– Мы будем здесь только вдвоем? – спросил Кирилл.

– Конечно. Мы на выполнении важного задания. Нам свидетели не нужны. Ты размещайся здесь, отдыхай, а я пойду по делам. Днем можешь делать все, что хочешь, но часов с пяти, когда стемнеет, никуда не выходи, жди меня в номере и будь готов в любую минуту к действию.

Весь день Щеголев отсутствовал. За это время Кирилл успел поесть в местной столовой, перечитать все газеты, и даже просмотреть старый номер журнала «Работница». Около шести часов появился Щеголев. На нем был старый тулуп, шапка ушанка и коричневые унты, какие носят пилоты, летающие на север.

– Готов? – лаконично спросил он.

– Готов, – бодро ответил Кирилл и бросился одевать припасенный для задания теплый бушлат и валенки, тщательно подобранные по размеру ноги.

– В таких не замерзнешь, – похвалил его Щеголев.

Машина «Волга» стояла у обочины, в ста метрах от гостиницы. Полковник сел за руль, Кирилл разместился на пассажирском сидении, и в ту же секунду мотор, еще не остывший, загудел всеми своими цилиндрами.

Щеголев вывел машину на окраину города, где в этот вечерний час на улицах не было ни машин, ни пешеходов. Исчезли трех-пятиэтажные здания, с тускло освещенными изнутри окнами, за которыми еще теплилась унылая жизнь коммуналок, и на смену им пришли частные маленькие домишки, едва заметные во мраке за сугробами снега. Полковник вглядывался в темноту неосвещенной дороги, прищурившись и наклонившись вперед, как будто это могло сократить расстояние обзора. Вдруг он резко бросил руль влево, и машину занесло, но он сумел ее вовремя направить на узкую, заснеженную боковую дорогу. Буксуя и виляя он подъехал к воротам, примыкавшим к будке, похожей на армейский контрольно-пропускной пункт.

– Приехали, – буркнул Щеголев, открывая дверь, и в машину сразу ворвался мороз. Полковник со скрипом наступил на примятый снег и тут же захлопнул за собой дверь, чтобы не выстудить кабину. Кирилл тоже вышел и огляделся. Кругом тьма, и только в крошечном окошке будки горел свет. Из нее вышел офицер в милицейской форме, бодро и решительно подошел к Кириллу и, съежившись под пронизывающим зимним ветерком, отрывисто спросил: – Кто такие?

– Опергруппа из Москвы, – властным голосом сообщил Щеголев. Обратившись к Кириллу он приказал: – Селиванов, предъяви ему удостоверение.

Охранник в момент оценил Кирилла острым взглядом, почти выхватил удостоверение, раскрыл его и, сравнив фотографию с живым объектом, взял под козырек.

– Проезжайте, – широким жестом разрешил он и заторопился открывать ворота.

– Садись, – сказал Щеголев, возвращаясь на водительское место. Он повел машину мимо будки и остановился возле черной трехтонки.

– Полезай в кабину грузовика и жди здесь, – отрывисто приказал он. Кирилл отметил, что Щеголев слегка волнуется и пытается замаскировать свое состояние резким, уверенным и грубым тоном. – Включи мотор и обогрев, ждать придется долго. Никуда не уходи, потому что когда дойдет до дела, ты должен быть на месте. Понял?

– Понял, товарищ полковник.

Щеголев вернулся в легковую машину, развернулся, буксуя на снегу, и двинулся к воротам. Там он остановился и к нему подошел охранник. Щеголев открыл окно и что-то сказал охраннику. К большому удивлению Кирилла охранник обошел машину, сел на пассажирское место, и машина укатила, оставив за собой распахнутые ворота и кладбищенскую тишину.

Кирилл запрыгнул в грузовик и повернул ключ, оставленный в замке зажигания. Мотор несколько раз прерывисто, с морозным скрежетом прокрутился, а потом вдруг ожил и заработал, издавая глухой, монотонный гул. Кирилл удивился такому легкому успеху. Он ожидал, что придется взять рычаг и вручную прокручивать мотор снаружи, как это обычно делалось в холод.

– Ну и дела, – рассуждал он сам с собой. – Что тут происходит? Неужели нельзя арестовать врага народа и, если уж так нужно, убить его в тюрьме? Если такое опасное поручение, почему не разрешили взять с собой оружие?

Он огляделся. По обе стороны неширокого, покрытого утрамбованным снегом проезда, уныло замерли редкие сосны и сбросившие листву деревья. Впереди, в сотне метрах, возвышался, как силуэт призрака, большой дом. Все его окна были погружены во мрак.

Почему не дают подробных инструкций? – тоскливо подумалось ему. – Странно все это. Охранник уехал, он-то, наверное, получил точные указания. Что это за дом такой странный? Должно быть, много жильцов в нем живет, судя по размеру, а ни в одном окне свет не горит. Посмотреть бы поближе, да нельзя уйти с поста.

Мысли Кирилла перенесли его в Москву. Сейчас, когда он начинает зарабатывать, и неплохо притом, найти бы невесту хорошую, да обзавестись семьей. Нужен, все же, мужику семейный уют и женская ласка.

Ярко вспыхнувшие фары, отраженные от зеркала заднего обзора, грубо вернули его в реальность. Через раскрытые ворота въехали две легковые машины и остановились шагах в двадцати от грузовика. Кирилл открыл окно и, обернувшись, стал наблюдать за происходящим, надеясь увидеть Щеголева и услышать его указания.

Из последней машины выскочили четверо и бросились к первой. Кирилл в свете фар увидел среди них Щеголева. Оперативники распахнули задние двери и ринулись вытаскивать пассажиров. Те сопротивлялись, завязалась борьба, раздались протестующие крики и грубые окрики, резкие команды.

– Башку свэрни, башку, – неслось из темноты. «Сильный грузинский акцент», – отметил Кирилл.

– Бэри за горло, ну, в это мэсто давай. Давай, давай.

Двое, вытащенных оперативниками из машины, уже не сопротивлялись. Их поволокли по снегу и бросили позади грузовика.

– Может, дубиной по головэ, чтобы нэ рисковать? – спросил грузинский голос.

– Это ни к чему, – отозвался кто-то. Кириллу показалось, что он видел этого человека накануне отъезда в Минск. Но сейчас было не до того, чтобы напрягать память.

Оперативники расселись по машинам, развернулись и рванули обратно за ворота. Щеголев подбежал к грузовику и скомандовал:

– Открывай задний борт.

Кирилл спрыгнул на землю и кинулся выполнять приказ. Схватившись за ржавые, холодные штыри, запиравшие борт, он обнаружил, что забыл в машине левую варежку. Едва уняв дрожь в руках, он изо всей силы рванул холодный металл. Задний борт с грохотом отвалился.

– Бросай их в грузовик, – отрывисто приказал Щеголев. – Живей, живей.

Кирилл подскочил к первому телу и схватил его за ноги, а Щеголев подхватил его за подмышки. По опыту Кирилл знал, как тяжело и неудобно тащить раненого человека или еще не остывший труп. Гораздо легче кантовать тело, когда оно уже задеревенело. Тот, которого они несли первым, еще не успел остыть. Кириллу даже показалось, что он еще живой, хотя и без сознания.

– Давай, – натужно скомандовал полковник, забрасывая тело в грязный кузов. В темноте Кириллу померещилось, что глаза у человека были закрыты. У мертвых они открыты. Неужто живой? Как видно, старый, от одного хорошего удара кулаком он бы развалился на части. Явно был безоружный.

Со вторым справились так же быстро. Щеголев поднял задний борт, Кирилл запрыгнул в кузов, загнал штыри в замки, спрыгнул на землю и остановился в нерешительности, ожидая дальнейших указаний.

– Садись за руль, чего зеваешь, – грубо скомандовал Щеголев, обходя машину. – Ты поведешь.

Кирилл сел за руль, развернулся и выехал за ворота.

– Направо, – бросил Щеголев и, вытащив из кармана лист бумаги, разгладил его на коленях.

– Впотьмах ни хрена на этой схеме не поймешь. – Голос звучал озлобленно и нервно. – Вот, вроде бы нашел. Сейчас налево поверни. Прямо, прямо. Скоро поворот. Да, здесь остановись. Выходи и открой борт. Свалим их на дорогу.

Спихнули их сверху вниз, как бревна, а потом Щеголев оттащил одного на несколько метров подальше от другого.

– В машину, – скомандовал Щеголев. Кирилл опять сел за руль. Полковник приказал: – теперь чуть вперед и развернись.

Кирилл развернулся и, не доезжая до тел, нажал на тормоза.