– Вы очень добры, что увенчали своим присутствием нашу победу, миссис Фосдайк, – поспешил сказать Филипп, чтобы скрыть замешательство своей спутницы.

– О чем же этот пивовар разговаривал с мисс Хайд? – пробормотал Тотердель себе под нос. – Со мной он всегда молчалив…

Кодемор занимал небольшой дом в Спринг-Гардене. На первом этаже располагалась его контора, на самом верху – спальня и уборная, а на втором этаже – столовая и большая комната, вроде курительной и библиотеки.

Кодемор стоял у окна этой комнаты и беседовал с худощавым, модно одетым человеком, который, по-видимому, больше интересовался цветком в своей петлице, нежели речью Кодемора. Не будь он так равнодушен, его можно было бы принять за одного из клиентов Кодемора, но тот, кто занимает деньги, обычно горячо интересуется разговором.

Мистер Стертон, известный портной, имел самые разные дела с Кодемором. Иногда ему нужно было спросить его мнение о векселе, полученном в уплату, иногда – дисконтировать вексель[6], что Кодемор всегда устраивал, а иногда Стертон давал деньги взаймы через Кодемора. Сам Стертон никогда этого не делал, но, если у него были причины полагать, что к нему обращаются люди надежные, указывал на Кодемора как на человека обязательного в этом отношении.

– Залог верный, – убеждал Кодемор Стертона, – я ручаюсь вам и, конечно, все подробно объясню. У меня столько денег сейчас роздано, что я не могу устроить это дело один, а мне хочется помочь Фоксборо.

– Почему? – прошепелявил Стертон.

Он любил шепелявить и принимать томный вид, но в делах разбирался не хуже Кодемора.

– Для вас это не имеет значения. Я возьму у вас половину этой суммы под десять процентов. Прежде мы брали больше, но теперь залог вернее. Я выплачу вам деньги через полгода.

– Я хочу знать, по какой причине вы помогаете Фоксборо. То, что он ваш друг, и то, что вы расположены к нему, ничего не значит, если требуется извлечь как можно больше прибыли с наименьшим риском. Это вам известно не хуже, чем мне.

– Не надо учить меня, – возразил Кодемор. – У меня есть веские причины на то, чтобы держать Джеймса Фоксборо в своих руках. Какое вам до этого дело? Совершенно никакого. Вы должны заботиться только о том, чтобы обеспечение было надежным. А если вы не желаете сотрудничать, то я найду кого-нибудь другого. – И Кодемор опустился в кресло с оскорбленным видом.

– Хоть мне и любопытно, почему вы так заинтересованы дать эту ссуду, необходимости это знать у меня, конечно, нет. Скажите, что за залог, и я найду деньги, – сказал Стертон, не желавший ссориться с ростовщиком по целому ряду причин. – И что там с векселем Моранта? Вы навели справки?

– Да, он верен. Вы даже можете зайти с ним еще дальше. Для чего он дал вам этот вексель?

– В уплату по счету, наличных денег у него не было – как вам известно, это вечная проблема моих клиентов.

– С вашими ценами, Стертон, вам нельзя не работать в кредит, вам нужен капитал, чтобы иметь возможность ждать. В конце концов деньги появляются, и выгода оказывается большая.

– Да, но набегают такие долги, которые любого способны разорить, – возразил Стертон. – Однако мы, кажется, все обсудили. Как скоро вам нужны эти деньги? – спросил портной, собираясь уйти.

– Как можно скорее. Сейчас я жду Джеймса Фоксборо. Я велел проводить его в контору на тот случай, если вы еще будете здесь.

– Я ухожу. Деньги доставлю дня через три.

Когда мистер Стертон ушел, Кодемор начал рассуждать: «Как бы узнать, зачем Фоксборо нужны эти деньги? Он всегда был скрытным в отношении своих дел. Шесть тысяч – сумма немалая, хотя и залог верный. Может, Джеймс хочет устроить что-нибудь вроде «Сиринги» в Бирмингеме или Лидсе. Ишь какой жадный – мог бы и поделиться, взять меня в компаньоны!»

Тут Кодемор захихикал, вспомнив, сколько прибыли приносила ему «Сиринга», пока Фоксборо не выкупил ее.

Вошедший клерк доложил, что мистер Фоксборо ожидает в конторе.

– Купер, пригласи его сюда через пять минут, – распорядился Кодемор.

У него была своя особенная система. Его контора состояла из трех комнат: в первой, что поменьше, сидел его помощник, во второй – два клерка, а третья была обителью самого ростовщика. Из этой комнаты еще одна дверь вела наверх. Если Кодемор находился в конторе, то посетителя просили подождать в комнате клерков; если нет, то гостя вводили в святая святых и оставляли там. Всех известных клиентов после недолгого ожидания провожали наверх, а к неизвестным Кодемор спускался сам, «как ястреб на дикую утку», по выражению одной несчастной жертвы. Новый клиент всегда ждал долго.

«Пусть почувствуют, что деньги занимать нелегко, что я не тороплюсь давать взаймы, – рассуждал ростовщик, – скорее примирятся с большими процентами».

– Мистер Фоксборо, – доложил клерк, отворив двери курительной, и Джейм с Фоксборо вошел в комнату, где бывал уже много раз.

Кодемор, дружелюбно пожав ему руку, предложил сигару и рюмку ликеру.

– Или, может быть, вы предпочитаете водку с сельтерской? – прибавил он. – Нам предстоит серьезный рвзговор. Вам так срочно нужны деньги…

– Какая в них польза, если их получаешь только через месяц после того, как они были нужны? Упущенного случая не вернешь, – нравоучительно заметил Фоксборо.

– Стало быть, вы считаете сделку очень выгодной, если так спешите.

– Может быть, и считаю, но вам до этого не должно быть дела, и я не намерен ничего объяснять.

– Видите ли, вам могут понадобиться еще несколько тысяч, и я мог бы найти их для вас, если бы знал, для чего.

– Не волнуйтесь, я не обращусь к вам, даже если и понадобятся дополнительные средства. Так когда же я смогу получить деньги?

– Через несколько дней, если нам удастся провернуть одно небольшое дельце, – медленно проговорил Кодемор. – Видите ли, я уже в таком возрасте, – прибавил он с добродушным видом, который вовсе ему не шел, – что мне пора жениться.

– Какое же мне дело до этого? – удивился Фоксборо. – Я не ваш опекун, вы не нуждаетесь в моем согласии, да и ни в чьем другом.

– Однако не могу же я жениться на девушке без ее согласия.

– Не можете, если она уже совершеннолетняя. Хотя, говорят, среди аристократов одного согласия невесты мало: чем выше ее происхождение, тем менее она вольна располагать собой. Но я не думаю, Кодемор, чтобы вы выбрали дочь вельможи, – иронично заметил Фоксборо и напел модный в то время романс: – «Дочь вельможи, знатная девица!»

– Мне не до шуток, – резко оборвал его ростовщик. – И чем скорее вы это поймете, тем лучше для нас обоих.

Фоксборо тут же посерьезнел. Мысль о женитьбе Кодемора показалась ему забавной, но он вспомнил, что мужчины не любят, когда смеются над «благороднейшим чувством их души», и поспешил сказать:

– Извините, Кодемор, но старая лисица, лишившаяся хвоста, не может не посмеяться над молодой, когда та лезет в западню. Искренне надеюсь, что вы будете счастливы и пригласите меня на вашу свадьбу.

Мистер Фоксборо совсем забыл о предостережении своей жены, посчитав его невероятным, и не догадывался, к чему клонит Кодемор.

– Без вашего присутствия едва ли получится обойтись, – сказал ростовщик хриплым голосом, подмечая, что гость даже не подозревает о его намерении. – Мне нужно ваше позволение, чтобы сделать предложение мисс Фоксборо.

– Вы хотите жениться на Нид?! Но она еще совсем ребенок! Это невозможно! Это нелепо и просто глупо!

– Ничего нелепого и глупого я в этом не вижу, – возразил Кодемор. – Многие девушки выходят замуж совсем юными, а что касается разницы в возрасте, то пятнадцать лет – не бог весть что, бывает и гораздо больше.

– Да ей самой всего пятнадцать! – горячо воскликнул Джеймс Фоксборо; занятый делами, заставляющими его надолго отлучаться из дома, он потерял счет годам Нид.

– Ей идет восемнадцатый год. Это сказала мне ее мать. А мне тридцать четвертый, – возразил Кодемор. – Очень может быть, что если мы не договоримся по этому вопросу, то и заем устроить не удастся.