А.П. Чехов. Фотография середины 1890-х годов.

Сара Бернар ^*

Побывавшая на обоих полюсах, избороздившая своим шлейфом вдоль и поперек все пять частей света, проплывшая все океаны, не раз летавшая под самые небеса ^* , тысячу раз известная Сара Бернар не побрезговала и Белокаменной.

В среду, часов в 6½ вечера, два локомотива величаво подползли под навес Курского вокзала, и мы увидели всесветную, легендарную диву. Мы увидели ее… но чего нам стоило это?! Нам помяли бока, оттоптали ноги; у нас болят глаза, потому что мы пальцами растянули наши орбиты, чтобы сквозь вокзальный полумрак на платформе получше рассмотреть дитя Парижа, так кстати нарушившее наш уродливый покой.

И Москва стала на дыбы…

Два дня тому назад Москва знала только четыре стихии, теперь же она неугомонно толкует о пятой. Она знала семь чудес, теперь же не проходит и полминуты, чтобы она не говорила о восьмом чуде. Те, которым посчастливилось достать хоть самый маленький билет, умирают от нетерпения, ожидая вечера. Забыты глупая погода, плохие мостовые, дороговизна, тещи, долги. Нет того канальи-извозчика, который, сидя на козлах, не разводил бы рацеи о приезжей. Газетчики не пьют, не едят, бегают, суетятся. Одним словом, артистка стала нашей idée fixe. Мы чувствуем, что в наших головах происходит нечто подобное первичному умопомешательству.

Про Сару Бернар писали и пишут ужасно много! Если бы мы собрали все то, что было написано о ней, и продали бы на пуды (по полтора рубля за пуд) и если бы мы пожертвовали полученную от продажи сумму Обществу покровительства животных, то — клянемся нашими перьями! — лошади и собаки обедали бы и ужинали по меньшей мере у Оливье или у Татар ^* . Писали много и, разумеется… врали много. Врали, кажется, больше, чем не врали. Писали о ней французы, немцы, негры, англичане, готтентоты, греки, патагонцы, индийцы… Напишем и мы о ней что-нибудь, напишем и постараемся не врать [1].

Наружности ее описывать не станем по двум весьма основательным причинам: во-первых, наш талантливый художник г. Чехов даст в следующем нумере портрет ^* , а во-вторых, наружность парижско-семитическая не поддается описанию.

M-lle Сара Б. родилась в Гавре от отца еврея и матери голландки. В Гавре прожила она, к счастью, не долго. Судьба, в образе ужасной бедности, загнала ее мать в Париж. Попав в Париж, Сара поступила в консерваторию. На приемном испытании в консерватории она прочла басню Лафонтена с таким чувством и выражением, что гг. экзаменаторы не замедлили поставить ей самый высший балл и занести ее в число принятых. Не прочти она басню с чувством, получи единицу, не пришлось бы ей, пожалуй, побывать в Москве. Воспитывалась она в монастыре. Будучи порядочной фантазеркой, она чуть-чуть не постриглась в монахини; однако артистическая струнка и огонек, гулявший по всем жилкам, помешали этому намерению.

Впервые выступила она на сцену в 1863 г. Она дебютировала в Comédie Française и потерпела кораблекрушение: ее ошикали. Понесши фиаско и не желая здесь, и Comédie Française ^* , играть вторые роли, она перешла в Théâtre de Gymnase ^* . Здесь счастье ей улыбнулось. На нее обратили внимание. В Théâtre de Gymnase пробыла она не долго. В одно прекрасное утро директор театра получил следующую записку: «Не рассчитывайте на меня. Когда вы прочтете эти строки, я буду уже далеко». В то время, когда m-r директор распечатывал эту записку и надевал на нос очки, Сара Бернар была уже по ту сторону Пиренеев.

Человек вообще ужаснейший невежа… Заставить его помнить о себе трудно. Легкомысленные французы совершенно забыли про Сару, пока она разъезжала на испанских почтовых в стране померанцев и гитар. Когда она возвратилась в Париж, ей пришлось поцеловаться со всеми театральными замка́ми: двери театров для нее были заперты. Кое-как добилась она местечка в театре Porte Saint-Martin ^* , — местечка статистки на двадцатипятирублевое жалованье. Занимая это ничтожное местечко, она ревностно изучала роли пьес, даваемых на сцене Odeon’a ^* , и ее работы увенчались успехом. В 1867 году она выступила на сцене Odeon’a в ролях Анны Дамб в «Кине» ^* и Занетты в пьесе Коппе ^* . В роли Занетты Сара превзошла все на свете. Успех был так грандиозен, что генерал от французской литературы Виктор Гюго нарочно для Сары Бернар написал роль королевы в «Рюи Блаз» ^* …Дотоле микроскопические драматурги, благодаря игре Сары, начали выдвигаться вперед и сделались видимыми ^* …Так она выдвинула Коппе. С вторичным поступлением Сары на «первую сцену Франции», в Comédie Française, слава ее настолько выросла и упрочилась, что не было в Париже ни одного легкомысленного француза, который не знал бы «notre grande Sarah» [2].

Девиз Сары — «Quand même», то есть «во что бы то ни стало». Девиз хорош, эффектен, ослепителен, поразителен и вызывает чихание. Женское «Quand même» ужаснее мужского: это засвидетельствуют вам все мужья… «Quand même» Сары — упрямо, настойчиво. С ним Сара Бернар бросалась очертя голову в такие тартары, сквозь которые можно пробраться уму недюжинному и воле по меньшей мере железной. Она прошла, как говорится, сквозь огонь, воду и медные трубы… Кончилось тем, что она прослыла «самою оригинальною женщиной».

Любит она больше всего на свете… рекламу. Реклама — ее страсть. «Figaro» и «Gaulois» ^* во вторую половину семидесятых годов только тем и занимались, что во все лопатки воспевали «grande Sarah»… Репортеры целыми армиями ходили за ней и наступали на ее шлейф. В ее передней всегда толпится такая толпа, которая ничто в сравнении с толпой кредиторов, наполняющих переднюю прокутившегося купеческого сынка. Реклама — великое дело. Она дала состояние и имя Иоганну Гоффу ^* и конечно играла не малую роль в баснословных подвигах Сары.

Больше всего на свете не любит Сара немцев… На здоровье!

Сара Бернар соперничает со всеми музами. Она скульптор, живописец, писатель ^* и все что хотите. Группа ее «После бури» — довольно серьезная работа. За нее получила она в «салоне» похвальный отзыв ^* . В живописи она похрамывает, но все-таки ее кисть не лишена широких, сочных взмахов… В обоих искусствах она реальна.