— Что там, в тех конвертах, что приходят первого числа каждого месяца? Дивиденды, да?

Подшучивание продолжалось. Беннетт, казалось, был им доволен. Он подмигивал, кивал и постепенно накачивался пивом, но не обижался, что все прохаживаются по его адресу. Видно было, что он мнит себя замечательным парнем, способным швыряться деньгами, когда половина его товарищей стоит в очереди за пособием. Мне он все больше и больше не нравился. Жаль, что капеллан из кингстонской тюрьмы не видел его. Может, тогда бы он изменил свое представление о том, что значит быть хорошим парнем.

Беннетт начал хвастаться. У него были, признался он, свои беды, но умный человек учится чему-то даже на невзгодах. Один знакомый священник (я узнал капеллана) как-то сказал — ничто не должно пропадать попусту, и он был прав. Держи ухо востро и сможешь обратить что угодно себе на пользу.

После этого оставалось лишь ждать первого числа и надеяться, что в шутках посетителей бара была правда. Первого марта, помню, это была пятница, почтальон отправился на утреннюю доставку по Аргайл-роуд, как обычно, в семь сорок пять. Он дважды постучал в дом номер четыре, и миссис Беннетт, видимо, ждавшая его, приблизилась к двери и взяла заказной пакет. Человек, который просматривал на противоположной стороне улицы бюллетень скачек, ясно видел продолговатый конверт с красными печатями и синим пастельным крестом. В восемь пятнадцать человек в форме почтового служащего подошел к двери дома номер четыре и спросил миссис Беннетт, получила ли она сегодня утром заказной пакет. Та ответила, что да.

— И содержимое было в порядке? — уточнил служащий.

— Знаете, пакет предназначался не мне, а мужу. Он сейчас на работе. К обеду не вернется, но вечером будет дома. С пакетом же все в порядке.

— Мы получили жалобы от нескольких людей в этом районе по поводу того, что в заказные пакеты кто-то запускает руку. Вы не заметили на своем следов вскрытия?

Миссис Беннетт принесла пакет и показала ему.

— По-моему, все нормально, — сказала она. — Надеюсь, в него никто не совался. Если что-нибудь окажется не в порядке, Чарли поднимет скандал.

Служащий задумчиво покачал пакет на ладони и спросил:

— Вы знаете, что должно находиться в нем?

— Ну… наверно, деньги, — ответила миссис Беннетт.

— В котором часу ваш муж вернется домой?

— В начале шестого. Обычно по первым числам он спешит домой.

— Из-за этого? — Служащий продолжал покачивать пакет на ладони.

— Да.

— Нужно будет прийти, увидеться с ним. Вам не следует открывать его и смотреть, что в нем.

Миссис Беннетт кивнула:

— Не хочу жариться в аду раньше времени.

— Будьте добры, передайте мужу, что я приду между пятью и шестью часами, и попросите его не вскрывать пакет до моего возвращения. У нас много неприятностей, и не исключено, что преступник — один из наших работников.

Миссис Беннетт пообещала это сделать, и служащий ушел. Вскоре он переоделся в обычный костюм, побродил по улицам Лондона, подавил внезапное желание повидать Фэнни под любым предлогом и в конце концов отправился в кино на один из худших голливудских фильмов, которые, если верить слухам, покупают за четверть миллиона фунтов. Половину сеанса он проспал, а потом настало время ехать в Поплар.

Беннетт был дома, состояние его выдавало тревогу и недоумение.

— Что все это значит? — воскликнул он. — Что плохого в моих деньгах?

— Надеюсь, ничего, — ответил служащий. — Просто мы хотим удостовериться, что все в порядке. Знаете, сколько денег должно находиться в пакете?

— Двадцать пять фунтов.

— Так было всегда?

— Да.

— А по времени?

— Пакет приносят первого числа каждого месяца. Поступи он ко мне с запозданием, были бы неприятности.

— Вы получаете их давно?

— Более двух лет.

— Сумма всякий раз одна и та же?

— Началось с десяти фунтов, потом сумма повысилась…

— И может повыситься снова? Беннетт задумчиво вскрыл конверт и бросил на стол. Он был адресован мистеру Чарльзу Беннетту. Буквы высокие, наклонные. Почерк озадачил бы любых экспертов. Я вспомнил, что Рэнделл занимался подделкой документов.

— Сумма может повыситься? — повторил я свой вопрос.

— В зависимости от обстоятельств, — произнес Беннетт, старательно пересчитывая тонкую пачку фунтовых купюр.

— От мистера Рэнделла?

Он был так потрясен, что утратил дар речи. Он крепко сжал купюры и перестал считать. Наконец Беннетт поднял голову.

— Какого черта…

— Спокойно, — произнес я. — Всем известно, что мистер Рэнделл ежемесячно посылает вам деньги за молчание с тех пор, как вы обнаружили, что он работает у мистера Керби. Он опасается, что его планы могут провалиться, если старик узнает, что Рэнделл недавно освободился из кингстонской тюрьмы. Это ваше частное соглашение с мистером Рэнделлом. Если он думает, что ваше молчание стоит двадцати пяти фунтов в месяц, это его дело. Если сумеете убедить его, что оно стоит больше, это дело ваше.

— Я знаю, кто вы! — крикнул Беннетт. — Ищете мистера Рэнделла?

Его поведение стало угрожающим.

— Я не хитрил, — сказал я, — и не нужно искать взглядом хлебный нож, ведь убийц вешают. И никто не усомнится, что убийца вы, потому что едва не прикончили другого человека несколько лет назад. Шантаж — плохое занятие. Люди не сочувствуют шантажистам.

— Вы называете меня шантажистом?

— Я приехал не для обмена комплиментами.

— Тогда за каким чертом вы явились?

— Выяснить, где находится мистер Рэнделл.

— Не знаю, — угрюмо буркнул Беннетт.

Я покачал головой.

— Мистер Беннетт, так где же мистер Рэнделл?

— Почему бы вам не обратиться в полицию?

— Спасибо за совет, — усмехнулся я. — Только удивляюсь, что он исходит от вас.

— Полицейские меня не тронут! — крикнул он.

— Не представляю, как вы сможете остаться в стороне. Они обязательно придут к вам за информацией.

— Говорю вам, я не знаю, где Рэнделл.

— Он ускользнул от вас?

— Нет… — Беннетт замолчал и закусил губу.

— Хотите убедить меня в том, что вы дурак? Если бы вы не знали, где он, то не могли бы рассчитывать на ежемесячные дивиденды. Я не жду, что Рэнделл станет писать свой адрес на полоске бумаги, которой обернуты деньги, и от штемпеля на конверте проку мало — из юго-западного округа ежедневно отправляются тысячи заказных писем, — но вам известно, где его можно найти, если не получите денег вовремя.

— Я не знаю, где он живет. И не вижусь с ним…

— Думаю, он не хотел бы этого, — заметил я. — Но адрес у вас есть.

Нехотя Беннетт дал мне адрес Рэнделла: Финчли, Силвер-сквер. Наконец-то, подумал я, мы немного продвинулись вперед. Я плохо знал этот район: маленькие, жалкие лавки и конторские здания, небольшие, уютные загородные дома с портиками, плюшевыми шторами и статуями на крохотных передних газонах.

Было шесть часов, и я решил поехать в Финчли, пока Беннетт не успел предупредить никого, что я направляюсь туда.

В тот вечер я двинулся на Силвер-сквер, но все-таки не поднялся в контору Рэнделла, хотя это было бы просто. Я ужинал у Крука и объяснил причину своего внезапного ухода, стараясь представить осторожность единственной разумной линией поведения. Крук удивленно посмотрел на меня.

— Признавайся, Кертис, — сказал он, — ты уехал оттуда, не пытаясь увидеть этого человека потому, что опасался за собственную шкуру?

— Толку Фэнни от меня мертвого было бы мало, — заметил я.

Крук усмехнулся и предложил мне сигару.

— Какой ты способный. Мог бы овладеть многими профессиями — дипломата, политика, писателя… и из тебя получился бы превосходный журналист.

— Что ты имеешь в виду?

— Что на твоем месте я бы тоже остался в рыбной закусочной. Когда ты начал рассказ, я ждал чего-то необычного. Но ты переубедил меня. Переубеждать — основное мастерство журналиста. — Он хлопнул меня по плечу.

Вот история, которую я рассказал Круку.