— Стоять!

Ее голос требовал повиновения. Но мужчина бросился за руль ее патрульной машины и захлопнул дверцу.

— Я сказала: ни с места! — разозлилась Дайана и, пригнувшись и целясь в ветровое стекло, побежала к своему автомобилю. — Стой! — На мгновение ее ослепил свет фар. Она вскинула руку, заслоняя глаза, нырнула за дерево, упала на землю, но пистолет по-прежнему был направлен на машину.

Задние колеса патрульного автомобиля выплюнули песок с грязью, машина окуталась тучей пыли и, зацепившись протектором за грунт, прыгнула вперед. Водитель, разгоняясь на извилистой дорожке, то газовал, то бил по тормозам и, резко вращая руль, превратился в подвижную цель. Дайана, пытаясь поймать водительскую сторону на мушку, выпустила шесть пуль. Стремительно освободила барабан от стреляных гильз и сорвала с пояса кассету быстрой перезарядки. Но когда вновь снарядила боеприпасами пистолет, машина, ее машина, моргнула стоп-сигналом, резко накренившись, вошла в поворот и, разбрасывая за собой камешки, скрылась в ночи.

Дайана посмотрела ей вслед. А затем взорвалась:

— Что б ты сдох, подонок! — И осталась глупо стоять. Даже не глупо, а ошалело глупо. Надо же так вляпаться!

Черт! Черт! Черт! Она топнула так сильно, будто старалась вбить в грязь всю злость на саму себя. Уши заложило — в них стоял звон от выстрелов. Легкие душила поднятая машиной пыль. Ее машиной! Вот непруха! Проходимец спер патрульный автомобиль! Что могло быть хуже этого? Так проколоться! Чтоб ему! Оставалось лишь стоять и слушать, как стихал звук мотора в ночи.

— Зараза! Дерьмо! — кипела Дайана, ругая непонятно кого: то ли угонщика, то ли саму себя.

Дайана обернулась, следуя взглядом за лучом фонаря, и шагнула назад по направлению к страшной картине под дубом. Около семнадцати лет. Может, и того меньше.

Дайна скользнула лучом по мертвому мальчику, отвела фонарь и, освещая местность, направилась дальше — к столу для пикников, вперед по стиснутой лесом замусоренной просеке. Здесь валялся обычный хлам. Но вот луч фонаря отразился от серебристой алюминиевой банки из-под «Серебряной пули». Здешние подростки предпочитали «Курс», и эта жестянка одиноко лежала в кустах. Решив подобрать ее, Дайана сошла с дороги, вынула из кармана авторучку и, чтобы не оставлять на металле отпечатков пальцев, подцепила ею банку за отверстие.

И чуть не споткнулась о второе тело.

Рядом лежало третье.

Дайана почувствовала, как что-то оборвалось у нее внутри, словно что-то отторглось от самого сердца. Разумеется, не невинность, но нечто подобное. Надежда или вера в человеческие возможности. Вероятно, она просто испугалась.

Девушки, тоже подростки. Руки и ноги стянуты липкой лентой. Рты заклеены. И все изрезаны. Множество колотых ран. Трусики отсутствовали. Бедра стали лиловыми от синяков.

Дайана стояла, смотрела и прислушивалась к ударам собственного сердца; она пришла в ужас при виде убитых детей и впервые ощутила, что значит находиться рядом с мертвым человеческим телом. Обезображенным. В желудке сделалось пусто, точно в надутом шарике, легкие сдавило, будто глубоко под водой. Она не могла ни сглотнуть, ни говорить. Застыла в тени и смотрела, как лес окрашивался то в красный, то в синий, то в белый цвета — это вращались проблесковые маячки на крыше прибывшей первой машины управления шерифа. В надежде никого не спугнуть, Дайана приближалась по коду «два» — без сирены, с одной световой сигнализацией.

Дайана вернулась на просеку и направилась обратно к дубу.

На место преступление прибыл сам шериф, Гиб Лоув, он вышел из машины, за ним следовал помощник. Дайана проводила их к дереву, и шериф, лет сорока, славившийся тем, что у него хватало нервов на все управление, стоял и приглаживал белокурые завитки над ушами — единственную растительность на голове — и почесывал слегка нависающий над ремнем живот.

— Мертвый, да? — Лоув посмотрел на Дайану так, словно изрек нечто глубокомысленное.

Она кивнула.

— А вы, — он указал на табличку с фамилией на ее груди, — полицейский Уэллман, какого черта здесь делаете?

— Несу ночное дежурство.

— Это не объясняет, почему вы оказались тут. Насколько я понимаю, ваша юрисдикция не распространяется за границы города. Здесь моя территория — территория управления шерифа.

— Я просто спустилась к озеру посмотреть на воду, — призналась Дайана. — На минутку. Хотела охладиться. Немного встряхнуться.

— А где, черт побери, ваша машина? Или вас направили пешим дозором? — Помощник шерифа криво усмехнулся.

— Я заметила какого-то человека в стороне от дороги, — принялась объяснять Дайана. — Стала его преследовать, — она взглянула в глаза шерифу, — и он увел мою патрульную машину.

— Что?

— Он угнал мой автомобиль.

Шериф молча смотрел на Дайану. Он не рассмеялся, даже не улыбнулся и не ухмыльнулся. Вытащил рацию и нажал на кнопку передачи.

— Всем подразделениям. Разыскивается полицейский патрульный автомобиль. Угнан несколько минут назад. Водитель… — Лоув вопросительно покосился на Дайану.

— Белый мужчина, — тихо подсказала она и описала его внешность.

Шериф повторил в микрофон приметы, и все, кто слушал эфир в управлении, узнали о позоре Дайаны. Она представила, как подчиненные шерифа — и те, что были на дежурстве, и те, что находились в штаб-квартире, — заулыбались, заржали и принялись качать головами. Что за кретин — позволил умыкнуть полицейскую машину!

Шериф Лоув прицепил рацию на пояс.

— Не тревожьтесь, дорогуша, — произнес он. — Мы отыщем негодяя, укравшего ваш патрульный автомобиль.

Дайане захотелось застрелить его на месте, но она сделала вид, будто не слышала его замечания. Шериф направил луч фонаря на мертвого подростка. Сложил ладони на животе и молча стоял.

— Проклятие! — Он пожевал тонкими губами. — Так это же сын министра Логана!

Помощник пожал плечами.

— Все, что я знаю: он умер, мертвее не бывает. — Помощник, застыв, не сводил глаз с убитого юноши.

— Похоже, его ударили ножом не менее двух дюжин раз, — заметил Лоув. Помощник покачал головой и сплюнул. Шериф повернулся к Дайане: — Тот тип, которого вы заметили, тот, что умыкнул вашу машину… Как вы считаете, он это сделал?

— Да. И не только это.

Шериф дернул головой.

— Что значит «не только это»?

— Есть другие трупы. Вон там. Два женских. Примерно того же возраста.

— Господи помилуй… — пробормотал шериф, и со стороны показалось, что он молится. Затем кивнул Дайане: — Ведите.

С Лейксайд-роуд свернула вереница из шести полицейских машин, проехала по ведущей к парку аллее и остановилась около места преступления. За ними следовали два фургона «скорой помощи». У всех на крышах сверкали проблесковые маячки, и от этого создавалось впечатление, что вокруг места убийства закружился в танце лес — деревья, прижав ветви к бокам, вращались, подпрыгивали и отплясывали под мелькание красных, синих и белых огней. Дайана стояла посреди всей этой суеты, кровь сочилась из ран трех подростков, врачи вытаскивали из задних дверей фургонов носилки, полицейские из управления шерифа деловито расхаживали взад и вперед, уничтожая следы на земле и иные улики, все бестолково мешали друг другу, а красное, синее и белое кружение продолжалось. Дайану мучило желание подсказать шерифу прогнать людей с места преступления, пока бригада криминалистов не соберет все, что требуется, но она сознавала, в каком оказалась дерьме, и не ей учить человека, как поступать, даже если он полный профан.

Появилась машина корреспондентов новостей седьмого канала. Дайана не сомневалась, что к ним пожаловал не кто иной, как сам Брет Даллас, проныра-журналист, который не упускал возможности сунуть нос в дела полицейского управления. Он словно объявил полиции вендетту и был из тех, кого коробило при виде формы. Повсюду искал, где бы раздобыть материал. Пару раз даже приглашал Дайану на свидание, однако она понимала, что у него на уме: все, что угодно, только не она.