В коридоре он встретил Шурочку Муратову. На во­прос, где найти Григория Алексеевича, Шурочка, взглянув на Орленова так, словно увидела демона-искусителя, ответила вопросом:

— А зачем он вам?

— Допустим, что я хочу пригласить его на чашку чая?

— Ни чай пить с вами, ни защищать вас он не будет! — отрезала Шурочка.

Орленов засмеялся, но девушка, гордо вскинув го­лову, пробежала мимо. И он не решился остано­вить ее.

Итак — итог. Ему уготована участь не нападающего, а защищающегося. Поскольку известно, что устами младенцев глаголет истина, значит нападение на него предрешено. Интересно, в чем же его обвинят?

К своему облегчению, Андрей увидел Маркова в дверях следующей комнаты, приоткрытых ровно на­столько, чтобы Орленов мог заметить его длинный нос и испуганные глаза. Марков, очевидно, слышал раз­говор Орленова с Шурочкой. Андрею уже не хотелось говорить с ним, — так боязливо оглядывался Марков по сторонам, но тот, убедившись, что за ними никто не следит, схватил Орленова за рукав и потащил на улицу. Там он несколько оживился и даже пошутил:

— Чем вы заслужили эту всеобщую немилость? Все наши женщины словно сговорились поносить вас. Шурочка взяла с меня слово, что я не буду встре­чаться с вами.

— Что ж, взявшись за гуж, поздно рассуждать относительно дюжа! — довольно сердито сказал Ан­дрей.— Зачем же вы нарушаете свои обещания?

— Интересно же посмотреть на человека, который вызвал такое единодушное неодобрение,— Марков хмуро улыбнулся. — И потом, нас никто не видит.

— «Ночью нас никто не встретит, мы простимся на мосту!» — фальшивя, пропел Орленов, остановился и сухо сказал: — Ну, я пошел. Не буду навлекать на вас гнев Шурочки. Еще скажут, что я разрушаю се­мейное счастье.

— Бросьте вы!— с досадой сказал Марков.— Я сейчас освобожусь. Мне надо только запломбиро­вать генератор на тракторе. Начинаем новый опыт.

Теперь он совсем не выглядел таким робким, как в коридоре. А когда заговорил о работе, то сразу стал деловито-сухим.

Орленов пошел рядом с ним к рокочущему трак­тору. Трактор пахал поле черного пара. На задней ча­сти трактора, там, где были прицеплены навесные плуги, стоял массивный генератор.

— Что это за механика? — спросил Орленов.

— Старик подкинул мне новую тему: смазка трак­торных плугов при помощи электричества. У него в го­лове всегда целый рой идей. Вот он и наваливает на каждого по две-три разработки. А захотите, так даст и десять. Дело здесь вот в чем. На наших глинистых почвах трактор приходится часто останавливать, чтобы очищать плуги. А пропущенный через лемеха ток при­тягивает влагу из почвы…

— Ну и что? — с интересом спросил Орленов.

— Посмотрите!

Трактор шел легко. По сигналу Маркова, тракто­рист выглубил плуги. Лемеха были чисты и сверкали, как косые обломки зеркала. Потом тракторист опустил их в землю. Марков отключил ток и снова дал сигнал трактористу. Трактор сразу заревел натужно, будто до­садовал, что не может справиться с возросшей тяже­стью. Когда тракторист опять поднял плуги, они были залеплены глиной, как башмаки пешехода после дождя.

— Здорово! — с восхищением сказал Орленов, как-то сразу забыв о своем недовольстве Подшиваловым.

— Вот и я так думаю, — отозвался ІМарков. — Пока все дело в том, что на больших скоростях меха­ника не действует. Металл не успевает увлажняться.

— Все равно, в этом есть здоровое начало! — убежденно сказал Орленов.

— А у старика все мысли здоровые, — с невинным хвастовством заметил Марков. — Жаль только, что мне пришлось из-за новой темы отставить свою работу. — И, помолчав немного, спросил другим тоном: — Так из-за чего же вы не сошлись характером с нашим общим шефом?

— Значит, и до вас дошло?

— Слухом земля полнится!— Марков сказал трак­тористу, чтобы он заканчивал работу, и отошел к меже. — Садитесь.

— А Шурочка, кажется, на наблюдательном пунк­те! — невесело усмехнулся Орленов, указывая на окна верхнего этажа, в одном из которых виднелась тонень­кая фигурка девушки.

— Ничего, я на ней еще не женился, так что эту измену она как-нибудь переживет, — сухо сказал Мар­ков и, требовательно взглянув на Андрея, добавил: — Ну, слушаю! — Затем он сорвал стебелек пырея и на­чал машинально протягивать его меж пальцев: «Пету­шок или курочка?»

— Вы что-нибудь знаете о тракторе Улыбышева? — спросил Андрей, глядя, как меж тонких пальцев Маркова остается коротенький хвостик «курочки».

— Все говорят, что это отличная машина! — ска­зал Марков.

— Так вот, дело в том, что машина его пока еще далеко не отличная.

— Это ваше личное мнение?

— Если бы только мое! — Орленов вздохнул. — Я не такой уж великий знаток сельскохозяйственных машин. Это мнение начальника цеха, где электро­тракторы строятся. — И он коротко перечислил недо­статки конструкции, отмеченные Пустошкой: гро­моздкость, неправильный вынос барабана, малосильность мотора.

Марков не перебивал.

Когда Орленов закончил, он спросил:

— Вам очень хочется опозорить филиал?

— Как это — опозорить?

— Но ведь устранение перечисленных конструк­тивных несовершенств поставит под угрозу осенние полевые испытания трактора? И потом — какое дело нам, коллективу филиала, до того, как потом в про­мышленности реализуется наша конструкция? Разве вы убеждены, что ваш собственный прибор окажется столь совершенным, что в процессе освоения его в производстве и в эксплуатации он не изменится?

— Так пусть Улыбышев сделает один экземпляр, кстати, он уже есть, и проведет с ним все испытания!

— А массовость опыта?

— Странная точка зрения!

— А она не моя. Это точка зрения Улыбышева, Подшивалова, Шурочки да каждого работника фи­лиала! Наконец-то в филиале создана оригинальная и очень нужная машина. Тут-то и надо бить в литавры! И вдруг приходит некий Орленов, который ничего оригинального пока не предложил, и… Да вы не сер­дитесь, я же не свое мнение излагаю! — и ставит нам палки в колеса. Как же к нему, Орленову, прикажете относиться?

— Понимаю!— мрачно сказал Орленов, поднима­ясь.— Ну, прощайте!

— Куда же вы?

— В логово льва.

— Так вы со мной не согласны?

— Ни с вами, ни с Шурочкой, ни с чертом, ни с дьяволом! — зло выпалил Андрей.

Марков откровенно засмеялся.

— Да, Улыбышев прав, что не пригласил вас на Ученый совет. Вы и в самом деле можете пойти в ло­гово льва. — Он тоже встал, тщательно отряхнул брюки, взглянул в окно. — А Шурочка до сих пор на­блюдает. До чего же эти маленькие женщины любят собственность! Ведь я еще не сделал предложения, да и не сделаю, — вдруг рассердился он. — Разве можно делать предложение в такие дни? Меня-то обязательно выгонят!

— Вас? Почему? — Орленов удивленно пожал пле­чами.

— Потому, что я не кандидат наук, а всего-на­всего самоучка! — сердито ответил Марков. — Вас вон и выгнать нельзя, вы, говорят, Улыбышеву так прямо и отрезали, что не он вас на работу принимал, не ему и выгонять. А мне дадут обходный листок, скажут: не сошлись характером — и все. И опять я пойду в мастерскую «чинить, паять, кастрюли починять».

— Зачем же так мрачно? Вас никто не толкает в драку! — смущенно сказал Орленов. Он только те­перь вспомнил об особенном положении Маркова среди сотрудников филиала.

— Уже толкнули! — внезапно успокаиваясь, ска­зал Марков. — Вчера я подал директору докладную о том, что необходимо обсудить последнюю модель электротрактора. А сегодня ставлю этот вопрос на Ученом совете.

— Вы? — Орленов отступил на шаг.

— Андрей Игнатьевич Орленов думает, что только он один принадлежит к категории правдоискателей! — невесело усмехнулся Марков. — Ан нет… Есть, знае­те, еще и такие люди, которые всегда болеют за сла­бую команду. Должно быть, я принадлежу к их числу.

Впрочем, идеи, как видно, носятся в воздухе! Когда я услышал о вашем столкновении с Улыбышевым, я, естественно, осуждал вас. Но когда на вас напали все львы и тигры, пришлось задуматься. А я ведь меха­ник. Посмотрел, разобрал и удивился. Как-то трем слепцам попытались объяснить, что такое слон. Их подвели к слону, они его пощупали и были вполне удовлетворены. Но когда их спросили, каков же слон, то один сказал, что слон похож на змею, другой — что он напоминает одеяло, третий — что это кисточка для бритья. Все дело в том, что один потрогал хобот, второй — ухо, третий — хвост. Со мной случилось на­оборот. Я был убежден, что машина Улыбышева — настоящая, а теперь… — он неловко пожал плечами.