– Скажу, что прогуливаюсь, не поверите, так? – Дмитрий широко улыбнулся.

– Милый мой, по Кузнецкому мы с тобой будем просто так гулять лет через сорок, шаркая ножками и тряся склерозной башкой.

– Если доживем, – вставил Дмитрий. Белов отметил, что глаза у парня изменились, стали цепкими, с холодным стальным отливом.

«Матереет. Еще не волк, но толк будет. Интересно, помнит, шельмец, что это я его вывел на первую охоту? Первая травля двуногого с „моментом истины“, такое никогда не забудешь». – Белов скомкал бумажку, прицелился, метнул комок в урну, следом отправил коробку из-под сока.

– Видал? Еще поживем, Димка!

– Полдесятого. Не опоздаете?

– Нет, у меня еще дельце. Да и воздухом подышать охота.

Он подтолкнул Дмитрия в спину. Они втиснулись в поток, просачивающийся сквозь две арки на улицу. Народ пер, не глядя под ноги, держа равнение на витрины лотков. Время от времени кто-нибудь выбивался из потока, замирал, тупо уставившись на заморские товары, но народ, поднавалившись, срывал его с места и волок за собой дальше.

– Ну бараны, блин! – Белов с печалью посмотрел на истоптанные туфли. Пойдем отсюда, пока по асфальту не размазали.

Они свернули на Кузнецкий. Улица была залита утренним светом, лучи дробились на еще мокрой брусчатке. Фасад особняка напротив приемной ФСБ был наполовину затянут зеленой сеткой. Сквозь нее отливала фисташково-белая побелка стены. Строители в синих комбинезонах сновали по лесам, несмотря на ранний час, работали быстро и сноровисто. Обычного в таком случае матерного сопровождения каждого телодвижения почему-то не было. На аккуратно покрашенном заборчике висел плакат: «Реставрация особняка XIX века. Генеральный подрядчик: фирма „Эн-ма“, Турция».

– Красота, – вздохнул Белов.

– Угу, – Дмитрий водрузил на нос черные очки с прямоугольными стеклами, сразу став похожим на фэбээровца, прибывшего для обмена опытом. – Бартер: мы к туркам за куртками, они к нам – на работу.

– Я не о том. – Белов кивнул на проходивших мимо женщину. – Вот это архитектура!

– Ничего.

– Сам ты «ничего»! В твоем возрасте мне все подряд бабы нравились, только из– за того, что они – бабы. Нас на все хватало: и супостатов ловить, и водку пить, и баб валить. А вы… – Белов пожал плечами. – Холоднокровные какие-то.

– Это у вас «оттепель» была. Кранчик на полоборота открыли, вот никто и не захлебнулся. А я на перестройку попал. Хотели кран побольше открыть, да резьбу сорвало. Вот в фекальных водах и барахтаемся. Кому-то в кайф, а мне не особо нравится.

Белов скользнул взглядом по отутюженному костюму Дмитрия, хотел что-то сказать, но удержался.

– Я вам, кстати, не мешаю?

– Ты за кого меня держишь? – ухмыльнулся Белов. – Даже в самые наплевательские периоды службы я не унижался до такого. Забыл, чему учил?

– Помню, – протянул Дмитрий. – В радиусе трех километров от Феликса заповедная зона.

Мерзкой привычкой назначать встречи агентам поближе к родным стенам страдало большинство оперов. Начальство периодически разражалось порцией молний с соответствующим звуковым сопровождением, но заваленные бумажной работой опера упорно гнули свое. Знали, что таким образом светят агентуру безбожным образом, но успокаивали себя тем, что людишки эти мелкие и информаторы никакие.

При «развитом социализме» мания планирования достигла апогея маразма, план существовал буквально на все, и оперативная работа не стала исключением. Вот и приходилось, чтобы не портить личные показатели во всекагэбэшном ударном труде, в нагрузку к одному-двум «коронным агентам» вербовать целую сетку мелочи пузатой. «Коронных», как поставщиков ценной информации и участников оперативных игрищ, естественно, берегли. А что делать с остальными, если зуд стукачества в человеке, после того, как с него ловко слупили подписку о сотрудничестве, просыпался с неудержимой силой? Каждый выкручивался в меру сообразительности. Наиболее наглые, имея до сотни завербованных душ, умудрялись не встречаться с ними месяцами; десятка наскоро настроченных агентурных сообщений вполне хватало для отчетности. Те, кому периодически вставляли за бездеятельность и угрозу завалить показатели отдела, проклиная все на свете, выскакивали из душных кабинетов в близлежащие переулки, где максимум за полчаса снимали информашку с агента. Как правило, пользы от таких свиданий было с гулькин нос, если не считать глотка относительно свежего воздуха, успокоенной совести и очередной бумажки, подшитой в агентурное дело.

– Во, один уже ползет! – Белов кивнул на продрейфовавшую мимо парочку. Один – высокий, сутулый от многолетнего корпения над бумагами – вышагивал на длинных ногах, как журавль, и так же забавно кивал на каждом шагу, умудряясь сохранить задумчивую мину на бледном лице. Второй – не по возрасту пузатый, весь раздувшийся нездоровым жиром – уткой семенил рядом, бдительно-испуганно стрелял глазками по сторонам и что-то быстро говорил, в паузах по-гайдаровски надувая щеки, поросшие поросячьей щетиной. – Угадай с трех раз, кто есть кто, Белов слегка ткнул Димку в бок.

– Ну-у, – тот хитро улыбнулся. – Длинный – наш. Толстяк – явно кооперативно– торгашеского вида. Правда, с признаками высшего образования. Что-то по инженерной части, так мне кажется. Скорее всего наехали на бедолагу, пришел просить защиты. Или стучит на конкурентов. Симбиоз кормильца и стукача в одном лице. Одним словом, «фирма друзей». Деньжат подкидывает, как считаете?

– Вряд ли. Не похоже, что на серьезных бабках сидит. На одну жратву и хватает. Бабами с такой комплекцией не интересуются. – Белов презрительно выставил нижнюю губу. – Дешевка, одним словом. А наш не дурак, чтобы у такого деньги брать. Скорее всего натурой получает. Ну, услуги кое-какие. Опять же водочки на халяву можно выпить.

Длинный, словно почувствовав, что говорят о нем, повернул голову в их сторону, с одного взгляда определил – свои, Белову даже показалось, что подмигнул, и спокойно зашагал дальше.

– Гад ленивый первой категории, – прокомментировал Белов. – Только такие по Кузнецкому стукачей и выгуливают.

– А другие категории?

– Вторая категория сидит на скамеечках на Старой площади. Помню, в конце месяца там нужно было занимать очередь. Во всем парке, кроме цековской наружки, – одни опера и их люди. Представляешь!, А третья… – Белов посмотрел на свои туфли. – М-да, хоть в валенках ходи!

– Где обитает третья?

– Служебная тайна. Так как сам отношусь к лентяям третьей категории, хохотнул Белов. – Момент! – Он выхватил у безработного интеллигента, раздававшего рекламные листовки, сразу несколько листков, плюнул на них, наклонился и тщательно протер мыски туфель. Выпрямился и болезненно поморщился – перед глазами заплясали серебристые букашки. – Время терпит, Дим?

– Пока – да. – Рожухин машинально взглянул на часы. – А вы все-таки кого-то ждете. Я не помешаю?

– Нет, не дергайся. Племянник должен ключи от машины вернуть. Упросил оболтус, приспичило ему с барышней на природу съездить. Договаривались на без четверти десять. Время терпит, пойдем пока книжки посмотрим.

Дмитрий сразу пошел вдоль лотков с книгами. Белов отстал, наткнувшись на тележку с напитками. Еле отвел глаза от запотевших бутылок пива, купил две банки «Фанты» и шоколадный батончик. Нагнал Дмитрия, тот уже успел вытащить из стопки какую-то книгу.

– Держи водичку. «Сникерс» будешь?

– Спасибо, нет.

– Напрасно. – Белов дернул за колечко на банке, жадно припал губами к холодной струе. – Ох, аж на душе полегчало.

– Трудно вчера пришлось? – Дмитрий сделал маленький глоток.

– Вчера было легче, – усмехнулся Белов. Зубами сорвал обертку, надкусил батончик. – Кстати, рекомендую. Завтрак холостяка. Быстро и питательно.

– Не, я такое не ем.

– Уже женился?

– Даже не собираюсь.

– Ну-ну.

Белов отхлебнул из банки и через плечо Дмитрия посмотрел вниз по улице. Племянник, как все мужики в роду Беловых, вымахал под два метра, такого можно заметить издалека даже в толпе, но никого похожего на него пока не наблюдалось.