Но что это были за росы и почему византийцы так называли этот народ? В своем «Окружном послании» Фотий прямо называет имя народа — «рос», и такое название закрепилось в византийских источниках (хотя с XI века появляются и слова с корнем «рус»). О происхождении такой формы этого названия у византийских авторов в науке существуют разные версии.
Согласно одной, форма «рос» признается восходящей к слову «рус» (самоназвание русов в X веке) и ее возникновение объясняется тем, что для греческого языка византийского времени было характерно чередование корневых гласных о (со) и у (ои). О версии, связанной с библейской землею (или народом) Рош, форма названия которой в греческом тексте Библии аналогична византийскому названию русов, уже упоминалось. Возможно, библейские образы повлияли на византийцев, сопоставлявших нашествия русов, «дикого» народа с севера, с легендарными Гогом и Магогом. С другой стороны, название «рос» в «Вертинских анналах», скорее всего, передает самоназвание «русов» в конце 830-х годов. Поэтому, возможно, форма «рос» была первичной и лишь затем трансформировалась в «русь». Тогда возникает предположение, что византийское «рос» непосредственно восходит к вероятному прототипу древнерусского «русь» — древнескандинавскому самоназванию участников походов на гребных судах на восток от Балтики — «ротс-мен» (rops-men), то есть «гребцы»[271]. Это в какой-то степени подтверждается тем фактом, что, согласно «Вертинским анналам», послы «росов» оказались шведами. Автор «Хроникона венетов» («Венецианской хроники») диакон Иоанн, писавший в начале XI века, прямо называет участников похода на Константинополь в 860 году «норманнами».
Но если русы столь неожиданно напали на столицу Византии, то откуда они появились? В византийских хрониках, восходящих к «Хронографии» Продолжателя Феофана, содержатся, казалось бы, более определенные данные о местах обитания русов. Так, византийский историк второй половины XI века Иоанн Скилица в своем «Обозрении историй» говорит, что напавшие на Константинополь росы — «скифский народ, живущий близ северного Тавра, дикий и свирепый». А другой историк, Иоанн Зонара, умерший в середине XII века, в труде «Сокращение историй» упоминает, что «скифский народ росов» — «из числа народов, живущих вокруг Тавра». Из этих фраз можно понять, что русы населяли земли рядом с Крымским полуостровом. Хотя на самом деле эти указания можно понимать и в более широком смысле — как то, что русы живут к северу от Тавриды. Между тем есть целая гипотеза о существовании некоей «Причерноморской (или Приазовской) Руси», которая якобы и совершала ранние походы на Византию (о лингвистических доводах в пользу этого см. далее). Туда же после крещения и был отправлен епископ. Однако сведения византийских историков XI–XII веков могли относиться к современной им ситуации, а не к реалиям середины IX века. В XI веке русы уже действительно жили в Причерноморье — им принадлежала Тмуторокань, бывшая одним из русских княжеств. Во второй половине XI века Тмутороканское княжество играло заметную роль как в общерусских делах, так и в Причерноморье в целом, поддерживая связи с Византией.
В то же время слова патриарха Фотия в его проповедях говорят за то, что земля русов находилась на большом расстоянии от Византии («народ, поселившийся где-то далеко от нас», от которого «мы отделены столькими землями и племенными владениями, судоходными реками и морями без пристаней»). А назначение епископа (или даже архиепископа), как и сам масштаб похода, свидетельствует, что Византия столкнулась с достаточно сильным государственным образованием. Вряд ли это могла быть Приильменская или Приладожская Русь. Скорее всего (как это подтверждают и русские летописи), поход был организован русью Приднепровской[272], с центром, вероятно, в Клеве — на тех землях, на которые, возможно, распространил свою власть так называемый «Русский каганат» в середине IX века.
А что же русские летописи? В них тоже содержатся сведения о походе 860 года, заимствованные из традиции византийских хроник, восходящих к хронике Симеона Логофета. В Новгородской первой летописи младшего извода сообщение о походе руси следует после рассказа об основании Киева. «При сем (императоре Михаиле. — Е. П.) приидоша Русь на Царь-град в кораблех, бещислено корабль; а в двусту вшедше в Суд (залив Золотой Рог. — Е. П.), много зло створиша Греком и убийство велико крестияном. Цесарь же с патриархом Фотеем молбу створи в церкви святыя Богородица Влахерне всю нощь; таце святей богородици ризу изнесоше, в море скуд омочиша; а во время то яко тишине сущи, и абие буря вста, и потапляше корабля рускыя, и изверже я на брег, и во своя сы возвратишася»[273]. В «Повести временных лет» также рассказывается о походе, но событие это имеет дату и, более того, названы князья, поход возглавлявшие. «В год 6374. Пошли Аскольд и Дир войной на греков и пришли к ним в 14-й год царствования Михаила. Царь же был в это время в походе на агарян, дошел уже до Черной реки, когда епарх прислал ему весть, что Русь идет походом на Царьград, и возвратился царь. Эти же вошли внутрь Суда, множество христиан убили и осадили Царьград двумястами кораблей. Царь же с трудом вошел в город и всю ночь молился с патриархом Фотием в церкви Святой Богородицы во Влахерне, и вынесли они с песнями божественную ризу святой Богородицы, и омочили в море ее полу. Была в это время тишина и море было спокойно, но тут внезапно поднялась буря с ветром, и снова встали огромные волны, разметало корабли безбожных русов, и прибило их к берегу, и переломало, так что немногим из них удалось избегнуть этой беды и вернуться домой»[274].
Дата 6374 (866) год была вычислена как четырнадцатый год правления императора Михаила III, начало царствования которого отнесено в «Повести» к 6360 (.852) году. Последняя датировка неверна, как, впрочем, неверно и то, что поход руси состоялся в четырнадцатый год правления Михаила. В византийской традиции, восходящей к хронике Симеона Логофета, есть упоминание о десятом годе правления Михаила как годе похода руси (что также неверно, поскольку Михаил правил с 842 года). Вероятно, дата «6374 (866) год» получилась путем нескольких расчетов и манипуляций на разных стадиях редактирования летописного текста[275]. Поскольку дата относилась ко времени уже после призвания варягов, а поход связывался, очевидно, с Киевом, то предводителями русов под пером летописца стали Аскольд и Дир. Они не были таковыми в Начальном своде — в Новгородской первой летописи об Аскольде и Дире говорится уже после рассказа о походе руси, как о двух варягах, которые пришли в Киев, стали там князьями и воевали с древлянами и с уличами. В «Повести временных лет» Аскольд и Дир связаны с Рюриком. Это его «бояре» (но не одного с ним рода, что особо подчеркивает летописец), которые «испросистася ко Царюгороду с родом своим». Идя по Днепру, они увидели на горе городок и спросили у местных жителей, чей он. Поляне ответили, что были братья Кий, Щек и Хорив, которые построили этот городок и «изгибоша» (сгинули), а мы здесь сидим, «род их», и платим дань хазарам. Аскольд и Дир остались в этом городе и собрали многих варягов и стали владеть землей полян. Поход 860 (866) года, который оказался связан с Аскольдом и Диром в «Повести временных лет», сопоставлялся тем самым со стремлением двух князей идти к «Царюгороду», благодаря которому «бояре» отпросились у Рюрика. В Новгородской первой летописи этих подробностей нет — сказано лишь, что пришли в Киев два варяга, а откуда и «от кого», неизвестно. По-видимому, не было их и в «Начальном своде».
Уже отмечалось, что в «Повести временных лет» особенно подчеркивается незаконность княжеского статуса Аскольда и Дира. В летописи заметно стремление утвердить княжеский статус только за родом Рюрика. Это подтверждает и рассказ о захвате Киева Олегом в 882 году и убийстве им Аскольда и Дира. Олег говорит киевским правителям: «Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа» («Не князья вы и не княжеского рода, но я княжеского рода»), а затем, показав на Игоря: «А се есть сын Рюриков». Таким образом выстраивается линия легитимной преемственности власти только в роду Рюрика, подчеркивается законный статус именно этой династии[276]. Аскольд же и Дир оказываются своего рода самозванцами. В то же время все герои ранней русской истории как бы «привязываются» к Рюрику, соотносятся с ним. Поэтому Аскольд и Дир «становятся» приближенными, «боярами» Рюрика. А чтобы объяснить, зачем они пошли на юг, по Днепру, устанавливается их цель — Царьград (Константинополь), что, кстати, могло соответствовать действительности. Эту цель как бы подтверждает и поход на греков, который хронологически оказывается между «призванием» Рюрика в 862 году и гибелью Аскольда и Дира в 882 году. Таким образом создается непротиворечивая версия деятельности двух киевских князей.
