Литмир - Электронная Библиотека
A
A

IV

Чуть раньше той ночью Барнаби Грант и Софи Джейсон тоже смотрели на Рим с крыши пансиона «Галлико».

– Еще не очень поздно, – предложил перед тем Грант. – Поднимемся на пару минут на крышу? Хотите выпить?

– Алкоголя я больше не хочу, спасибо, – ответила Софи.

– У меня есть апельсины. Можем их выжать и добавить холодной воды, хотите? Принесите свой стаканчик для зубной щетки.

В садике на крыше пахло ночными цветами, политой землей и папоротником. Приготовив апельсиновый напиток, они показывали друг другу силуэты Рима на фоне неба и очень тихо, из-за выходивших в садик комнат, переговаривались. От этого их беседа казалась заговорщицкой.

– Жаль, что у меня номер не здесь, – сказала Софи.

– А у меня был, когда я жил здесь в последний раз, вон тот, с французскими окнами.

– Как мило.

– Думаю… да.

– Вам он не понравился?

– В тот раз случилось кое-что довольно неприятное.

Если бы Софи спросила «что» или вообще проявила любопытство в любой форме, Грант, вероятно, отделался бы от нее несколькими туманными фразами, но девушка промолчала. Она смотрела на Рим и отхлебывала разбавленный сок.

– Вы обладаете даром Вергилия, Софи.

– И каким же это?

– Даром милосердного молчания.

Она не ответила, и внезапно он поймал себя на том, что рассказывает Софи о грозовом утре на пьяцца Колонна и потере рукописи. Она слушала с ужасом, прижав пальцы к губам.

– «Саймон», – прошептала она. – Вы потеряли «Саймона»! – И потом: – Ну… вы, очевидно, получили его назад.

– Через три жарких, как в аду, дня, проведенных в основном в этом садике на крыше. Да. Я получил его назад. – Он отвернулся и сел на один из кованых стульчиков. – Фактически вот за этим самым столом, – невнятно проговорил он.

– Удивительно, что вы можете об этом рассказывать.

– Вы не спрашиваете, как я получил его назад.

– Ну… и как же?

– Его принес сюда… Мейлер.

– Мейлер? Вы сказали «Мейлер»? Себастьян Мейлер?

– Совершенно верно. Сядьте рядом. Прошу вас.

Она заняла другой стул за его столиком, словно, мелькнула мысль, в ожидании официанта с завтраком.

– В чем дело? – спросила она. – Вас что-то тревожит? Хотите об этом поговорить?

– Полагаю, я должен. По крайней мере, об этом. Поверите ли мне вы, если я скажу вам, что в настоящий момент почти жалею, что он вернул роман?

Помолчав, Софи произнесла:

– Если вы так говорите, я вам верю, но это чудовищная мысль. Для вас жалеть, что его нашел Мейлер… да. Это я могу представить.

– И я нисколько не кривлю душой. Вы слишком молоды, чтобы помнить выход моей первой книги. Вы, разумеется, были ребенком.

– «Аквариуса»? Ну, мне было лет четырнадцать, кажется. Я прочла его взахлеб.

– Но потом. Когда вы пришли в «Костер пресс»? Вы слышали о… скандале? Ну, разве не слышали? Вы не можете сказать, что его по-прежнему не мусолят в тех благородных сферах.

– Да, – призналась Софи. – Я что-то слышала про совпадение.

– Что-то про «совпадение»! В самом деле, боже! И вы поверили, что я мог в точности в деталях воспроизвести главную тему книги, которую никогда не читал?

– Конечно. Таково общее мнение в «Костер пресс».

– Двенадцать добропорядочных, черт бы их побрал, присяжных были другого мнения.

– Но ведь ущерб был формальный, не так ли? Существует длинный список доказанных литературных совпадений. Я пишу детские книги. В прошлом году я обнаружила, что украла целую сюжетную линию из «Часов с кукушкой» миссис Моулзворт. Вообще-то это не было совпадением. Когда мне было шесть лет, бабушка читала мне ее. Видимо, она отложилась у меня в подсознании и вылезла без моего ведома. Но я клянусь, что не знала об этом.

– Что вы сделали, когда узнали?

– Избавилась от этой линии. Как раз вовремя.

– Вам повезло.

– Неужели до сих пор так больно?

– Да, – ответил Грант. – Да, моя девочка, больно.

– Ну, почему? Потому что люди по-прежнему могут подозревать вас в плагиате?

– Думаю, так… да. Вся эта история – кошмар.

– Я вам сочувствую, – прошептала Софи. – Это так ужасно для вас. Но я не совсем понимаю…

– Какое это имеет отношение к данной книге… и к Мейлеру?

– Да.

– Неужели мы впервые встретились вчера днем в половине четвертого? – проговорил Грант.

– Нас бросило друг к другу. Как людей на кораблях, – ответила Софи, но практичность ее объяснения была сведена на нет вынужденным шепотом девушки.

– Мейлер держал у себя рукопись три дня.

– Почему?

– Он говорит, потому, что отключился. Из-за кокаина. В подтверждение он показал мне руку. Я ни на секунду ему не поверил.

– Он ждал, что предложат вознаграждение?

– Он бы его не взял.

– Поразительно! – сказала Софи.

– Я так не думаю. Я не думаю, что он наркоман. Мне кажется, что он торгует наркотиками по-крупному, а такие люди никогда сами их не употребляют. Он повез меня туда, куда они поехали сегодня ночью. К Тони. Это шикарно обставленное заведение для любителей героина, где можно и переночевать. Товар на любой вкус. Это возмутительно. О чем я думал!

– Вы собирались рассказать… – напомнила Софи.

– Почему он ждал три дня. Потому что столько ему потребовалось, чтобы состряпать повесть на тему, проскальзывающую в «Саймоне». Он попросил меня прочесть ее и дать отзыв. Теперь я совершенно уверен, что он вскрыл мой кейс, прочел рукопись и целенаправленно сочинил свой опус. Там присутствовали все характерные черты, только я был слишком глуп, чтобы их заметить. Я дал свой отзыв и указал, как на забавное совпадение, на сходство. Мы были в ресторане, и он сказал об этом каким-то своим друзьям. Позднее, в тот проклятый вечер, он сказал и другим людям. Раздул из этого целую историю.

Грант замолчал. Запоздалый конный экипаж процокал по улице под их садиком. Где-то совсем вдалеке полилась итальянская речь, дополняемая свистом, смехом и отрывком песни. На площади Навона водитель переключил скорости и нажал на газ.

– Кажется, я начинаю понимать, – проговорила Софи, – почему вы миритесь с… сегодняшним днем.

– Начинаете понимать! – взорвался он. – Да, вы начинаете понимать. Вы еще и половины не слышали, но, ей-богу, вы действительно начинаете понимать.

Он с треском ударил кулаками по столу, и их кружки для зубных щеток звякнули друг о друга.

– Прошу прощения, – раздался за французским окном пронзительный женский голос, – но не слишком ли многого я хочу, когда прошу чуточку элементарной любезности и вежливости? – И добавил в приступе гнева: – Если вы не можете разговаривать тихо, заткнитесь и проваливайте!

V

Утро было уже в самом разгаре, когда Джованни и Кеннет Дорн с леди Брейсли, подпираемой с боков и поддерживаемой под мышки и не столько ведомой, сколько несомой, пересекли вестибюль отеля и вошли в лифт.

Черноглазые уборщицы переглянулись с ночным портье, который собирался сдавать дежурство. Мужчина с пылесосом наблюдал за их проходом до лифта, а потом вошел вместе с ними и, повернувшись спиной и отводя взгляд, довез до нужного этажа. Завидя их приближение, горничная открыла дверь в номер люкс и поспешила прочь.

Леди Брейсли усадили в кресло.

Кеннет пошарил в карманах, ища бумажник.

– Вы уверены, точно? – обратился он к Джованни. – Все будет нормально. В смысле… вы понимаете?..

Джованни, с проступившей на подбородке и скулах щетиной, а в остальном выглядевший безупречно, сказал:

– Совершенно уверен, синьор. Синьор Мейлер полностью мне доверяет.

– Да… но… понимаете? Эта история с… ну, с полицией… он что?..

– Я с радостью все улажу.

Они оба посмотрели на леди Брейсли.

– Придется подождать, – сказал Кеннет. – Все будет в порядке, я обещаю. Позже. Скажем, сегодня днем, когда она… понимаете?

– Как только возможно. Задержка нежелательна.

– Хорошо. Хорошо. Я понимаю. Но… вы же видите сами, Джованни.

28
{"b":"19222","o":1}