— Господи, помилуй меня — прошептал киллмен.

Лучник даже не успел ни разу выстрелить. Зеленоватые жгуты добрались до его глаз, обмотали мозг, вцепились, выпивая эмоции и энергию. Андрес дернулся, остатками сознания пытаясь вырваться из чужого плена. Но в этот момент остро отточенная сабля развалила лучника надвое.

И все же глиты потратили почти пятнадцать минут, осматривая труп и выглядывая следующую засаду — несколько миль жизни остальным. Малейн ненавидел себя за такую арифметику: жизнь — полчаса, жизнь — десять минут, пустяшная, мгновенная, жизнь… Словно цель всего мира превратилась в одну-единственную — успеть уйти от врага.

Расхлябанные колеса на телеге егозили во все стороны, выписывая странные восьмерки. Впереди показалась река. Полноводная после недавних дождей, она, словно пожилая матрона, несла свои воды к серым волнам океана.

— Как же нам перебраться? — спросил высокий, худой киллмен. — Не вплавь же каждый ящик тащить.

— Разгружайте телегу, — приказал Малейн. — Снимайте колеса.

Получившийся плот столкнули в воду. На деревянную площадку поставили несколько ящиков. Раздевшись до пояса, Малейн нырнул в холодную реку. Поплыл, толкая плот к другому берегу. Рядом, помогая, плыл Кивин. Серое, все покрытое струящейся татуировкой тело сливалось с водой. Рядом, сопя, словно сытый грокон, барахтался Браян. Остальные ломким рядом выстроились на берегу.

Малейн успел сплавать три раза, перевезя больше половины чернополосного хрусталя, колеса и раненого Сагеная. А потом рядом с берегом появились глиты. Лемуты яростной толпой окружили оставшихся на берегу людей. Малейн схватился за секиру, бросился на другую сторону, но Браян и Кивин повисли у командира на плечах, сбили его с ног.

— Прекрати! — заорал пожилой киллмен. — Мы должны спасти стекло. Ты слышишь?

В конце последнего слова Кивин запнулся, и словно чье-то яростное шипение повисло над людьми. Малейн, тряхнув головой и, смахивая на землю непрошеные слезы, поднял тяжелое колесо. Нацепил его на ось. Двое остальных киллменов принялись нагружать телегу ящиками.

— У нас нет лука, — бормотал Кивин. — Ну почему мы не взяли побольше луков? Я дострелю до того берега. Я не дам им перебраться сюда. Вы успеете уйти.

Малейн, стараясь не оглядываться на побоище на том берегу, грузил ящики. Могучие мышцы на руках тряслись от гневного бессилия. Время от времени Эдвард хватался за секиру на поясе, а затем с трудом отводил непослушную ладонь.

— Эд, — Кивин кинулся к священнику, схватил его за руку. — У тебя ведь есть метатель. Стреляй! Мы отпугнем лемутов, и наши успеют уйти!

— Я не могу, — тихо произнес Эдвард.

— Ну стреляй же! Быстрее! Они ведь убьют их. Всех.

— Перестань, — глухо попросил Малейн. — Я больше не могу ничего слышать.

Священник закинул последний ящик, схватил край телеги, выдернул из песка. С трудом переступая, потащил телегу вперед. Кивин и так ничего и не сказавший Браян налегли сзади. Телега заскрипев, двинулась в путь. Сквозь прикрывшую глаза пелену пожилой воин смотрел на удаляющийся берег. Высокий, худой киллмен, последний из оставшихся в живых, стоял по пояс в воде и коротким копьем отмахивался от наседавших глитов. Затем он замер и, покачнувшись, рухнул в воду. Подошедший лемут, широко размахнувшись, отрубил ему голову.

Малейн, неловко выпрямившись, стоял перед Куласом Демеро, главным аббатом республики Метс. Справа, прижимая к перевязанному животу длинную худую ладонь, сидел Сагенай. Лучник еще больше похудел, и мягкое кожаное кресло было ему слишком велико. Узкое, смуглое лицо осунулось, овальные черные глаза ввалились, сделав Сагеная похожим на хищную птицу. Позади кресла, облокотившись о спинку, стоял Кивин.

— Вы совершили настоящий подвиг! — произнес Демеро, прохаживаясь по навощенному паркету кельи. — До вас ни один отряд не смог справиться с таким большим войском глитов. Да еще и под предводительством посвященного второго круга!

— Это не мы… — сухо произнес Эдвард. — Глитов уничтожил подоспевший к месту битвы третий легион. И то, с большими потерями.

— Не стоит вдаваться в подробности, — примиряюще предложил аббат. — Без вашего отряда нам никогда не удалось бы добыть столь ценные сведения о лемутах, о мощи Нечистого, о затерянных городах. Сейчас в главной картотеке сформирован специальный отдел, который занимается переработкой вашей информации. Уточняются карты, уже несколько найденных вами поселков присоединились к Метсу. Например, тебе, Малейн, будет не безынтересно встретиться с Таураном. Иннеец часто вспоминал о тебе.

Эдвард заставил себя кивнуть.

— И, наконец, главное. Вы доставили не только бесценный хрусталь, но и привезли старинный работающий метатель. Разобравшись в его устройстве, наш технический отдел сможет наладить выпуск такого же оружия. И тогда войну со слугами Нечистого можно считать законченной.

— Совет аббатств, — торжественно произнес Кулас Демеро, — выносит перу Эдварду Малейну, заклинателю второго уровня, особую благодарность за то, что он не потратил последний выстрел и сохранил доставшееся ему оружие. По особой просьбе технического отдела, Эдвард награждается орденом совести первой степени.

— Я не приму награды, — сказал Малейн. Слова шершавыми комками вываливались из горла, разрывали в кровь влажную кожу гортани. — И пистолета я тоже не отдам. Я лучше отдам вам это…

Эдвард подошел к главному аббату, взял его за сухую, словно покрытую чешуей кожу. Надел священнику на палец золотой перстень. Граненый рубин затеплился в ажурной оправе.

— Вам очень идет, — презрительно произнес Кивин. — Даже больше, чем прежнему владельцу.

Малейн сидел на влажной от вечерней росы траве. Внизу, под обрывом, негромко шумела торопливая речушка. Пахло летом, туманом, жизнью. Где-то рядом шелестела в траве маленькая полевка. От тайга донесся далекий рев парза. Слабый, не успевший остыть от жаркого солнца ветерок шевелил стебельки мятлика. Светились в полутьме синие лепестки цикория и васильков…

Эдвард ждал, пока совсем стемнеет, и на небе снова появятся звезды.

— Видишь? — раздался в памяти неслышимый шепот, — вот та, совсем маленькая звезда рядом с серебряным ковшом. Ее зовут Луита. Когда ты будешь далеко — смотри на нее, согревая взглядом — и мне будет тепло.

— И мне будет тепло… — одними губами повторил Малейн.