– Вы сказали, мистер Уиплстоун, официальная причина, вмешалась Трой.

– В самом деле, миссис Аллен? Ну, в общем да. В заслуживающих доверия кругах говорят, что приезжает он вести переговоры с конкурирующими фирмами о передаче им нефтяных месторождений и медных рудников из рук бывших владельцев, которые ценой огромных затрат оснастили их новейшим оборудованием.

– Ну вот мы и дошли до сути! – воскликнул Аллен.

– Я не утверждаю, – деликатно добавил мистер Уиплстоун, что лорд Кэрнли, или сэр Джулиан Рэйфель, или кто-нибудь из их партнёров собираются убить президента. Но за этими высокими особами скрывается толпа разъярённых акционеров, чиновников и сотрудников.

– И среди них вполне может найтись тип, способный взяться за оружие. Ну, а кроме людей, у которых есть тот или иной мотив, – продолжил Аллен, – есть те, которых полиция больше всего не любит: фанатики. Люди, которые ненавидят чёрный цвет, одинокая женщина, которой каждую ночь снится чёрный насильник, мужчина, которому Антихрист видится с чёрным лицом или которому кажется, что чернокожий сосед угрожает его собственности или жизни. Чёрный для них – символ зла, и баста.

– А члены «Блэк Пауэр» то же самое думают о белых, – перебила Трой. – Просто какая-то война предрассудков.

Мистер Уиплстоун чуть кашлянул и вернулся к портвейну.

– Хотел бы я знать, что таит в душе старик Бумер, – заметил Аллен.

– Ну не к тебе же, – возразила Трой, и поскольку он не ответил, спросила: – Не веришь?

– Дорогой Аллен, если я верно понял, вы утверждали, что он акцентировал ваше старое знакомство?

– Ох, да. Просто сходил с ума. Ужасно жаль, если выяснится, что за сладкими речами скрывалось нечто иное. С моей стороны неприлично так говорить?

– Наихудшая ошибка, – заметил мистер Уиплстоун, – делать преждевременные выводы об отношениях, которые пока толком не проявились.

– Ну и какие это отношения?

– Гм… Может быть, никакие. Мы с вами строим версии и предположения, а все это может быть ни к чему,

– Он кое-что пытался сделать, – сказал Аллен. – Поначалу пытался строить какое-то многорассовое общество. Думал, что оно сможет функционировать.

– Ты разговаривал с ним об этом? – спросила Трой.

– Ни слова на эту тему. Даже речи не было. Мне пришлось действовать весьма осторожно. У меня такое впечатление, что меня он принял так любезно потому, что хотел как-то компенсировать все то ужасное, что творится у него под носом.

– Вполне возможно, – согласился мистер Уиплстоун. – Кто знает?

Аллен вынул из нагрудного кармана сложенный лист бумаги.

– Особый отдел дал мне список фирм и особ, которым придётся убираться из Нгомбваны, с примечаниями о всех фактах их биографий, которые могли возбудить подозрение.

Он уставился в бумагу, потом спросил:

– Говорит вам о чем-нибудь фамилия Санскрит? – спросил он. – Х. и К. Санскрит, если говорить точнее. Господи, дружище, что с вами?

Мистер Уиплстоун что-то невнятно выкрикнул, уронил монокль, всплескнул руками и хлопнул себя по лбу.

– Эврика! – восторженно вскричал он. – Вот оно! Наконец-то! Наконец!

– Прекрасно, – согласился Аллен. – Я рад это слышать. Что вы вспомнили?

– "Санскрит, импорт-экспорт Нгомбвана трейдинг компани".

– Да, есть такая фирма. Или точнее была.

– На улице Эдуарда YII.

– Да, я видел; только сейчас называется как-то иначе. А Санскритов выгнали. Почему это вас так взволновало?

– Потому что вчера вечером я их видел.

– Вы их видели?

– Да, это должны быть они. Похожи, как два толстых поросёнка.

– Они? – переспросил Аллен и переглянулся с женой.

– Но как я мог забыть? – с ораторским пафосом воскликнул мистер Уиплстоун. – Когда я был в Нгомбване, каждый день проходил мимо этого здания.

– Вижу, мне не стоит вас прерывать.

– Дорогая миссис Аллен, дорогой Родерик, простите меня, прошу вас, – розовея, извинялся мистер УИплстоун. – Я должен объяснить вам, как обстояло дело…

И он подробно рассказал им о гончарной мастерской и посетителях мистера Шеридана.

– Вы должны признать, – воскликнул он в заключение, – что это единственное в своём роде стечение обстоятельств!

– Вполне возможно, – согласился Аллен. – Хотите послушать, какую информацию о Санскритах имеет особый отдел?

– Разумеется.

– Это краткая выписка из того, что ребята Гибсона нашли в полицейской картотеке.

– Санскрит Кеннет, – Господи ты Боже, – возраст – приблизительно 58. Рост 5 футов 10 дюймов. Вес 164 килограмма. Исключительно толстый тип. Блондин. Длинные волосы. Одежда: эксцентрично-ультрасовременная; браслеты, в том числе на ноге. Ожерелья. Косметика. Вероятно, гомосексуалист. В одном ухе серьга. Происхождение: неизвестно. Якобы голландец. Имя, вероятно, фальшивое. В 1940 году в Лондоне уличён в мошенничестве, связанном с оккультизмом. Приговор: три месяца. В 1942 году подозревался в торговле наркотиками. С 1950 года поставщик керамики, драгоценностей и галантереи в Нгомбвану. Крупная процветающая компания. Владела многими торговыми и административными зданиями, которые теперь принадлежат различным нгомбванским фирмам. Убеждённый сторонник апертеида. Подозревался в сотрудничестве с антинегритянскими и антиафриканскими экстремистами. Единственный известный родственник: сестра, в настоящее время его деловой партнёр, гончарная мастерская и магазин «Поросятки», Каприкорн Мьюс, 3.

– Вот видите! – развёл руками мистер Уиплстоун.

– Ну, далеко мы не продвинулись. И нет особых оснований полагать, что Санскрит представляет угрозу безопасности президента. То же можно сказать об остальных, включённых в список. Взгляните сами. Может быть, ещe что-то припомните? Вдруг обнаружится ещe какое-то странное стечение обстоятельств?

Мистер Уиплстоун надел очки и заглянул в список.

– Да, – признал он сухо, – тут можно найти немало людей, разочарованных и огорчённых развитием событий в Африке. И тех, которых лишили собственности. Больше мне добавить нечего. Боюсь, дорогой друг, что уже ничем не смогу вам быть полезен. Мы выяснили только, что один из ваших потенциальных подозреваемых – мой сосед. Больше мне ничего не приходит в голову. Ненадёжный я человек, и боюсь, бесполезный.

– Ну, никогда заранее не известно, – весело бросил Аллен. – Между прочим, посольство Нгомбваны тоже где-то в ваших краях, верно?

– Да, разумеется. Временами я встречаю старого Карумбу. Это их посол. Мы оба любим прогуляться, обычно в одно и то же время. Очень милый старик.

– Он озабочен?

– Похоже, ужасно.

– Вы правы. Угодил как кур во щи и не знает, как выбраться. Особому отделу он наделал немало проблем. Прорывался даже ко мне. Несмотря на то, что заботы о безопасности государственных деятелей – вовсе не моё хобби. Ему есть чего бояться! Я знаю Бумера, и этим все сказано. А он от меня хочет, чтобы я учил Особый отдел их собственной работе. Только представьте! Будь по его, в каждой мусорной урне пришлось бы ставить тревожную сигнализацию, а агентам – прятаться под постелью Бумера. Должен признать, я его понимаю. Ведь он хочет устроить приём. Полагаю, что и вы приглашены.

– Да, приглашён, А вы?

– Мне предстоит выступить в роли школьного товарища Бумера. И Трой приглашена тоже, – сообщил Аллен, ласково положив руку ей на плечо.

Они помолчали.

– Разумеется, – заговорил наконец мистер Уиплстоун, – в Англии такого не бывает. На приёмах и вообще. Безумец, спрятавшийся в кухне, или где это было…

– В окне на верхнем этаже склада…

– Вот именно.

Зазвонил телефон, и Трой пошла снять трубку.

– Придётся привыкнуть к мысли, что всегда что-то должно случиться в первый раз, – вздохнул Аллен.

– Глупости, – возразил мистер Уиплстоун. – Глупости, дорогой друг. Глупости, и все! Говорю я вам, – убеждённо добавил он, – это невозможно.

– Будем надеяться.

Трой вернулась.

– Посол Нгомбваны, – сообщила она. – Хочет о чем-то поговорить с тобой, милый.