Итак, по-видимому, еще до Рюрика (если мы, конечно, принимаем летописную датировку его прихода на Русь 862 годом) на территории Восточной Европы существовало государственное образование русов и даже, более того, Русь получила известность на международной арене. Это раннее образование в исторической науке обычно условно именуют «Русским каганатом» (хотя в источниках собственно каганат не упоминается, а говорится о кагане (хакане) русов)[301]. К концу 830-х годов, по всей видимости, это государственное образование охватывало земли севера Руси — Приладожья, а также возможно Приильменья и Верхнего Поволжья (район Ростова), где оно соприкасалось с зоной хазарского влияния. Вероятно, под влиянием хазарской титулатуры правитель росов стал пользоваться титулом «каган» (хакан). Ведущая роль в этом объединении, вероятно (но отнюдь не обязательно), принадлежала варягам. К 840-м годам русы освоили торговый путь по Волге на Каспий и по Дону в Азовское, а затем Черное моря, связавший Балтику с Византией и странами Востока. К тому же времени относится одно из первых продвижений русов по будущему пути «из варяг в греки» — по Днепру в Византию — посольство 839 года. Затем этот путь осваивается все больше и больше, и центр «каганата» перемещается в Среднее Поднепровье — возможно, уже в начале 850-х годов (сведения аль-Йа'куби о правителе славян), а к 860 году вполне определенно. Возможно, предводителями этого продвижения были варяги Аскольд и Дир, ставшие князьями в земле полян. Это государственное образование снарядило поход 860 года на Константинополь, после которого заключило союз с Византией, а часть русов приняла крещение. Оно же вело торговлю с немецкими землями по Дунаю, а также, возможно, организовало нападение на Абаскун в 870-х годах. В 871 году титул кагана применительно к правителю русов, как можно думать, еще существовал (это подтверждает и арабский рассказ об «острове русов»). Закрепление варягов в Приднепровье ослабило связи «каганата» с севером Руси. Здесь произошло изгнание варягов местными племенами «за море», после чего спустя какое-то время они были «призваны» вновь. Новым князем северорусских славянских и финно-угорских племен и стал Рюрик.

Разумеется, нарисованная картина гипотетична, однако сведения разных источников позволяют с достаточной уверенностью обрисовать ее основные черты. Это приводит нас к выводу, что Рюрик строил свою власть не на пустом месте — в стране, куда он явился, уже имелись зачатки государственности. Теперь стоит посмотреть — конечно, с учетом малости доступных нам данных, — что сделал варяжский князь для утверждения в своих новых владениях того «наряда», о котором говорила «Повесть временных лет».

Итак, к началу 860-х годов племена, жившие на севере Руси, изгнали варягов за море. Летописец сообщает, что между племенами начались усобицы, после чего они вновь обратились «за море, к варягам, к руси», откуда и прибыли Рюрик и его братья. Мы видели, что само слово «русь» как название народа было известно уже в первой половине IX века. Откуда же оно происходит? Какова его этимология?

На этот счет (как и в отношении многих других вопросов ранней русской истории) существуют разные мнения, но одни из них более обоснованны, в том числе и с точки зрения языкознания, а другие базируются лишь на сомнительных созвучиях или поздних искусственных этимологиях. Прежде всего посмотрим на саму форму «русь» как названия народа, племени. Названия славянских племен формировались следующим образом. Во-первых, к основе могли добавляться суффиксы — ян/ан или — ен. Таким образом возникали названия «поляне», «древляне», «северяне», «словене», «полочане», из западнославянских племен «руяне», «хижане» и т. д. Среди восточнославянских племен такой тип названий наиболее распространен. По этому же типу образовывались в славянском языке и заимствованные, книжные названия — «римляне», «агняне» и др. Во-вторых, к основе мог добавляться суффикс — ич (с помощью которого, как известно, образовываются отчества). Таких примеров среди названий восточнославянских племен меньше, но они также есть: «кривичи», «вятичи», «радимичи», «уличи» и другие, у западных славян к тому же типу относятся «бодричи», «лютичи» и т. д. Среди названий неславянских народов выделяется модель, в которой название оканчивается на — я/а. Таковы «меря», «мурома», «мордва», «печера» и др. Это названия или финно-угорских (восточнофинских), или балтских народов. Другой тип — названия, оканчивающиеся на ь (отражающий финское конечное — i), такие как «чудь», «весь», «емь», «пермь», «сумь», «водь», «лопь». Это названия западнофинских или балтских племен. Ясно, что название «русь» по своей форме относится именно к этому типу, что заставляет видеть в нем заимствование из финских или, во всяком случае, неславянских языков[302].

Между тем происхождение названия народа и происхождение самого народа — явления отнюдь не всегда равнозначные. Многие названия народов и стран представляют собой как бы не исконные самоназвания, а названия других народов, растворившихся в местной среде, например, название «Франция», которое происходит от имени германского племени франков, или «Болгария» — от тюркского племени болгар. Другие же названия, напротив, сохраняются даже после изменения этнического состава населения, как, например, «Британия» — от кельтоязычных бриттов, завоеванных германцами[303].

В недавнем прошлом распространенной версией происхождения названия «Русь», вошедшей даже в учебную литературу, было предположение о связи этого слова с названием реки Рось — одного из притоков Днепра, впадающего в него южнее Киева. Поскольку Рось течет как раз в том регионе, где сформировался центр Южной, полянской Руси, а само название реки совпадает с названием «руси» в византийских источниках, возникло предположение о том, что название реки и могло лежать в основе названия народа и страны[304]. Эту версию, в частности, пропагандировал такой крупный отечественный историк, как Б. А. Рыбаков, причем начало народа «росов-русов» он относил к VI веку (опираясь также на сирийскую хронику Псевдо-Захарии и даже связывая этих «росов-русов» с упоминаемым Иорданом племенем росомонов)[305]. Такая гипотеза подкреплялась и тем общим утверждением, что названия рек, как правило, очень древние и отражают ранние этапы в истории тех или иных территорий. Поэтому, несмотря на то что название реки Рось впервые зафиксировано в летописях под 980 годом, оно, конечно, значительно древнее и могло существовать за несколько столетий до этого. В XI веке, кстати, по Роси проходила граница между собственно Русью и степным миром. Важно, однако, что эта река в древнерусском языке называлась Ръсъ, то есть в корне этого слова был не гласный звук «о», а редуцированный или сверхкраткий гласный звук «ъ» («ŏ»). Поэтому форма, например, родительного падежа этого слова была «Ръси» («Рcи»). Людей же, живших по реке Рось, называли «поршане»[306]. Лишь с XII века вследствие фонетического процесса — так называемого «падения» редуцированных, звук «ъ» в корне названия реки Рось, поскольку он стоял в сильной позиции, развился в звук «о». Из редуцированного же звука «ъ» звук «у» произойти не мог, поэтому и название реки «Ръсь» никак не могло стать основой для возникновения названия «Русь». Итак, эта гипотеза оказывается неверной.

Конечно, географические названия, в которых имеется корень «рус», существуют, но относятся они не к югу Руси, а к северу. Еще в Воскресенской летописи слово «Русь» связывалось с названием реки «Русса», которая впадает в Ильмень-озеро (теперь эта река называется Порусья и впадает в Ильмень через Полисть и Ловать). На берегу Руссы возник город Старая Русса, впервые зафиксированный в летописи в 1167 году (хотя по данным археологов, поселение на его месте существовало и раньше). Гипотезу о связи названий «Русь» и «Русса (Руса)» поддерживал, в частности, Алексей Александрович Шахматов. Однако район реки Руссы и одноименного города не был тем центром, вокруг которого разворачивались события ранней русской истории (в противоположность Ладоге, Новгороду или Киеву). Поэтому происхождение названия «Русь» от Руссы требует очень серьезных доказательств — на одном созвучии такие выводы делать невозможно. Этимология же названия реки — вероятно, балтская, а не славянская[307].