Вечером я постирала все, что она мне одолжила, чтобы за ночь все это высохло. Шорты чем-то похожи на сценические костюмы той самой группы, диски которой я убрала с видного места, – правда, без блесток. Майка неоновая, а обувь, по всей видимости, была разработана инженерами NASA для полета на Плутон.

Я постаралась поужинать как можно легче, рано легла спать и поднялась в шесть утра, чтобы успеть сделать разминку. Хочу вам сообщить еще один секрет: если бы смешное убивало, этим утром я бы точно была мертва. Чтобы размять свое бедное тело, я попыталась вспомнить упражнения по физкультуре из начальной школы. Я выполнила потягивания, наклоны и мельницу руками, чуть не сбив свой единственный настенный светильник. Туфуфу сидел на кровати, все еще недовольный своим недавним заключением. По его взгляду я чувствовала, что он считает меня ненормальной.

Без пятнадцати семь я была на пике своей формы. Я могла бы разгрузить фуру с рыбой или донести на спине мадам Рудан вместе с сумкой до ее квартиры. В семь тринадцать я дрожала, сидя на стуле, измученная слишком короткой ночью и непривычной физической активностью. В семь двадцать восемь судорожно рылась в аптечке в поисках витаминов, словно наркоманка, которой срочно требуется очередная доза. Откопав две шипучие таблетки, я проглотила их, забыв про воду. В семь сорок семь я напоминала уже ядерный реактор и была готова дать оплеуху первому, кто меня напугает. В семь пятьдесят пять Рик тихо постучал в дверь. Пунктуальный, как и я. Мне это нравится.

Я открываю. Он тихо произносит:

– Привет. Готовы к марафону?

«Милый мой, если бы ты только знал…»

Он окидывает меня быстрым взглядом с головы до ног. Я не хочу даже догадываться о его выводах. Тем временем он добавляет:

– Ну что, вперед?

Утро прекрасно, улица пустынна, словно мир существует только для нас. Рик раскидывает руки в стороны. На нем синие бриджи и черная футболка. Его обувь выглядит нормально. Он говорит:

– Предлагаю подняться к парку бывшего фаянсового завода. Это не слишком далеко, и пейзаж довольно привлекателен.

«Не слишком далеко? На вертолете, может быть, но пешком…»

– Согласна.

Он проводит рукой по волосам и очень уверенно трогается с места. Я устремляюсь за ним следом, как в школе. При этом остаюсь чуть позади, в надежде, что он не заметит моей поступи, которая вовсе не так воздушна, как у него.

– Вы где? – спрашивает он.

Любезным жестом руки он приглашает меня поравняться с ним. И тут происходит что-то невероятное. Мы бежим с ним рядом, в одном ритме. Словно в сцене из фильма о любви. Все идеально, они любят друг друга, и кажется, что они летят навстречу своему счастью, не хватает только ликующего звука скрипок и девушки-дублерши.

Мне хорошо рядом с ним. Словно знаю его много лет. От него исходит какая-то надежность. Он бежит размеренно, похоже, совсем не напрягается. Я наблюдаю за ним краешком глаза. Даже в беге он остается элегантным. Мне очень нравится легкое покачивание его плеч. Пожирая его глазами, я не осознаю, что мое тело уже начинает подавать мне сигналы тревоги. В конце улицы сердце колотится как бешеное, и я уже не чувствую ног.

– Ритм вам подходит? – спрашивает он, даже не запыхавшись.

Я молча киваю, но это ложь. Его красивый профиль, губы и длинные ресницы еще некоторое время отвлекают меня, но к середине бульвара я уже не могу игнорировать пределы своих физических возможностей. С ужасом понимаю, что вот-вот рассыплюсь на кусочки или размажусь о стену, как переспелая груша. Мы минуем сквер, затем школу. Обычно мне требуется минут десять, чтобы добраться сюда, а сейчас мы домчались меньше чем за две. Чтобы придать себе стимул, я представляю, что мы убегаем от страшной опасности. Позади нас изрыгается гигантский поток лавы, в котором плавятся дома. Или же на город напали гигантские скарабеи. Город уже разрушен, скарабеи пытают Туфуфу. Мы с Риком – последние, кто остался в живых, поэтому спасаемся бегством изо всех сил. На нас возложена великая миссия. Оказавшись в укрытии, нам придется много заниматься любовью, чтобы вновь заселить планету людьми. Спасибо скарабеям!

Впереди вижу церковную колокольню. Вот уже много лет я не приходила сюда. Сегодня я выбралась за пределы своего привычного периметра жизни. Разумеется, мне доводилось ездить на машине и дальше, но для машины это слишком близко, а пешком – далеко, поэтому для похода сюда нужны веские основания. Я не раз бывала здесь, когда мама водила меня в школу. Как все изменилось! Скобяная лавка превратилась в агентство недвижимости, химчистка стала магазином уцененных товаров. В душе просыпается ностальгия, но укус судороги быстро отвлекает меня от нее. Я полна решимости держаться. Я просто должна это сделать, чтобы остаться с Риком, чтобы продолжать на него смотреть. Сразу видно, что он любит бегать. У него на лбу нет даже намека на испарину.

Кроме никудышной физической подготовки, я ощущаю некоторую душевную неловкость. Я рядом с ним и должна бы чувствовать себя счастливой. Но я понимаю, что это не мое место. Меня не покидает ощущение, что я занимаю его незаконным путем, лгу ему, перестаю быть собой. Это мешает мне наслаждаться происходящим. К тому же у меня начинает колоть в боку. Я делаю глубокий выдох и внезапно понимаю, что не могу вдохнуть необходимое количество воздуха. Боже, я сейчас задохнусь и упаду. Решено, я обязательно займусь спортом. А пока веду переговоры с каждой частью своего тела, чтобы она держалась до последнего. Моим ногам явно надоело терпеть, они вот-вот устроят забастовку. Левая кажется менее сварливой, но протест нарастает. Легкие благодарны мне за то, что я никогда не курила, но они тоже на последнем издыхании. Моя трахея вся горит и уже не отвечает мне, когда я с ней заговариваю. Спина пытается уговорить меня лечь на землю. Тем временем Рик продолжает бежать, свободный и полный сил. Со своей отросшей за ночь щетиной он похож на вырвавшегося из джунглей дикаря.

За несколько минут мы выбрались из центра города. И теперь двигаемся на север. Я замечаю улицу, на которой выросла. Появляется крыша нашего бывшего дома и высокое вишневое дерево. Я не была здесь с тех пор, как отсюда уехали мои родители. В тот день я спряталась в глубине сада и плакала. Дом стоит на прежнем месте, но он больше не наш. Я сохранила камень из бордюра аллеи. Тысячи раз я проходила мимо него, не обращая внимания, но в последний день взяла его с собой, поскольку он единственный выпал из бордюра. Этот пустячный предмет приобрел огромное значение. Он стал моей реликвией, доказательством того, что все мои воспоминания реальны. Ностальгия снова пытается подобраться ко мне слева, но в эту минуту я, к счастью, чувствую резкую боль в лодыжке. Похоже на растяжение. Боль не оставляет места чувствам. Какое странное путешествие я совершаю этим утром – и телом, и душой!

Лицо у меня, наверное, пунцовое. Волосы прилипли к взмокшему лбу. Жалкое зрелище! Как же у него так легко получается? Может, передо мной киборг, ультрасовременный робот в образе человека? Только мне могло так повезти! Инопланетяне высадились на нашу планету и начали завоевывать ее с моего дома. Я же сразу заметила, что у него странное имя. А сейчас он уводит меня за пределы города, где его ждет космический корабль, замаскированный под ярмарочную карусель. Оказавшись на месте, он сорвет с себя человеческую оболочку и предстанет передо мной в своем истинном свете: в виде желеобразного существа с щупальцами вместо рук и висящими на ниточке глазами.

Так и есть, мой разум помутился. Кровь больше не поднимается в мозг, застряв на уровне ягодиц. Чтобы найти в себе силы, я планирую разрешить себе некоторые поблажки. На следующем перекрестке я позволю немного поныть своим плечам. Через два пешеходных перехода мои глаза могут поплакать. Рик поворачивается ко мне:

– Не хочу показаться вам бесцеремонным, но думаю, мы могли бы перейти на «ты»…

Откуда он берет достаточное количество воздуха для такой длинной фразы, не замедляя речи? Что он сказал? Перейти на «ты»? Мы можем даже говорить друг другу «любовь моя». Дыши глубже, Жюли!