».
51. 12 октября 1885 г.
Впервые — «Осколки», 1885, № 41, 12 октября (ценз. разр. 11 октября), стр. 4. Подпись: Улисс.
Текст очерка был послан Чеховым Лейкину между 6 и 8 октября (см. примечания к очерку 50*).
Стр. 178. …и что они Гекубе…— См. примечания на стр. 472.
ДЕЛО РЫКОВА И КОМП.
Впервые — «Петербургская газета», 1884, №№ 324–338, 24 ноября — 8 декабря; № 340, 10 декабря. Подпись: Рувер.
Печатается по газетному тексту с исправлениями:
Стр. 180, строка 11: Палата идет! — вместо: Суд! (по письму Чехова к Н. А. Лейкину от 26 ноября 1884 г.)
Стр. 182, строки 29–31: денежками, но ими не пользуется, ибо объявление делает по приказу Рыкова в силу его политики — вместо: денежками (по письму Чехова к Н. А. Лейкину от 26 ноября 1884 г.)
Стр. 193, строки 33–34: У одних из них не хватило мужества — вместо: У одних из них не хватило имущества (по смыслу)
В 1857 г. в г. Скопине, Рязанской губернии, был открыт городской общественный банк, директором которого с 1863 г. стал И. Г. Рыков. С 1878 г. стали поступать к правительственным властям заявления о беспорядках и злоупотреблениях, допускаемых в банке. 5 сентября 1882 г. исправляющий должность директора и кассир банка Н. Иконников обратился к скопинскому уездному исправнику с показанием о злоупотреблениях в банке: по векселям не происходило платежей; запасный капитал банка, числящийся по отчетам в количестве около 195000 р., весь был выпущен в обращение.
22 сентября было возбуждено против членов правления банка уголовное преследование, а 2 октября были открыты следственные действия. 12 октября окружной суд в Рязани признал банк несостоятельным должником на сумму свыше 11 000 000 р. Более года тянулось судебное следствие, о котором извещали газеты и журналы.
Суд начался в Московском окружном суде 22 ноября. На нем присутствовал стенограф «Правительственного вестника», помещавший в этой газете подробные отчеты, а также «…корреспонденты и стенографы разных газет, русских и немецких, обеих столиц <…> Всех корреспондентов явилось 19 человек…» («Новости дня», 1884, № 323, 23 ноября). Последнее слово дано было Рыкову 6 декабря. 7 декабря был вынесен приговор. «Резолюция Московской судебной палаты по делу Скопинского банка», объявленная 12 декабря, опубликована в «Новостях дня» (1884, № 343, 13 декабря), в «Русских ведомостях» (1884, № 345, 13 декабря) и др. газетах.
В письме от 4 ноября 1884 г. Чехов спрашивал Н. А. Лейкина: «22-го разбирается дело Рыкова… Буду в окружном суде, ибо имею билет… Не нужно ли для „Петербургской газеты“ фельетонов о Рыкове? Если нужно, то порекомендуйте… Возьму дешево: по 50 р. за фельетон…»
10 ноября Лейкин отвечал: «Говорил с С. Н. Худековым по поводу Вашего предложения „Петербургской газете“. Фельетона иметь не желает, но желает иметь каждый день коротенькие юмористические сведения из суда. Предлагает Вам 7 к. за строчку. Можно писать, я думаю, ежедневно строк по 100, хотя о количестве строк я с ним и не говорил. Затем просил поскорее получить от Вас ответ: согласны ли Вы на его условия и будете ли писать о Рыкове, так как с Рыковым уже многие из москвичей набиваются» (ГБЛ). 11 ноября Чехов сообщал: «На условия „Петербур<гской> газеты“ <…> согласен. Буду писать по рыковскому делу и накануне процесса пришлю первый рассказ».
16 ноября Лейкин писал Чехову: «Получил Ваше письмо, любезнейший Антон Павлович, от 11 ноября. На другой же день отправился к Худекову и сообщил ему, что Вы согласны на его условия и будете присылать статьи о разбирательстве дела Рыкова.
Меня вводит в недоумение одно обстоятельство. Вы пишете: „буду писать по рыковскому делу и накануне процесса пришлю первый рассказ“. Как это Вы накануне-то процесса ухитритесь прислать рассказ? Да Худеков ждет не рассказа, а юмористического, краткого, каждодневного отчета прямо из залы суда. Боюсь, чтобы и он не впал в недоумение, как и я грешный» (ГБЛ).
17 ноября Чехов объяснял Лейкину в письме: «Изумляюсь, как это я не понял Вас относительно Худекова? Вы писали, что ему не нужно фельетонов, а нужны краткие сведения из суда строк в 100… Мне почему-то вообразилось, что под сведениями надлежит понимать рассказы… (Если эти сведения не фельетон — то что же?) Спасибо, что написали и наставили на путь истинный… Вы удивляетесь моей странной прыти: как это, мол, можно написать рассказ за день до суда? <…> в первой моей посылке я хотел изобразить нововведения в окружном суде, состряпанные ради Рыкова и которые я еду осматривать в понедельник… Они достойны описания, а не описывать же их в самый день суда, когда будет и так много материала!.. <…> Рыковское дело будет, как говорят, тянуться 2–3 недели… Не пришлет ли мне г. Худеков на всякий случай какого-либо вида от „Пет<ербургской> газ<еты>“, карточку, что ли…»
В письме от 24 ноября Лейкин замечал: «Худеков ждет для „Пет<ербургской> газеты“» (ГБЛ).
В письме от 26 ноября Чехов жаловался Лейкину на трудности работы: «Засим о „Петерб<ургской> газете“. О Рыкове строчу туда ежедневно и, вероятно, на Худекова не потрафляю. Дело непривычное и, сверх ожидания, тяжелое. Сидишь целый день в суде, а потом, как угорелый, пишешь… Не привык я к такому оглашенному письму… Пишу скверно, а тут еще гг. корректоры стараются и починяют мое писанье. Пишу, например; „Палата идет!“, как и подобает, а они, милые люди, исправляют: „Суд идет!“[138] Уж ежели они мне не верят, так нечего им было со мною и связываться… Против сокращений я ничего не имею, ибо я новичок в деле судебной хроники, изменять же смысл не уполномочивал.
