«Во имя отца и сына и святаго духа!

Я, креол Савватий Устюжанин, завещаю, после смерти, воспитавшей меня Российско-Американской компании все места для будущей добычи золота, которые я открыл по реке Квихпак и ее притокам в последние годы. В году 18.. я в поисках золота доходил до границы с Канадой и золото нашел почти всюду. На втором заклеенном листе помещаю карту мест, где находил золото самородками и россыпью. Карту, побольше этой, кладу в потайное место, за икону Зосимы и Савватия, соловецких чудотворцев, что висит в жилье Квихпакской одиночки. Остерегаюсь всякого случая; думаю, что кто-то за моими поисками следил. Эти святцы ношу всегда при себе. Если пропадет план из-за иконы, останется чертеж при завещании.

За иконой же лежат и образцы золота.

К сему креол Савватий Устюжанин руку приложил».

На втором заклеенном листке был размещен чертеж бассейна Квихпака. Загоскин не верил своим глазам ? это лишь уменьшенный в несколько раз план, который был у иноземца. Загоскин вытащил из мешка пронумерованные клочки, составил всю посуду со стола, сложил обрывки и стал сравнивать оба плана. Кузьма молча следил за работой своего друга.

? Ну, Кузьма, погляди на этот маленький чертеж и скажи, верен ли он? Смотри: и большой чертеж и малый очень похожи один на другой, но есть разница. Помнишь, ты говорил, что иноземец ошибся, приняв озеро Мептох за залив? А здесь ? погляди хорошенько! ? озеро есть. Который чертеж правильней?

? Вот здесь верно, ? индеец показал на страницу святцев. ? Все очень верно. Объясни мне, в чем дело, русский тойон! Тогда я лучше смогу все понять.

Кузьма внимательно выслушал рассказ Загоскина, потом набил трубку, разжег ее и выпустил дым из ноздрей.

? Кружки и черточки на бумаге зачем поставлены? ? спросил индеец.

? Это те места, где креол Савватий нашел золото.

? А сколько этих мест?

? Много… Сейчас сосчитаю. Двенадцать кружков, это, наверное, места, где были самородки, а штриховка ? там, где рассыпное золото; таких мест ? семь. Всего девятнадцать пометок.

? И на большой бумаге девятнадцать? ? Да, один кружок с крестом поставлен мною на месте, где был убит белый.

? А кто чертил большую бумагу?

? Очевидно, иноземец. Видна опытная рука. Но тогда где же чертеж, который был за иконой? Непонятно…

Загоскин стал разглядывать клочки бумаги на свет. На одном из них он снова нашел водяной знак с изображением льва, держащего в лапе гусиное перо. Теперь сомнений не было! Белый, после того как убил креола Савватия, снял копию с его «большого чертежа». Но при этом убийца намеренно допустил ошибки. Он хотел, чтобы чертеж не во всем был похож на настоящий. К тому же креол не нашел никакого золота около озера Ментох! И именно за счет озера Ментох убийца исказил чертеж креола Савватия при копировке. А подлинник? Его убийца, конечно уничтожил, чтобы замести всякие следы.

Загоскин был поражен новым открытием. Так, значит длинноволосый креол нашел золото и даже завещал его России. Неизвестный иноземец только шел по следу креола и сам не открывал ничего. Но где же тогда самородки, о которых писал Савватий? Может быть, креол спрятал их куда-то очень далеко, а может быть, убийца выкрал их, а потом выбросил в тот день, когда его окружили индейцы во главе с Ке-ли-лын?

Как доложить главному правителю? Если Загоскин скажет, что золото нашел креол Савватий, начальство надолго успокоится. Подробных разведок никто скоро не начнет. Креол завещал все золото Компании. Бедный Савватий! Как он был наивен. Он считал золото своим. Но разве Компания стала бы считаться с правами Савватия? Никогда… Лучше сказать, что убийца креола, проникнув в русские владения, имел своей целью поиски золота и что креол чем-то помешал ему. Так будет лучше. Начальство всполошится и постарается сохранить свои владения и свое золото. Загоскин решил поступить именно так…

Бриг уже давно шел в открытом море.

Таких солнечных дней давно не бывало на острове Баранова, где дожди лили двести сорок пять дней в году. Бриг «Байкал» входил в Ситхинский залив. Загоскин и Кузьма вышли из каюты на палубу и увидели снежную вершину Эджкомба. Она светилась на солнце, и тень от облаков не покрывала ее, как обычно. Вправо и впереди корабля были разбросаны многочисленные острова, покрытые яркой зеленью. Узкие проливы между ними были спокойны и похожи на серебряные ленты. Слабый ветер доносил с земли запахи свежей хвои и густых трав. За островом Лазарева показался белый маяк, бриг пошел прямо на него, а потом устремился к Батарейному острову.

Вход в гавань сторожили подводные камни. Поэтому даже в такой ясный день на крамболах брига стояли дозорные; они указывали вахтенному путь. Корабль долго сновал между островами, и неопытному человеку могло показаться, что до Ново-Архангельска еще много миль. Но крепость вдруг открылась сразу, как будто невидимая рука подняла занавес из солнечных нитей, синевы и зелени, за которым скрывалась столица Аляски.

Загоскин невольно залюбовался этим видом. Направо белела церковь, влево поднималась кораблестроительная верфь. На Камне-Кёкуре возвышались дом главного правителя, крепостные башни с блестевшими на солнце медными пушками, крепкий частокол. На морском берегу, ниже крепости, белели дома жителей, покрытые кровлями из кипарисовой коры, темнели древесные шалаши индейцев. И все это ? дикая скала Кекура, хвойные леса на горах, длинный мол на высоких лиственничных сваях, темные батареи ? отражалось в тихой серебристо-синей воде залива.

Индейцы, завидев бриг, ринулись на больших, пестро раскрашенных лодках, чтобы, по обычаю, раза два обойти вокруг корабля.

С берега доносился крик воронья. Вороны ? священные птицы индейцев ? считались в Ново-Архангельске неприкосновенными. Они сидели на кипарисовых кровлях, восьмиугольной крепостной башне, вились над церковным куполом, а около шалашей индейцев воронов было так много, что казалось, будто на землю опустилась черная, лоснящаяся туча.

Тот, кто не был ранее в этих широтах, поразился бы, увидев порхающие в воздухе легкие пламенные стаи птиц. Они носились около морского берега и зелени, рассыпались, сливались вновь, падали вниз, как алые искры, и снова взвивались в синее небо.

Это были тихоокеанские колибри…

? Ну, вот мы и дома, ? сказал Загоскин, когда они съехали с корабля на берег. ? Кузьма, пока не будет распоряжения главного правителя, ты будешь жить у меня.

Обитатели Ситхи с удивлением разглядывали их. Кузьма с длинным копьем и двумя ружьями за плечами шел впереди. За ним, припадая слегка на правую ногу, брел Загоскин. Шествие замыкал алеут, которого они наняли на берегу нести вещи. Они миновали приморский поселок, школу и церковь и зашли в ворота Средней крепости. Вот и большой деревянный дом, где жили холостые мореходы, мелкие чиновники и выслужившиеся промышленные.

? Сюда, Кузьма! ? Загоскин открыл двери большой и светлой кухни. ? Здравствуй, Таисья Ивановна, ? сказал он громко. ? Заждались, поди?

? Ах, батюшки! Никак, Лаврентий Алексеич! Бог ты мой! Я сейчас… Уж и не чаяла дождаться.

? А я взял да и приехал, Таисья Ивановна. Тепло тут у вас, хорошо. Солнце светит…

? Ну, дай я на тебя посмотрю! ? Высокая пожилая женщина с добрым лицом подошла к Загоскину и всплеснула руками. ? Да вы ли это, Лаврентий Алексеич? ? промолвила она тихо и отступила назад. ? Что с тобою только сделали, Лавруша? ? спросила она и опустилась на лавку. ? Нет, непохожий, вовсе не тот. И в глазах веселья нет, ? женщина вдруг залилась слезами. ? Худой, страшенный, ровно индиан ? весь в шкурах, не мылся, поди, долго?

? Все бывало, ? весело сказал Загоскин и прошелся по кухне.

? Да ты еще и хромой, ? сказала женщина, вытирая слезы. ? Ранили или зашиб чем?.. Иглой, говоришь, проколол?.. Вот страсти какие! Завтра к лекарю сходи. Ну, тебе комнату твою открыть? Сейчас открою, там все в порядке, никого не пускала. А ты что стоишь, словно идол? ? вдруг напустилась она на Кузьму. ? Ишь какой страхолюдный, рогатину свою в дом затащил, не спросясь. Иди в сени ее поставь, в угол. Где это вы, Лаврентий Алексеич, такое пугало достали? Палку в губу застремил и думает, что очень даже хорошо.